– И когда она успела? – пробормотал Ромов.

– Я тоже думаю, когда? И не только у него. Вот как Филипп бросился ее защищать. Деваха расторопная. Впрочем, это сейчас не главное. Ты все же знаешь ее лучше, как к ней подкатиться, чтобы она меня не отослала отсюда куда подальше?

Ромов задумался. Он столкнулся с задачкой, решение которой никак не мог найти. Он, в самом деле, прожил с ней ни один месяц, но уж никак не ожидал от нее такой прыти.

– Даже не знаю, что вам сказать, сами понимаете, я с ней в такую ситуацию не попадал.

– Но должен же быть к ней какой-то ключик. К каждой женщине его можно подобрать. А не мне говорить, как важен для меня этот проект. Ну, подумай, прошу тебя.

Ромов задумался в очередной раз. Суздальцев прав, у каждой женщины есть ключ, которым можно открыть замок ее сердца.

– Слушайте, – вдруг осенило его, – больше всего она мечтает о том, чтобы найти мужа с квартирой в Москве. Она мне все уши об этом прожужжала. Она долго надеялась, что я на ней женюсь. Но я же не идиот, чтобы жениться черт знает на ком. Не вам мне объяснять, одно дело трахать, а другое дело жениться.

– Ты мне предлагаешь попробовать закинуть эту удочку.

– А что, – пожал плечами Ромов. – Холостой, есть хата в Москве. Кое-какие деньжата имеются.

– Да какие там деньжата, – махнул рукой Суздальцев.

– Да, ладно, не прибедняйтесь, все равно не поверю.

– Ну, хорошо, кое-что есть. Но жениться…

– Кто ж говорит, что надо жениться. Всего лишь пообещать. А сбежать можно и из-под венца. Главное, добиться сейчас нужной цели.

– Думаешь, сработает?

– Должно сработать.

Суздальцев несколько мгновений раздумывал.

– Если другого выхода нет… – печально вздохнул он.

– Выход другой всегда есть, только не всегда его можно найти.

– Ты прав. Пообещать, не значит жениться.

– Слава богу, что это так. Иначе все бы мужики давно были бы женаты.

Суздальцев внезапно повеселел.

– Попробую. Может, даже на этой волне пересплю. Девка-то смачная. Ревновать не будешь.

– Я похож на ревнивца, – усмехнулся Ромов. И вдруг ясно осознал: если это и в самом деле это случится, приступов ревности ему не избежать. Вот уж чего он не ожидал, так не ожидал. Но об этом Суздальцева не стоит даже и заикаться.

30

Они снова собрались в просторной каюте Шаповалова.

– Готовы ли слушать продолжение? – спросил его хозяин. Он был то ли в возбужденном, то ли приподнятом состоянии, его глаза, которые обычно были затянуты тусклой поволокой, на этот раз необычайно блестели.

– Не только готовы, мы с нетерпением ждет продолжения. Это по-настоящему захватывающий рассказ, – воскликнул Суздальцев.

Но Шаповалов не отреагировал на его слова даже легким поворотом головы. Он смотрел на Шаронова.

– Что скажите, Андрей Васильевич?

– Я готов вас слушать.

– Но вам это интересно? Только в этом случае вы можете написать превосходный сценарий.

– Я еще не знаю, я стараюсь найти то, что поможет мне сделать сценарий.

Шаповалов окинул его долгим взглядом.

– Что ж, спасибо за откровенность. Окажите уж милость, найдите. Тогда я с вашего разрешения продолжу. Я чувствовал себя королем в городе, я учился в десятом классе, но при этом был самым богатым человеком на всю округу. И все знали об этом. Зато учителя не знали, как ко мне относиться, они меня и боялись, и мною восхищались, и ненавидели, и заискивались. Честно скажу, вел я себя нагло, делал что хотел, про то, чтобы учить уроки, так и речи не было. Я и без того был уверен, что мне поставят все высшие оценки. Один преподаватель как-то решил поиграть в принципиальность и поставил мне то, что я заслуживал, то бишь двойку. Это случилось прилюдно, перед всем классом. Вся школа буквально замерла и от страха и от любопытства, что за этим последует. Я тоже раздумывал, как мне поступить. Я подсознательно понимал, что от моего поступка будет зависеть не только мой авторитет, но и нечто иное. А вот скажите, господа сценаристы, о чем я думал в тот момент?

