- Да, как вы смеете! Заберите ваши подарки, я и так вам должна слишком большую сумму денег, но погашать долги поцелуями не собираюсь!

  Она гневно отцепила замочек ожерелья и презрительно кинула его в герцога, а потом решительно направилась к прыгающему по постели спаниелю. Но не успела хозяйка взять его на руки, как веселый щенок, подскочив, лизнул лицо и дружелюбно замахал хвостиком, преданно заглянув в глаза. У Инн защемило жалостью сердце - вот так же, наверное, и она, преданно заглядывая в глаза Кавендишам, пыталась обрести в Англии свой новый дом!

  Взрыв отчаяния был такой силы, что ноги не выдержали, и, упав к изножью кровати, она зарылась лицом в простыни и разрыдалась.

  - Вот видишь, Инн,- голос герцога прозвучал где-то возле самого уха,- не всё, что дарит нам жизнь можно принести в угоду гордыне. Наше слабое место - те, кого мы любим, или те, кто любит нас!


ЭРИКА ТРЕЛОНИ.

  Английских леди с детства приучали ездить верхом и грациозно управлять лошадью. Сидя в седле, женщина должна была непринужденно пожимать руки многочисленным знакомым и легко спешиваться. К обязательным умениям относилось так же управление лошадью в толпе, что бы избегать происшествий на прогулках в парке.

  Привычной картиной любого лондонского сезона были ранние, ещё до завтрака, променады обряженных в амазонки леди, катающихся верхом по песчаной дорожке по Роттен Роу.

  Тот осенний денек был на удивление сух, тих и согрет скупым солнечным светом, чем и поспешил воспользоваться весь лондонский бомонд 'малого сезона'. Впервые выехали на обозрение всей фланирующей публики и Мортланд со своей спутницей.

  Первую верховую прогулку по Гайд-парку Инн запомнила надолго. Крепко обиженная на герцога за его возмутительное поведение, всадница демонстрировала спутнику ледяную холодность. Зато Шаловливая Бетси произвела сенсацию.

   Широкие аллеи были заполнены колясками с нарядными дамами, шарабанами джентльменов, не говоря уж об отдельных всадниках, но ни у кого в этом разнообразном, и отнюдь не бедном обществе не было столь очаровательной кобылки, как у юной француженки. Бетси вела себя идеально, изящно переступая и красиво вздергивая умную головку. И любующаяся лошадкой Иннин всё внимание окружающих приписывала ей, а не своей персоне.

  Хотя, надо сказать, заинтересованные взгляды больше адресовались все-таки хозяйке, а не её кобыле. Тонкая фигурка в голубой амазонке стала предметом самого пристального изучения всех прогуливающихся дам и джентльменов. А что им ещё оставалось делать? Только пялить глаза! Девушка, позволившая себе без сопровождения появиться рядом с Мортландом, да ещё под плотной вуалью, была явно подозрительной особой, и поэтому пристойнее было сделать вид, что упорно её не замечаешь.

  Правда, большинство джентльменов не пугало знакомство с подобной дамой, поэтому они с красноречивыми улыбками приветствовали герцога и его новую 'штучку', изящно касаясь краев шляп.

   Один из них осмелился подъехать к парочке поближе.

  - Мортланд, дружище! - его глаза весьма откровенно обежали фигурку девушки. - Что за Психея рядом с тобой, не представишь нас друг другу?

  Инн сквозь мутную, покрытую частыми мушками вуаль внимательно осмотрела кареглазого черноволосого мужчину лет сорока и сразу же его признала. На одном из приемов их представляли друг другу. Это был довольно серьезный господин, занимающий ответственный пост в каком-то министерстве. Тогда он только мельком одарил взглядом её и Лили, да и вообще, держался с корректной холодностью и полным безразличием к двум юным дебютанткам. Миссис Элспет взирала на него с нескрываемым благоговением, потому что как-то он помог ей в одном, как она высказывалась, 'деликатном деле' (скорее всего, ссудил деньгами!). Инн никогда бы не подумала, что такой важный господин захочет, чтобы его представляли на улице, да ещё девице, скрывающей свое лицо.

  - Эрика, дорогая, перед тобой сэр Фредерик Глоссоп - важный государственный чин и мой хороший друг!

  - Эдди, зачем пугать очаровательную девушку перечислением титулов и званий, лучше расскажи ей о количестве денег в моем кармане!

  Инн сначала не поняла смысла его высказывания, а когда до неё дошло, то потеряла от такого хамства дар речи. Но добродушно смеялся герцог, улыбался сэр Фредерик, холодно усмехнулась и она.

