Ох, и намучились девушки, учась управляться с трехметровым 'хвостом', чтобы делая реверанс, не запутаться в ярдах материи.

  Инн и Лили, как ещё незамужних девиц должны были обрядить в белые платья с глубоким вырезом и короткими рукавами, но так как до конца траура ещё оставалось два месяца, то им пришлось облачиться в черный цвет, а голову украсить одиноким траурным пером.

  В день представления ко двору наши волнующиеся дебютантки в сопровождении величественной леди Элис прибыли во дворец, имея при себе специальные карточки со своими именами. Всех ожидающих процедуры собирали в холодном и тесном зале, где едва можно было развернуться среди топорщившихся во все стороны дамских фижм, и причудливо струящихся словно змеи, хвостов шлейфов. Инн и Лили, зябко ежась в открытых платьях с короткими рукавами, утомленно ждали своей очереди. Наконец, распорядитель расправил на полу шлейф Лили, забрал у неё карточку с именем и передал её Лорду-Гофмейстеру, который должен был объявить имя нашей героини. Инн же продолжала дожидаться своей очереди.

  Лили в точности так, как её и учили, прошла вперед и сделала глубокий реверанс перед королевой, едва удержав перья на голове, сделала реверанс перед ещё какими-то особами, на которых ей указали, и старательно попятилась, изо всех сил стараясь не запутаться в подоле.

  ' Господи,- подумала Лили, когда распорядитель уже уложил шлейф ей на руку, - как же всё это выдержит Иннин? Бедняжка никогда не отличалась особой ловкостью! Впрочем, вон какие толстые коровы справляются, а моя кузина все-таки более грациозна, чем большинство из присутствующих здесь дам!'

  Она встала на своё место и в волнении наблюдала, как её сестра безукоризненно выполняет акробатически сложный поклон. И в тот момент, когда Лили уже облегченно перевела дух, черное перо в прическе кузины опасно накренилось, и испугавшаяся конфуза юная француженка вынуждена была неестественно выгнуть шею, чтобы удержать его на месте, поэтому только чудом не запуталась в шлейфе при отходе от королевской семьи.

  За исключением этой маленькой шероховатости всё прошло хорошо, впрочем, посторонние ничего не заметили, тем более что позже Лили смогла тайком вернуть своевольное перо на место.

  Теперь ничего не мешало двум девушкам считать себя полноправными членами английского высшего света. Обычно представленные обществу барышни могли посетить 50 балов, 60 вечеринок, 30 ужинов и 25 завтраков в течение одного Сезона.

  Если девушка не выходила замуж в течение первых двух или трех Сезонов, то считалась неудачницей, а в 30 лет - безнадежной старой девой, но юным леди из семейства Кавендишей последнее не грозило. В этом доме светская жизнь барышень шла параллельно подготовке к свадьбе.

  Лондонский особняк Кавендишей на Гровнор-стрит напоминал в те дни штаб действующей армии. Шныряли туда-сюда толпы народа - сбившиеся с ног посыльные, камеристки, портнихи, лакеи.

   Спальни и будуары обоих девушек превратились в филиалы модных магазинов, где подобно изваяниям стояли две кузины, а вокруг них с булавками и кусками ткани передвигались орды портних. Срочно шились туалеты для приемов, первого дня свадьбы, второго и третьего, уж не говоря о таких тонких материях, как нижнее белье.

  Инн и Лили, с затаённым от сладостного возбуждения дыханием, разворачивали папиросную бумагу, где лежали восхитительно пахнущие тончайшие шёлковые рубашки и панталоны, воздушные пеньюары, подобные паутине чулки.

  - Какая красота!

  Верткая француженка мадам Фуа, владелица одного из самых дорогих магазинов на Хай-стрит, кокетливо захихикала, сверкнув подведенными глазами.

  - А вот это для брачной ночи мадемуазель!

  Инн восхищенно прижала руки к груди при виде блестящего розового шелка полупрозрачной рубашки. Правда, сердце тоскливо ёкнуло при мысли о том, что Томасу Лили в этом туалете покажется неотразимой, и он прижмет её к себе, поцелует...

   Боль была настолько острой, что она, вздрогнув, сурово запретила себе об этом думать. Но миссис Элспет вовсе не разделила восхищения своих воспитанниц.

  - Что за глупости,- грубо отбросила она нежный шелк,- подобное бесстыдство не может носить девушка из приличной семьи. А вы, милочка, могли бы и понять, кто перед вами!

  Француженка кисло поджала губы и открыла другую коробку. Там тоже лежала красивая, украшенная кружевами и лентами рубашка, но уже без скандального выреза и из более плотного шёлка.

  - Вот,- удовлетворенно выдохнула старая дама,- то, что нужно! Женщина должна помнить о стыдливости при любых обстоятельствах!