Мысль Ромова заметалась в поисках ответа. Он понимал, что если сумеет его найти, то его авторитет немедленно вырастет в глазах этого толстосума. Но все варианты, которые приходили ему в голову, он был вынужден отвергнуть, как неудовлетворительные.

– Вы думали о том, чтобы пойти ва-банк и максимально закрепить свой авторитет, – произнес Шаранов.

– Верно, – усмехнулся Шаповалов, – а как именно я поступил?

Шаронов на мгновение задумался.

– Вы пошли к директору и потребовали наказать принципиального учителя.

Неожиданно Шаповалов расхохотался.

– Вы правы, именно так я и поступил, я отправился к директору и потребовал уволить учителя. Видели бы вы его лицо, да и всю фигуру, он едва не упал в обморок. Он смотрел на меня так, как смотрит осужденный на своего палача. Я же был непреклонен, я заявил ему: если он не уберет преподавателя, то я уберу его. И он знал, что это мне по силам. Через несколько дней преподавателя в школе не стало. Более того, он поспешно уехал в соседний город. Препятствий кончить школу круглым отличником больше не было.

И тут произошло то, что однажды должно было произойти. Стоит ли говорить, что врагов у меня было пруд пруди. К тому же местная власть обеспокоилась, что у них появился такой сильный конкурент. И решила покончить со мной. Я же был уверен, что мне ничего не грозит, все, кто надо, были куплены и ни один раз. И в случае чего предупредят об опасности. Конечно, я тогда был еще наивным дурачком; это теперь я знаю, что всех не подкупишь хотя бы потому, что кого-то непременно перекупит кто-то другой, дав ему больше, чем ты. И он нанесет удар по тебе. Как бы то ни было, местное милицейское начальство решило завязать со мной. И вот однажды, когда мы собирали нашу законную дань, нас взяли с поличным. И я очутился в грязной и холодной камере с двумя уголовниками.

Я не сразу понял, что их посадили ко мне не случайно, они получили задание сделать мое пребывание тут невыносимым. Несколько дней длились беспрерывные издевательства, до сих пор удивляюсь, как я не повесился на двери. Совсем не исключаю, что именно этого как раз и добивались мои мучители.

Сначала я был полностью деморализован, меня избивали, насиловали, а я даже не пытался сопротивляться, так как против них я был бессилен. И в какой-то момент мне стало все безразлично. Моя жизнь превратилось в ничто, она потеряла всякую ценность в собственных глазах. А потому расстаться с ней было совсем не жалко. Даже хотелось это сделать.

Но после очередной порции издевательств, когда я униженный лежал на жестких нарах мучимый болью, что-то во мне пробудилось. Я вдруг ясно осознал, что если сейчас сломаюсь, то сломаюсь уже навсегда. И больше никогда не выпрямлюсь. В общем, когда через несколько дней за мной пришли, я был еще жив. Благодаря деньгам был нанят хороший адвокат аж из областного центра. Меня осудили всего лишь на год. Так я оказался в колонии.

– Вы были в колонии? – не удержался от удивления Ромов.

Шаповалов насмешливо взглянул на него.

– Был. И, между прочим, этим горжусь. Я уверен, что многие люди немало потеряли, не побывав там. Они так и не постигли крайне важных вещей. Если бы не тюрьма, то не уверен, плыли бы сейчас на этой яхте. Хотя мне не было еще восемнадцать лет, но почему-то я угодил в колонию для взрослых. Подозреваю, что кто-то постарался меня туда упрятать в качестве дополнительного наказания. Этот человек так и не узнал, что совершил для меня настоящее благодеяние. Там я познакомился с одним заключенным. Удивительно, но он вычислил меня, чуть ли не с первого дня. Уверен, это был настоящий гений, живи он в другой стране, то был бы одним из самых богатых людей на земле, его принимали бы президенты и короли, а не хамло из лагерного начальства. Впрочем, он был действительно богатым человеком, вот только не мог воспользоваться своим богатством. Он был тем, кого тогда называли цеховиком. Он организовал целую подпольную империю, куда входили десятки производств. Она работала десять лет. Но настали более жесткие времена – и однажды его загребли. Не помогли даже баснословные взятки. Срок он получил на полную катушку – пятнадцать лет. В колонии пользовался непререкаемым авторитетом. И не возьми он надо мной покровительства, может, я бы там не выжил. Удивительно, но он прекрасно знал всю мою подноготную Он начал с того, что указал на мои ошибки. А затем стал учить науке делать деньги. Именно он внушил мне на всю жизнь мысль, что умный человек тем и отличается от глупого, что способен извлекать деньги из любой ситуации. Он был уверен, что времена совсем скоро изменятся. И заниматься предпринимательством можно будет легально. Я только потом понял, что он не просто так давал мне уроки, а готовил меня в партнеры. Он был уже не молод, и здоровье оставляло желать лучшего. И ему нужен был человек, на которого он мог бы положиться после выхода из зоны. Его империя была уничтожена не вся, и он сильно беспокоился по поводу того, как ею управляют доверенные лица.

