Анастасия Медведева - И четверо ангелов за спиной

— Я верила, что мы подруги, — вытирая лицо, тихо произношу.

— Вы и были подругами. Она, скажу тебе, порой очень искренно заботилась о тебе и довольно мило проявляла свои чувства. Но, помимо симпатии, там была зависть. Всегда была. Просто ты её не замечала.

Опускаю голову на ладони. Некоторое время сижу молча.

— Послушай. Ты, вроде как, наследство получила? Так вот, займись своими активами, вникни в курс дел и оставь позади свою старую жизнь. В ней не было ничего особо примечательного: уж извини, говорю, как есть. А теперь ты — наследница; тебя окружают сильные личности, с которых можно брать пример — взять хоть того же твоего помощника, Давида… Пора уже начинать поднимать голову, Аня. И выбираться из своей раковины. Такой шанс, какой тебе выпал — он же вообще раз на миллион в жизни выпадает! Воспользуйся и воспари над этим грязным миром. Тухнуть и киснуть из-за каких-то неудачников — это как-то совсем не весело, согласись?

Некоторое время молчу, а затем задаю вопрос прямо:

— Почему мы с тобой не дружили?

— Потому что я не могу дружить с тем, кого жалею, — неожиданно четко отвечает Тоня.

— Это… было честно, — словно получив удар в грудь, хрипло отзываюсь.

— Ты не должна обижаться. Я такой человек. И мне, знаешь, с моим характером тоже нелегко. Я очень часто останавливала себя буквально за волосы, чтобы не подойти и не встряхнуть тебя за плечи, а потом — открыть тебе на всё глаза.

— И что тебя останавливало?

— То, что ты — это ты. У тебя своя голова на плечах, и я тебе свой мозг не пересажу. Ты сама должна была до всего дойти.

— Ты поэтому не сближалась со мной и всегда держала расстояние?..

— Я — злопамятный человек, Аня, — неожиданно просто произносит Тоня, — и я всё запоминаю. Мне даже представить сложно, в какое лицемерие вылилось бы наше общение, реши я с тобой сблизиться.

— Лицемерие? — второй раз за день услышав это слово, уже не на шутку хмурюсь.

— Ну, да. Тут два варианта: либо дружить с тобой и притворяться, что я не замечаю, какая Даша — двуличная стерва. Либо дружить с тобой ровно три секунды: потому что, вывали я тебе всю правду о твоей подружке — ты тут же начала бы её защищать. И нашей дружбе пришёл бы конец. Без вариантов. Я это очень хорошо осознавала. И Даша это понимала — потому всё время пыталась ограничить наше общение.

— Так вот, что ты имела в виду, когда говорила о жалости… — протягиваю, глядя вперёд.

Тоня ничего не отвечает.

— А сейчас… сейчас ты тоже жалеешь меня? — спрашиваю тише.

— Сейчас я желаю тебе сил — подняться на ноги и обрести уверенность в себе. Я в этом деле тебе — не помощник. Я вообще не знаю, кто способен помочь человеку поверить в себя — кроме него самого. Это то, что ты должна сделать в первую очередь: твоя работа над собой. А когда ты ощутишь, что ты уже не сухой листочек на ветру, которого сносит первым порывом ветра — тогда позвони мне… Если у тебя ещё будет желание мне позвонить.

— Это самое странное пожелание удачи, которое я когда-либо слышала, — произношу негромко, — в любом случае… спасибо за то, что выслушала.

— Не за что. Если что ещё понадобится — звони, — отвечает Тоня и отключается.

Валюсь на кровать и несколько минут лежу в форме звезды, глядя на потолок… Почему-то приходит странная мысль, что Даше было стыдно за свою любовь к Владу — поэтому она была со мной так категорична… А, может, я её оправдываю…

Но как я могла жить и не замечать этого?.. Того, как сильно тяготит её моя дружба?.. Я что, действительно только под ноги себе смотрела, не утруждаясь поднять взгляд и посмотреть по сторонам?..

И почему я цеплялась за них обоих? Я настолько боялась остаться одна?..

Закрываю лицо ладонями.

Какой жалкой я, должно быть, выглядела в глазах Тони. И в глазах Даши.

И в глазах Влада…

— Боже мой… — сжавшись в калачик, произношу со стоном.

Стук в дверь вынуждает меня оторваться от весьма полезного процесса самобичевания и ответить: «войдите». Почему голос прозвучал так хрипло — я не поняла. Как не поняла озабоченного выражения на лице Давида. Что в очередной раз случилось?..

— Анна, с вами всё в порядке? — спрашивает мужчина.