  Девушкам показалось, что мадам Фуа, что-то хочет сказать, но в последний момент передумала, поймав предостерегающий взгляд их наставницы.

  В общем, это было сумасшедшее время. Кавендиш только досадливо морщился, получая всё новые и новые счета, но не укорял дочь за траты. Мало того, он лично подарил Инн к первому выходу в свет премилое ожерелье из бледно-фиолетовых аметистов, из-за которых её глаза приобрели фиалковый оттенок.

  Первый показ двух дебютанток пришелся на премьеру 'Нищих' в Ковент-гарденской опере.

  Лили страшно волновалась, хотя их и пригласили в свою ложу тетки по отцовской линии мисс Мэри и Кэтрин Сэтвидж - высохшие и злые на язык вечные барышни. Они окружили Лили преувеличенным вниманием, усадив впереди, Инн же с миссис Элспет, не переваривающей сестер, достались кресла за их спинами.

  Зал был плохо виден из-за перьев в высокой прическе мисс Сэтвиж, но счастливая француженка сумела так ловко изогнуться, что все-таки увидела сцену. Она была полна радостных предвкушений, по-детски радуясь всему, что видела - и роскошному, отделанному золотом и бархатом залу, и модным нарядам красивых дам, но самое главное разворачивалось там - на сцене с красным бархатным занавесом.

  По заведенному в свете обычаю, леди приехали в оперу с солидным опозданием, но Тейлор прибыл вообще к концу второго акта. И хотя сестры Сэтвидж возбужденно загалдели, предлагая ему сесть рядом с невестой, лорд решительно отказался, пристроившись рядом с замершей от волнения Иннин. Её обожгло огнем ненужных воспоминаний, когда ноздрей коснулся навсегда въевшийся в память запах 'кельнской воды', руки сразу же задрожали, и ей стоило огромного труда удерживать на лице маску показного безразличия. От радостного возбуждения не осталось и следа.

  В антракте после второго акта в ложу заглянул и сам Мортланд, вызвав ещё больший переполох среди дам. Миссис Элспет испепелила гневным взглядом обрадованную Лили.

  - Вы опоздали, ваша светлость, - укорила герцога сестра,- и лишили себя возможности не только побыть в нашем обществе, но ещё и послушать столь великолепную музыку! Мы в восторге, правда, Инн?

  Девушка только тяжело вздохнула - даже скорая свадьба никак не утихомирит сестрицу, и та все ещё на что-то надеется.

  - Мне понравилась музыка! - уныло подтвердила она.

  - А мне больше нравятся пятнадцатилетние девушки с фиалковыми глазами!

  Инн подозрительно покосилась на герцога, ища скрытого подвоха, но тот уже пристально высматривал кого-то в партере. Наверное, это был обычный светский треп, о котором их столько раз предупреждала наставница, значит, и ответить нужно соответственно.

  - Мне скоро шестнадцать,- обмахнулась она веером,- надеюсь, ваше доброе отношение ко мне не исчезнет после дня рождения?

  Тейлор издал странно короткий смешок. Лили пошла бурыми пятнами, а старые девы о чем-то возбужденно зашушукались. Мисс Элспет же преувеличенно придирчиво разглядывала какое-то пятнышко на своей перчатке. Зато герцог лениво заверил:

   - Можете быть уверены в моем расположении, и когда вам минует пятьдесят!

  Что её ждало дома!

  - Незачем распускать язык, реагируя на любой комплимент джентльмена,- чуть не съела её мисс Элспет,- да ещё заигрывать с ним! Эти старые клячи Сэдвиж теперь будут молоть с утра до ночи своими длинными языками, что у вас с герцогом что-то есть! Не дай Бог дойдет до Кавендиша!

  Инн ничего не понимала, но последняя угроза на неё подействовала.

  - Дядя может рассердиться?

  - Какой он тебе дядя? Лорд - твой благодетель, взваливший на себя опеку над совершенно несносной девчонкой. Каково ему будет узнать, что ты кокетничаешь с герцогом? Мало ему Лили, так теперь и в твою голову залетела эта блажь? Ты хоть понимаешь, что всем ему обязана, даже куском хлеба?

  Девушка расплакалась от несправедливости обвинений.

  - Я не кокетничала с герцогом,- всхлипывала она,- он мне ничуть не нравится. Я просто пыталась вести светскую беседу, как вы нас учили.

  - Я не учила тебя заигрывать с мужчинами!

  - Но я...

  - Стыдно, леди, очень стыдно!

  Другой не менее неприятный разговор состоялся с Лили. Расстроенная Инн только приготовилась ко сну, натянув чепчик на волосы, и уже готова была потушить свечу, когда дверь скрипнула, и Лили в одной ночной рубашке появилась на пороге. Кузина не кричала на неё, молча забравшись на кровать. Инн, при виде мрачного лица сестры, поспешно заняла место рядом.