  - Меня мало интересуют ваши финансы,- язвительно парировала она оскорбление,- но если вы считаете, что денег у вас чересчур много, то жертвуйте бедным!

  Брови Глоссопа взмыли вверх.

  - Какая презанятная штучка! Где ты её откопал, Мортланд?

  - Я отнюдь не собиралась вас развлекать!

  Инн выпалила это и тут же прикусила губу, укорив себя за несдержанность. Но сэр Фредерик почему-то не среагировал на столь враждебную речь, а кивнув на прощание головой, обратился к герцогу с непонятной фразой:

  - Когда надоест, вспомни про меня - я в долгу не останусь!

  - Этот разговор считаю преждевременным!- возразил Мортланд, и припустил коня.

  Недоумевающая Инн последовала за ним. Её покоробило сказанное джентльменами, но она не могла понять - почему. В полном молчании они проехали ещё несколько кругов по парку, и вернулись домой.

  Инн и сама не подозревала, что так устанет за столь краткое время, но свалилась с ног, едва сняв платье.

  - Сон - лучший лекарь,- заботливая Джина принесла ей горький травяной настой,- вы ещё так слабы!

  - Джина,- Инн уютно устроилась среди подушек, - знаешь, у меня такое ощущение, что я попала в Зазеркалье - все странно и всё как-то не так!

  Экономка накрыла её одеялом и опустила полог.

  - Те, кто живет с той стороны зеркала, считают, что всё не так у нас! Но,- сверкнула она живыми глазами,- и в том, и в другом мире ценится золото!

  Подопечная согласно кивнула головой, хотя не особо поняла - о чём речь. В последнее время это стало привычным явлением - слова почему-то потеряли свой обычный смысл, что уж говорить о поступках людей!

  Твердолобую экономку мало интересовали переживания юной француженки.

  - Каждое утро вы должны выезжать Бетси в парке! - жестко заявила она на следующее утро, и, не слушая возражений, буквально выгнала девушку из дома.

  И что было приятного в прогулках под перекрестными взглядами публики? Инн даже кожей чувствовала нездоровое, неприятное любопытство. Несколько раз к ней пробовали подъехать с любезностями какие-то господа, но гордое молчание в ответ и наличие серьезно настроенного здоровяка грума за спиной, заставили их быстро ретироваться.

  Вторым неприятным делом, которое заставляла её делать Джина - была игра на фортепьяно.

  Инн, будь её воля, убежала бы от инструмента из кошмарных сновидений, куда глаза глядят, но не тут-то было. Джина упорно затаскивала её в музыкальный салон, где на блестящем паркетном полу стоял белый, чудовищно дорогой рояль.

  - Если вы не хотите навсегда остаться в Англии,- выговаривала ей властная женщина,- то должны выполнить условие его светлости. Да и жизнь кончается не завтра - как знать, может, владение этим ремеслом принесет вам когда-нибудь кусок хлеба?

  Сразу же после полудня в дом приходил маленький, сердитый старичок. Судя по отвратительному английскому и уже знакомому певучему акценту, он был соотечественником Джины. Сухой и грозный итальянец, тем не менее, проявлял недюжинное терпение, заставляя свою ученицу заниматься музыкальной грамотой.

  - У меня нет слуха! - отчаянно сопротивлялась девушка. - Это бесполезно!

  Но Джина и маэстро Тьерезини внимательно вслушивались во все звуки, вырывавшиеся из-под её, прикасавшихся к клавишам, пальцев.

  - Слух есть,- задумчиво бормотал маэстро,- вы же чувствуете собственную фальшь! Осталась самая малость - почувствовать и саму музыку, но для этого нужно, чтобы заговорило сердце. Не правда ли, сеньорита?

  Джина в ответ на обращение согласно покачала головой.

  - По крайней мере, нужно иметь желание учиться.

  Инн негодующе фыркнула.

  - Что вы говорите?! Моя кузина отнюдь не самый сердечный человек, однако, играет легко, быстро, и её приятно слушать. Нужен талант!

  - Талант желателен,- охотно согласился маэстро,- но не обязателен! Мастерство дает только каждодневный, упорный труд. Начнем с гамм...

  Он так заморочил девушке голову, что прошла неделя мучительного неимоверного труда, прежде чем Инн спросила у экономки, обычно невозмутимо восседающей с вязанием рядом с ученицей и учителем.

  - Джина, ты сама когда-нибудь музицировала?