— Почему вы спрашиваете? — уточняю на всякий случай.

— Вы не выходите из комнаты уже несколько часов… — звучит ответ.

Удивленно поворачиваю голову и смотрю в окно. И впрямь… на дворе уже вечер.

Однако…

— Всё в порядке. Я просто отдыхала… — нахожусь, потирая лоб ладонью.

— И вы почти не притронулись к еде за обедом. Может, присоединитесь к нам за ужином?

— Да… наверно, я бы чего-нибудь съела… — протягиваю, поднимаясь с кровати; а затем перевожу взгляд на мужчину: — «к нам»? Вы сказали «к нам»?

— Да, мы в кои-то веки собрались за столом вчетвером, — кивает Давид, — и очень ждём, когда вы к нам присоединитесь.

Почему-то начинаю волноваться. То есть… Исайя тоже там будет?.. Я же ему не очень приятна…

Хотя, если вспомнить его прикосновение к моему лицу…

Боже, этот человек слишком сложный!

— Я… хорошо, я присоединюсь… но мне нужно привести себя в порядок, — начинаю быстро соображать, наворачивая круги по комнате.

— Конечно, — мягко улыбается Давид, — мы вас подождём. И вот ещё… — он останавливается у самой двери и оборачивается ко мне, — вы не сможете не заметить синяк на скуле Марка… прошу, не уделяйте ему много внимания. А по возможности — сделайте вид, что вам неинтересно, откуда он взялся.

— Эммм… хорошо, — протягиваю, нахмурившись, — а если честно, то откуда он взялся? Точнее… как так вообще получилось, что Марк получил синяк? Он упал, что ли?

— Наткнулся на дверь ночью. Прямо на косяк, — не моргая, отвечает Давид.

Ещё больше хмурюсь.

— Он пошёл в туалет без очков, — добавляет мужчина, видя моё недоверие, — пьяный.

Мои брови летят наверх.

Марк? Пошёл без очков? Пьяный? И наткнулся на дверь лицом?..

— Хо-ро-шо, — протягиваю медленно, — сделаю вид, что не заметила.

— Благодарю, — улыбается Давид и выходит из моей комнаты.

Дааа…

Всё чудесатей и чудесатей.

Когда вхожу в столовую, ощущаю ЭТО. Когда всё внимание приковано к тебе. Становится неловко…

Нахожу взглядом лицо Марка и тут же скольжу в сторону — чтобы не задерживаться. Блин, у него действительно синяк на скуле. И, судя по всему, свежий… Ян приветливо улыбается. Киваю ему. Смотрю на Исайю. Тот смотрит на стол…

Ладно, это было ожидаемо.

Встречаюсь глазами с Давидом и присаживаюсь на стул.

— Всем добрый вечер, — произношу негромко.

— Добрый, — кивает Ян, — как прошла ваша встреча с друзьями?

— Прошла, — коротко отзываюсь, отводя взгляд, и замечаю неожиданный интерес Исайи к этому разговору; быстро перевожу тему, — вы решили все свои дела?

— Да. Мы же профессионалы, — растягивает губы в улыбке Ян.

— А, если не секрет, то, что это были за дела? — уточняю.

Вижу по глазам мужчин, что это явно секрет…

— То, с чем мы смогли справиться, — отвечает Давид и взглядом указывает на еду.

Начинаю есть…

— Мои гости… — протягиваю через несколько минут молчаливого поглощения пищи, — вели себя не самым лучшим образом. Я извиняюсь за это.

Лёгкое удивление на лицах четырёх мужчин начинает меня смущать…

— Больше этого не повторится, — опустив взгляд в тарелку, произношу.

— Вы не должны извиняться перед нами. Тем более — за других людей, — ровным голосом отвечает Давид.

— Но я чувствую потребность прояснить ситуацию, — упрямо произношу, — и хочу заверить, что больше не приглашу их в наш дом.

Поднимаю взгляд и вижу ещё большее удивление на лицах своих наставников.

— Я что-то не так сказала? — тихонько спрашиваю.

— Вы сказали «наш дом», — мягко улыбаясь, отвечает Давид.

— Но он же наш, — не очень понимая, что в этом странного, замечаю.

— Это неожиданно. И приятно, — произносит Давид и на некоторое время замолкает.

Не знаю — отчего, но на моих губах появляется улыбка. Скромненькая такая, но искренняя.

Каким-то образом эти четверо стали неотъемлемой частью моей новой жизни. И я уже не могла воспринимать все блага, доставшиеся мне от деда, в отдельности от них.

Это вообще нормально? Учитывая, что это живые люди?..

