Внезапно ее осенило, она знает, как отомстить ему и не подставить себя. Конечно, надо соблюдать осторожность, но риск есть в любом деле. А если она это не сделает, то вся изведется. Внутри у нее так все и пылает от желания мести.

Алла вскочила с кровати, прошла в ванную. Следующие полчаса ее жизни были посвящены уничтожению следов расстройства на лице и возвращение ему его прежней красоты. Затем она натянула облегающие шорты, майку, из которой боевито выпирали груди, и вышла из каюты.

Алла постучалась в дверь к Ромову. Сценарист пребывал в своем обычном меланхоличном настроении. Она поняла это по выражению его лица, которое, впрочем, при виде гости, сменилось на изумленное. Он явно не ожидал ее появления в своей каюте.

– Ты меня пустишь? – поинтересовалась Алла, так как она уже минуту стояла на пороге.

– Конечно, проходи. Я так рад.

Но Алла видела, что он скорей не рад, а озабочен.

В его каюте ей не понравилось. Каждый день здесь убирает стюард, а у него все ровно не опрятно. На полу горки пепла, как после извержение вулкана, вещи разбросаны в беспорядке, словно бы пришел приказ о срочной эвакуации. Да и сам он какой-то помятый. Спал что ли.

– Мне кажется, я тебя разбудила, – решила проверить она свою гипотезу.

– Вовсе нет, я работал.

Но компьютер не был включен, зато постель смята. Она всегда отличалась наблюдательностью и не сомневалась в сделанном выводе.

– Ты должен утереть всем нос, – наобум сказала она и увидела, что попала в точку. Ромов вдруг как-то напрягся и подозрительно посмотрел на нее. Но ей было сейчас не до его загадок. – Ты же хочешь, чтобы договор был бы реализован.

– Я уже немало для этого сделал.

– Мне это известно. Вот я и пришла тебя поблагодарить. Я даже не ожидала. Ты просто чудо! – обольстительно улыбнулась Алла.

Ромов выдавил ответную улыбку.

– Мне просто повезло. – Ромов настороженно смотрел на Аллу. Он явно не понимал смысл происходящего.

– Везет настойчивым и умелым. Шаповалов часто это повторяет.

– Ему видней. Он много достиг.

– И ты достигнешь, я это кожей чувствую.

– Моя кожа этого не чувствует.

– Твоя кожа… – Алла вдруг наклонилась к нему и провела рукой по лицу и шее. – У тебя прекрасная кожа. Знаешь, очень трудно найти мужчину по-настоящему с хорошей кожей.

– Кожа, как кожа, – не согласился Ромов.

– Поверь, я знаю, что говорю, Женечка. – Я дотрагивалась до разных мужских кож. Твоя самая лучшая.

– Пусть даже так, что из этого?

– А ты не понимаешь. Видел бы ты, какая кожа у Шаповалова. Старая, мятая, вся в складках. Не люблю кожные складки, они говорят о старости и о запущенности.

– У всех они когда-то появляются.

– Сколько еще лет пройдет, – пренебрежительно произнесла Алла. – А если ухаживать за кожей как следует, то это может наступить еще намного позже.

– Я учту твой совет.

– Конечно, учти, дорогой, – проворковала Алла.

– Я не понимаю…

– Что-то ты не похож на непонятливого. В твоих сценариях герой давно бы все понял.

– А что я должен понять?

– Зачем к тебе пришла женщина, да еще так наряженная. Как ты думаешь, какой должна быть следующая сцена?

Ромов молчал и смотрел на Аллу.

– Кино и жизнь – две большие разницы.

– Это я уже от тебя слышала. Но бывают случаи, когда они вдруг сливаются в одно. – Алла одним движением пересела на колени Ромова и заключила его шею в кольцо своих рук.

– Не надо, я очень прошу, не надо, – взмолился Ромов.

– Тебя хочет одна из самых красивых женщин планеты, а ты не желаешь.

– Дело в другом.

– Только в этом.

– Я не могу, пожалуйста, пересядь.

– Пересяду, после того, как ты меня трахнешь.

– Нет!

– А я говорю, да!

– Зачем тебе это нужно?

– Я хочу тебя, ты что не понимаешь?

– Не верю.

– Мне плевать, веришь ты или нет. Но ты меня сейчас трахнешь. Иначе я скажу папе, что ты пытался меня изнасиловать. И тебя выбросят отсюда прямо в море, к акулам. Шаповалову раз плюнуть это сделать. Начинай. – Алла стала быстро, со сноровкой профессиональной модели, расстегивать свою одежду. И через несколько мгновений предстала перед Ромова голой. – Ты по-прежнему меня не хочешь?