  Экономка не удивилась вопросу, а, старательно перекинув петлю, спокойно пояснила.

  - Я когда-то пела в Ля-Скала! Слышали о таком оперном театре?

  У Инн изумлением округлились глаза.

  - Да, но...

  - Это было лет пятнадцать назад. Вообще-то, я - римлянка, но мой чудесный голос привел меня на подмостки Миланской оперы. В ту пору в Италии шла очередная война! Только не спрашивайте меня, кто и с кем тогда воевал, потому что к моему рассказу это отношения не имеет. Кажется русские..., а может быть, австрийцы, но однажды в здание театра ворвались какие-то люди. Нас - актрис изнасиловали, и я потеряла голос, сорвав его в крике.

  У юной собеседницы волосы встали на голове дыбом не столько от самого рассказа, сколько от полного равнодушия в голосе самой рассказчицы.

  - К счастью, у меня всегда было крепкое здоровье, поэтому я довольно быстро встала на ноги, и, похоронив менее удачливых товарок, стала прислуживать костюмершей в том же театре, да заодно и прирабатывать проституцией.

  - Чем?

  Девушка потрясенно прижала руки к груди. Раньше она даже предположить не смогла бы, что может встретиться с подобными женщинами, и вот! Живёт с такой особой под одной крышей!

  Джина подняла на неё ледяной взгляд черных, потускневших глаз.

  - Проституцией, леди! Тем, чем мне и надо было заняться с самого начала, а не испытывать судьбу на прочность! Солдаты в захваченном городе насилуют только порядочных женщин, а шлюхам они платят и относятся к ним значительно лучше. А что вы хотите, наши профессии сходны - и те и другие рискуют жизнью за деньги!

  - Но,- растерянно прошептала Инн,- считается, что быть блудницей очень плохо!

  И вновь взгляд, только уже снисходительный и полный спокойного презрения.

  - Это самое древнее ремесло на земле! Моя семья испокон века занималась им. Куртизанками были и мои бабки, и прабабки - это тяжелый, но честный хлеб. Вот вы всё время молитесь, а я ведь тоже католичка! Но женщины моей семьи переспали с таким количеством кардиналов и епископов, что поневоле, религиозность - не мой удел!

  Юная француженка испуганно перекрестилась при столь кощунственных словах, и быстро перевела разговор на другое:

  - А как вы оказались в Англии?

  - Меня привез из Италии старый герцог - отец нынешнего. Мы столкнулись с ним в уборной нашей примы, и ему понравились моя услужливость и расторопность гораздо больше, чем её тщеславные капризы. Он уговорил меня оставить ремесло, привёз в Англию и поселил в этом доме для ухода и присмотра за многочисленными любовницами. А уж потом я по наследству досталась молодому Мортланду.

  - Так этот дом...,- прикусила губу оскорбленная Инн.

  - Да, приют тайной любви! Иногда девушки следуют одна за другой, а иногда я по полгода без работы. Жаловаться не на что! Мало кто так удачно устраивается в жизни!

  Иннин механически забарабанила по клавишам. Пресвятая Дева, да она попала в тот самый особняк, о котором ей когда-то рассказывала Лили. Какой позор! Но что она могла предъявить герцогу, если была ему должна столь чудовищную сумму? Какие претензии? Хорошо хотя бы, что ей не приходилось выполнять унизительных обязанностей, как тем бедняжкам, что жили здесь до неё. Надо овладеть этим чертовым инструментом и бежать отсюда - бежать, куда глаза глядят!

  - Эти девушки,- все-таки, не выдержала она и вновь прервала мучительно дающиеся гаммы,- они были актрисами?

  - Отнюдь,- пожала плечами Джина,- зачем его светлости здесь актрисы, с ними он встречается совсем в других местах!

  - Но они потом становились актрисами?

  Итальянка скупо усмехнулась:

  - Интересное у вас представление о жизни актерской братии. Это ведь тяжелая, неустанная работа - жалкие гроши оплаты, капризная публика! Очень немногим удается достигнуть вершины мастерства и славы, а удержаться на этом Олимпе ещё сложнее. Здесь и интриги, и умение изворачиваться и находить могущественных покровителей. Тут мало таланта - нужен ум, достойный Макиавелли. Бывшие же обитательницы Вудвилл-холла привыкли к роскоши, изнежены и избалованны. Зачем им такая докука? Когда герцог остывает к любовнице, то просто составляет протекцию, и она находит себе новых, не менее богатых покровителей!