— Вы собираетесь обучать меня всему, что может помочь мне в жизни, однако, удивляетесь, когда я проявляю к вам обычную вежливость… — произношу негромко, ковыряясь вилкой в тарелке, — так… в качестве кого вы меня воспринимаете?..

— В качестве младшей сестрёнки, — усмехается Ян, подмигивая мне.

Не знаю, почему, но этот ответ меня умиляет. Я даже не замечаю, как губы сами растягиваются в улыбке. Перевожу взгляд на остальных «старших братиков»: Давид тоже улыбается, Марк фыркает. Исайя пристально смотрит прямо мне в глаза…

Резко отвожу взгляд.

— Так у меня теперь большая семья… — немного взволнованно усмехаюсь, продолжая ковыряться в своём салате.

— Большая и строгая, — добавляет Марк, приподняв бровь.

— Намёк понят, — протягиваю, качнув головой, — с завтрашнего дня я — прилежная ученица.

— У нас осталось ВСЕГО четыре дня. Надеюсь, вы выучили имена и лица тех, о ком говорится в файле, — продолжает наседать Марк.

— Я в процессе, — спокойно отвечаю.

— Значит, даже не открывали?..

— Завтра можете проверить меня — я буду знать их всех, — отрезаю, уверенно глядя на него.

— Никто не тянул вас за язык, — довольно отзывается Марк.

— Да уж, действительно, — негромко протягивает Ян, как бы ни к кому не обращаясь.

Я вновь усмехаюсь. С Яном легко. Надеюсь, с Марком мы тоже сможем найти общий язык.

Бросаю быстрый взгляд на Исайю…

И почему мне кажется, что этот «старший братик» совсем не воспринимает меня в качестве "младшей сестрёнки"?..

— Что будет со всеми нами, когда моё обучение подойдёт к концу? — опустив глаза, задаю самый главный вопрос, волновавший меня с момента подписания договора.

Формулировки в бумагах были слишком расплывчатыми — но ничего опасного для меня и моего благосостояния Тоня там не нашла. Тем не менее… я до сих пор не знаю, какие именно отношения связывают меня с четверкой наставников. И какие отношения связывают их с компанией моего деда.

— Мы займёмся своими прямыми обязанностями, — отвечает Давид, повернув ко мне голову.

— Вашими прямыми обязанностями? — переспрашиваю, нахмурившись, — И что это за обязанности?

— Об этом мы расскажем вам чуть позже, — вежливо улыбнувшись, отвечает мужчина, а затем поднимает бокал с вином и обводит взглядом всех присутствующих, — а сейчас предлагаю выпить за наш первый совместный ужин! — после чего поворачивается ко мне: — Мы рады, что вы с нами, Анна.

— Я тоже этому рада… — взволнованно отвечаю, улыбнувшись в ответ; затем отпиваю воды из своего стакана.

Да, я действительно этому рада.

Что бы «это» ни значило…

Кажется, у меня появилась возможность круто изменить свою жизнь, пусть это и означает — отказаться от своего прошлого. Но перемены должны с чего-то начинаться. Пусть они начнутся с разрушения. Новая Анна должна вырасти из обломков прежней. Я не уверена, насколько ценна моя прошлая личность, но дедушка, умирая, решил дать мне шанс развития.

Я не могу его упустить.

Потому что я не могу вспомнить, когда в последний раз была счастлива.

Если это — не мотивация к изменениям, то я не знаю, что вообще может мотивировать человека изменить себя…

Моя прежняя жизнь не отличалась особой яркостью. Скорее, мне бы подошёл серый цвет. Кажется, дед захотел преобразить мой серый — в стальной.

Я не буду этому сопротивляться.

Хотя бы сейчас — пока не вижу между ними особой разницы…

— Повтори ещё раз, — потерев переносицу, просит Марк.

В третий раз перечисляю все сферы деятельности компании, перечень услуг и список того, что ещё планируется предоставить в качестве услуги — в будущем.

— Имена главных акционеров.

Перечисляю имена главных толстосумов; уже откровенно зеваю.

— Ты серьёзно? Надеюсь, ты не забудешь зевнуть во время своего интервью, — Марк поднимает бровь, холодно глядя на меня, — Ты знаешь о паре снежинок с поверхности айсберга и думаешь, что можешь позволить себе расслабиться во время занятия?

— Марк, Ян меня умотал, — поясняю, морщась, — у меня всё тело болит. Голова — это единственное место, до куда он не добрался… но ты сейчас откровенно издеваешься, устраивая мне этот мозговой штурм: мы же прошли все это ещё два дня назад.