Ромов чтобы не наливаться вожделением, попытался отвернуться, но Алла обхватила руками его щеки и прижалась ртом к его губам. Затем стала быстро снимать со сценариста брюки.

Еще никогда Ромов с такой ненавистью к партнерше не занимался любовью. Им владел панический страх, что сейчас постучатся в дверь.

Алла не стала даже дожидаться оргазма, едва его член вошел в нее, она тут же выскользнула из-под Ромова и стала одеваться. Он, ничего не понимая, наблюдал за ней.

– Спасибо, я довольна тобой. Ты супер мужчина. Надеюсь, ты сам сумеешь кончить без моей помощи, – равнодушно бросила она и вышла из каюты.

50

– Мне никогда не нравилась эта Алла, но как поступил с ней отец, это омерзительно. Такие люди, как он не имеют право на существование. Ты согласна со мной?

Взгляд Филиппа сверкал, он требовательно и выжидающе смотрел на Марину, словно не сомневаясь в ее ответе. Она же не знала, как поступить. Она была солидарна с Филиппом, но и осуждать его отца не могла. Наоборот, в ее задачу входит восстановление репутации Шаповалова в глазах сына. Но попробуй это сделать, коль он делает все, чтобы ее лишь испортить еще сильней. Если же она станет на его сторону, это способно оттолкнуть от нее Филиппа. А этот мальчик быстро принимает решения. В этом она уже убедилась.

– Понимаешь, Филипп, мы не знаем всех обстоятельств того, что случилось. Иногда они бывают очень необычными.

– Чего тут необычного, отец в своем репертуаре, решил продемонстрировать перед всеми свою неограниченную власть. И выбрал ее. Какая бы она не была, но она не заслужила, чтобы так с ней обращались.

Какой он, однако, думала Марина. Этим двум людям никогда друг друга не понять. Внезапно к ней пришла странная мысль: а каким был бы мужем Филипп? Счастлива будет женщина, которой он достанется. И дело даже не в наследстве, а в том представление о жизни, которое у него складывается. Вот только сумеет ли он его сохранить? Многие захотят его разрушать. Вот и она должна делать все от себя зависящее, чтобы это случилось.

А если плюнуть на все условия отца и занять сторону сына. Рассказать ему о задании Шаповалова. Нет, это сделать она не осмелится. Просто больше не нужно пытаться переделать Филиппа, наоборот, надо способствовать развитию лучших черт его характера.

Марина так ушла в свои мысли, что даже закрыла глаза. Она чувствовала, что находится на пути к решению, но как трудно преодолеть последний и самый сложный участок дороги.

– Что с тобой, тебе плохо? – услышала она участливый голос Филиппа.

Марина поспешно открыла глаза.

– Нет, все в порядке. Я просто задумалась.

– Могу знать, о чем?

– Конечно, – не без колебаний проговорила Марина. – Мне кажется, ты все же несправедлив к отцу.

– Это все, о чем ты думала? – разочарованно произнес Филипп.

– Разве этого мало, по-моему, это главное.

– Это второстепенное, – уверенно произнес юноша. – Мое отношение к отцу не имеет никакого значения. Он сам по себе, я сам по себе.

– Ты с ума сошел! – мгновенно встревожилась Марина. – Он твой отец. Ты единственный наследник его дела. Вы должны помириться.

Внезапно Марина перехватила подозрительный взгляд Филиппа.

– Ты меня уговариваешь?

– Вовсе нет, – поспешила она опровергнуть его утверждение. – Просто я подумала: если у меня был бы такой отец, я не вела бы себя, как ты.

– Даже если бы он вытворял то, что вытворяет.

Марина уже далеко не в первый раз ощутила, что снова загнала себя в ловушку. Ей хотелось прекратить этот разговор, но как это сделать?

– Поверь, Филипп, я много насмотрелась. Есть люди гораздо хуже его.

– Могу представить, но разве можно оправдывать свои пороки тем, что у других они еще порочней.

– Нет, конечно, но…

Марина замолчала; хоть убейте, но она не знает, что говорить. Может, попробовать подойти к нему с другой стороны. Она давно обдумывала: не пора ли ей извлечь из чехла свое главное оружие. Если бы не эта дурацкая история с Суздальцевым, которая смешала все карты, она бы ни в чем не сомневалась. Но сейчас у нее, кажется, не остается выбора, иначе Филипп окончательно положит ее на лопатки. В их словесных поединках перевес на его стороне.

Марина вдруг улыбнулась и ласково провела рукой по его волосам.

– Давай забудем про них всех. Мы никогда их не переделаем. Главная задача в жизни – быть счастливым. Разве ты этого не хочешь?