– Но чему же он вас научил? – поинтересовался Суздальцев.

– Он изменил мою психологию, все мои понятия о мире. Я был убежден, что все предельно просто, главное сколотить банду ребят и подчинить всех своей воли. Ну а кого подчинить невозможно, того надо просто купить или запугать. Вот, собственно, и все, что я понимал в этом деле. Он же стал мне читать целый курс по экономике, по финансам. Учил, как и когда надо вкладывать деньги, чтобы они принесли максимальную отдачу. Столько лет прошло после этого, я общался со многими большими бизнесменами, великими экономистами, включая лауреатов Нобелевской премии. А ничего более толковее так и не слышал. Я прямо сгорал от желания использовать эти сведения на практике. Я почему-то был твердо убежден, что у меня все получится. Он же, наоборот, внушал мне, что в нашем деле очень важно уметь ждать благоприятного момента. Точнее не просто ждать, а уметь его предугадывать. А для этого надо много знать, постоянно отслеживать события. И начать действовать именно в самый подходящий момент, так как в бизнесе побеждает тот, кто умеет опережать других хотя бы на полшага. Но именно он и снимает все сливки. А, сняв, желательно уйти в другую область, предоставив остальным слизывать остатки. И главное не жалеть о том, что приходится сниматься с насиженного места, уходить с отлаженных позиций. Чем больше будешь на них находиться, тем меньше получишь, так как приходится делить барыш со многими. Твое дело делать все время деньги, а не создавать долговременные бизнесы. Тогда можно заработать много и быстро.

Его лекциями я исписал несколько тетрадок. Слава богу, что их удалось сохранить. Они и сейчас со мной. Правда, признаюсь, я в них давненько не заглядывал. Может быть, и напрасно. Благодаря этим урокам срок заключения я перенес относительно легко. По крайней мере, я не чувствовал себя несчастным, мой учитель внушил мне мысль, что ничего страшного со мной не приключилось. Это не более чем эпизод, причем, важный и полезный в моей жизни. Придет время, когда я буду гордиться им. В этом вопросе он также оказался провидцем. Пожалуй, это все, что я хотел вам рассказать о своем пребывании в колонии. А все остальное сами додумайте.

31

Марина прошлась по нижней палубе, затем поднялась на верхнюю. Филиппа нигде не было, скорей всего он сидит в своей каюте. Но туда ей вход воспрещен. Пока воспрещен.

Марина от досады закусила губу. Дорог не то чтобы каждый день, а каждый час, а время уходит впустую. Не так-то легко соблазнить этого юнца, что-то в нем есть такое, что не вписывается в общую схему. Не случайно же его папаша так обеспокоен поведением сыночка.

Вместо Филиппа она неожиданно наткнулась на Суздальцева. Причем, наткнулась в прямом смысле, продюсер внезапно вынырнул из-за угла, и Марина почти уткнулась ему в грудь. Она едва успела в испуге отскочить.

Суздальцев заметил ее испуг. И мгновенно расплылся в улыбке.

– Я вас напугал, извините, честное слово не хотел.

– Ничего страшного, уже все прошло, – пробормотала Марина. Из всех находившихся на судне людей меньше всего ей хотелось общаться именно с ним. Даже с Ромовым она бы поговорила с гораздо большим удовольствием.

Чтобы избежать дальнейших контактов, Марина поспешно повернулась, чтобы уйти, но внезапно Суздальцев мягко, но решительно удержал ее за руку.

– Марина, прошу, не уходите. Мне надо непременно кое-что вам сказать.

Марина неохотно подчинилась.

– Что вам угодно? – холодно произнесла она.

Но такой прием не обескуражил продюсера.

– Я должен перед вами извиниться.

– Вовсе не обязательно, все это не имеет значения, – пробормотала девушка. Его извинения ее не интересовали, ей хотелось только поскорее отцепиться от него.

– Не могу с вами согласиться, дорогая Марина. Мне очень неприятен этот инцидент. Но я хочу, чтобы вы знали, это произошло не случайно.