  - Мне не нравится Мортланд! Клянусь тебе! - заранее постаралась она предотвратить возможные упреки.

  - Да знаю я,- досадливо оборвала её Лили,- зато этот противный Тейлор чуть не лопнул от смеха! Знаешь, джентльмены ходят в оперу не для того, чтобы слушать музыку и пение! Их интересуют только сами актрисы!

  - Почему? - изумилась Иннин.

  Лили тяжело вздохнула.

  - Они ищут среди них себе любовниц!

  Юная француженка недоверчиво хмыкнула:

  - А тебе-то откуда об этом известно?

  - У меня куча кузин, и будь уверена, мы - английские девушки прекрасно знаем, что на уме у наших мужчин. Так вот, они любят покупать себе легкомысленных девиц.

  - Но зачем?

  - Не знаю, - недоуменно пожала плечами Лили,- наверное, чтобы с ними весело проводить время! Говорят, что у Мортланда всегда имеется любовница. Где-то в городе у герцога есть роскошный дом для этих женщин, ведь он так богат, что может выполнить любую прихоть своих метресс...

  Инн очарованно слушала эти слова - надо же! Любую прихоть!

  - ...осыпает драгоценностями, не скупится на самые модные туалеты, покупает дорогие экипажи! Мне рассказывали, что ему нравится появляться на маскарадах и публичных балах с этими разодетыми в пух и прах особами.

  - Их что, много?

  - Конечно, - голос девушки поражал грустью,- его светлость - враг однообразия! И он может покорить любое женское сердце!

  Уж это вряд ли! Бедная влюбленная Лили приписывает своему идеалу вовсе не присущие ему достоинства. Инн ласково погладила покрытую чепчиком голову кузины.

  - Лили, это же всё падшие женщины! Неужели ты ревнуешь?

  - Нет, но знаешь,- Инн с неловкостью увидела, как сотрясаются от рыданий плечи кузины,- я бы хотела узнать, что у них происходит? Почему так странно устроен мир? Блудница может быть свободной в своих желаниях, а леди - нет! Разве это справедливо?

  Инн прикусила губу. Она однажды пошла на поводу у своих желаний, и теперь не было и часа, чтобы не страдала от боли, но зачем об этом знать невесте её возлюбленного?

  - Давай спать,- устало предложила она,- и пусть герцог делает всё, что захочет. Я не думаю, что тебе надо о нем сожалеть.

  Она уже засыпала, когда до её слуха донесся тоскливый голос кузины.

  - Инн, вот Томас женится на мне только из-за моего приданого, а каково быть женщиной, ради которой мужчина сам готов потратить целое состояние? Это, наверное, очень приятно?

  Инн не стала отвечать кузине и вскоре уже спала. Странный сон снился ей. Мерещилась мраморная лестница в каком-то доме, украшенная коврами и вазонами с ярко алыми розами, расшитый золотыми цветами персиковый шелк стен, переплетение тел греческих богов на потолке, с великолепной хрустальной люстрой. И бледный свет луны падал из огромных окон на стоящий посереди пустого зала белый рояль...


ОЛМАКС.

   Мортланда очень заботило, как к его будущей невестке отнесется высший свет. И причины опасаться у него были.

  - Надеюсь, нас не разорвут на части дамы из 'Олмакса'! - горько вздыхал он, составляя списки приглашенных на свадьбу. - Ведь формально время траура ещё не прошло, но с другой стороны, гарпий должно смягчить, что после свадьбы новобрачный будет вынужден вернуться на войну!

  'Олмакс-клуб' на Кинг-стрит был открыт ещё в 1765 году. Его называли 'седьмым небом модного мира', и когда-то он славился своей открытостью и аполитичностью, потому что туда принимались женщины. Это сделало клуб весьма популярным в высшем свете. Но к началу XIX века неформальная власть в 'Олмаксе' стала принадлежать группе из десяти высокородных леди. Эти когда-то ослепительные красавицы за долгие годы своего членства успели превратиться в ворчливых и придирчивых старух, и теперь словно Церберы наблюдали за строгим соблюдением этикета в среде английской аристократии. Надо сказать, что помимо британских аристократок, в его совет входили также австрийская принцесса Эстерхази и русская графиня Ливен. Дамы придирчиво отслеживали, чтобы залы 'Олмакса' посещали только люди, придерживающиеся 'хорошего тона'. Правило расплывчатое и неопределенное, поэтому патронессы выбирали посетителей своих сред по собственным правилам, практически недоступным обыкновенной логике. Но даже если избранные ранее, чем-то им не угождали, несчастных сразу же подвергали презрительному и громогласному остракизму.