– Хочу. – Голос Филиппа прозвучал неуверенно, но Марина не обратила на его интонацию внимания. Главное, она добилась желаемого ответа. – Марина обняла юношу за шею и прижала к своей груди. По многократно проверенному опыту она знала, что этот жест еще не оставил равнодушным ни одного мужчину. – Хочешь, я тебе подарю минуты огромной радости, – прошептала она.

Филипп ничего не ответил, только вздрогнул. И она приняла этот жест за согласие. И еще сильней прижала его голову к своей груди. Она хотела, чтобы он как можно сильней ощутил прикосновение к ней, ее соблазнительную упругость.

Филипп уткнулся в ее грудь, и сквозь футболку она ощутила его губы рядом с соском. Марина слегка переменила позу с тем, чтобы он попал бы ему точно в рот.

Маневр удался, и Марина почувствовала, как он через одежду заглотнул ее сосок. Внезапно Филипп буквально вскочил со стула и отбежал от нее на несколько шагов.

– Нет, я не могу! – закричал он и выбежал из каюты.

51

Ромов слушал Шаповалова, но в голове неслись собственные мысли. Он спал с любовницей этого миллиардера. Одного из самых богатых людей на земле. Этот факт вызывал в нем странные ощущения, какую-то рыхлую смесь из гордости, тщеславия и сильного страха. Если Шаповалов прознает про это обстоятельство, ему не сдобровать. Ладно, что уж придется проститься с деньгами – это полбеды, но ведь дело может для него кончиться гораздо хуже. Эта богатая скотина не только способна на все, она может себе все и позволить. Подумаешь, если пропадает в океанских просторах какой-то никому неизвестный сценарист; ни одна собака в мире не заинтересуется его исчезновением. Так что Шаповалов, коли захочет с ним расправиться, мало чем рискует.

При одном воспоминании об Алле у Ромова невольно сжимались кулаки, а дыхание перехватывало. Ясно, как день, что она им воспользовалась, как собачкой, чтобы отомстить любовнику за унижение. А на него, Ромова, ей абсолютно наплевать. Даже не стала кончать, ей было вполне достаточно самого факта измены ему. Будь его воля, он бы нашел способ, как отомстить этой суке, чтобы она навсегда пожалела о своем поступке. Но в данных обстоятельствах ему лучше всего даже не думать об этом, а как можно поглубже засунуть внутрь себя обиду, чтобы она не мешала ему жить.

Ромов сделал над собой усилие и вернул сознание в каюту. В его голове снова зазвучал голос Шаповалова.

– … из всех вариантов я выбрал Москву. Я понимал, что только там крутятся настоящие деньги и делаются настоящие дела. А то, чем занимался раньше, была лишь полезная тренировка. До сих пор ясно, как сейчас помню день моего прилета в столицу. Была зима, холод стоял жуткий, воздух аж звенел. В городе меня не ждала ни одна душа, среди восьми или девяти миллионов жителей у меня не было ни одного знакомого. Что я имел? Совсем немного денег, то, что удалось сберечь от тотального грабежа. При строжайшей экономии их могло хватить на пару месяцев. Вот, собственно, и все. Не было у меня и никаких идей, как мне тут выжить.

Я стоял на привокзальной площади и думал, куда поехать. Наглые до беспредела московские таксисты буквально атаковали меня. Но это раньше я только и ездил на такси, теперь же мне предстояло надолго забыть об этом виде транспорта.

Я сел в первый попавший автобус, идущий в город. Я даже не стал выяснять, куда я на нем приеду. Какая к черту разница, если ехать некуда.

Как я сказал, было жутко холодно, я шел по улице, чувствуя, что замерзаю, как суслик. Я вошел в подъезд какого-то дома и прислонился к батарее. Меня охватило самое настоящее блаженство. И, кажется, впервые в жизни ко мне пришла мысль о том, как мало надо человеку для счастья. Раньше я был убежден в обратном, для счастья нужно очень и очень много. Но когда тебе холодно и некуда идти, то теплый подъезд становится тем местом, где тебе лучше, чем во дворце.

В этом подъезде я и заночевал, сел на цементный пол прислонился к стене и заснул. На мое счастье меня никто оттуда не турнул. И утром я вышел вполне выспавшимся. А тут и погода изменилось, пошел снежок, потеплело. Я даже немного повеселел.

Зашел в какую-то забегаловку и долго там сидел. Позавтракав, я купил бутылку пива. И пока, не торопясь, сосал ее, то обдумывал план дальнейших действий. Ничего путного в голову мне не пришло. Зато я четко уяснил две простые вещи: срочно нужно найти жилье, пусть самое плохенькое. И столь же срочно устроиться на работу, пусть самую грязную и тяжелую. Но чтобы покорить этот город, требуется база. Даже такая убогая.