Жилье я нашел на следующий день, по объявлению на фонарном столбе. Я снял даже не комнату, а угол, его мне сдал один алкоголик. В своей небольшой и ужасно грязной однокомнатной конуре, он отгородил мне ее часть. От своих щедрот он также выделил мне кроме кровати еще стул и тумбочку на трех ножках. Но при этом вполне устойчивую. Зато это было сказочно дешевое жилье. Хозяина интересовала плата лишь в объеме необходимой для ежедневной выпивки.

Вообще, этого московского пьянчугу я вспоминаю с благодарностью. Кто знает, как бы сложилась без его помощи моя жизнь. Надо же было найти работу, а то было время, когда без прописки в Москве нельзя было никуда устроиться. Первым делом спрашивали, есть ли у меня она. Как будто от этого зависело, как я стану трудиться. Целую неделю я провел безрезультатно. И начал уже испытывать отчаяние. И как-то за бутылкой водки поделился с хозяином своего угла моей маленькой проблемкой. Он-то и подсказал мне, куда мне надо держать путь.

Так я попал на овощную базу. Там прописку не спрашивали, зато работы было выше крыши, приходилось заниматься всем подряд: и выгрузкой, и сортировкой, и засолкой, и уборкой, и строительством. Что начальство скажет, то и делаешь. Возражения не принимались, не хочешь, иди с миром, желающих занять твое место много. Но больше в этот рай уже не попадешь. Эксплуатировали по-черному, повсюду был еще социализм, а там настоящий капитализм. Тех, кто всем этим заправлял, я так и не видел, но по их действиям догадывался, что это какие-то братки. Как они пробрались в руководство этим объектом, я так и не узнал. Впрочем, меня волновало только одно: удержаться на этом месте. Вот я и пахал. Сказали, сделал. И снова иду за заданием. Коллеги, если можно так выразиться про эту пьянь, смотрели на меня, как на идиота. Пару раз даже хотели проучить, но я вырывался. Зато за мои старания меня сделали что-то вроде бригадиром, правда, больше платить не стали. Но мне было на это плевать, трешкой больше, трешкой меньше, какая разница. После таких денег, что у меня были, все это казалось смешными суммами.

Удивительно, но так проскочил целый год, я не делал никаких попыток вырваться из этой кабалы. Я даже почти не размышлял над тем, что делать дальше. Хотя не для того же я приехал в стольный град, чтобы батрачить на овощной базе. Но меня радовало то, что есть теплый угол и хоть какая-то зарплата. Я словно бы чего-то ждал. Раньше я не интересовался политикой, мне было плевать на власть, я ее глубоко презирал. Но сейчас я стал уделять этому вопросу немало внимания. Вечером к изумлению, моего хозяина, вместо того, чтобы куда-то идти веселиться, я садился смотреть телевизор. Причем, меня интересовали политические передачи так сильно, что когда он продал телевизор ради бутылки, я на следующий день пошел в магазин и купил новый. Уже свой.

Разумеется, мне было нелегко. Я привык атаманить, привык распоряжаться людьми, ссорить деньгами. А тут приходилось угождать едва ли не любому на базе, от кладовщика до директора, экономить каждую копейку. Я привык шикарно одеваться, а тут ходил в самом дешевом. К тому же нас нагло обкрадывали, не редки были случаи, когда за работу обещали одни деньги, а давали гораздо меньше. Ясно было, как день, что наши кровные элементарно присваивались местной мафией.

Однажды нам поручили особенно тяжелую работу, а заплатили, вопреки обещанию, совсем мало. И я не выдержал, стал агитировать ребят качать свои права. Меня отправили разбираться к руководству. А когда я вышел из кабинета, на меня вдруг налетели несколько ребят.

Более или менее оклемался я только через две недели. Удивительно, но мне позволили вернуться на базу. Видно решили, что после преподанного урока я буду покорным. Так оно и было, я понял: если хочу уйти отсюда живым, то единственным способ это сделать – найти себе другое применение.

Легко сказать, нужно же было не просто сменить место, а найти такое место, которое изменит жизнь. А что батрачить на овощной базе, что на каком-нибудь заводе – разницы никакой. Хотя платили немного, но благодаря жесткой экономии кое-какие бабки все же скопил. Я был уверен, что рано или поздно они мне пригодятся. И нужно сберегать каждый рубль. Я был таким экономным, что за целый год у меня не было ни одной женщины. Я слишком хорошо знал: если свяжешься с какой-нибудь бабой, она, даже не желая того, вытрясет из тебя все, что имеешь. А то и в долги залезешь. А ведь я был молодым парнем. У меня сейчас все горит, а уж можете представить, какой там был пожар в те годы. Но я твердо понимал: нельзя так рисковать. А удовлетворять себя можно и самому. Не лучший способ, но иногда очень даже полезный. Так что рекомендую.

А тут как раз началась шумиха с кооперативным движением. То, что совсем недавно было нельзя, стало неожиданно можно. Я как будто бы весь подобрался. Денег было в обрез, но я понимал, надо вложить их с толком. Хоть остайся без копейки, хоть ходи без трусов, но все должно пойти в дело. Однажды я возвращался домой и обнаружил рядом с домом продуктовую палатку. Вчера ее не было, а сегодня, как в сказке, появилась. Я подошел к ней, внимательно все рассмотрел, сделал какую-то копеечную покупку. И когда я вошел в квартиру, где жил, то для себя решил: это то, с чего я снова начну.

Так как прописки у меня не было, я уговорил своего хозяина оформить все на себя. Было это не сложно, стоило мне всего лишь одной распитой с ним бутылки водки. На следующий день я ушел с проклятой базы и стал рыскать по городу в поиске мест для палатки. И однажды нашел именно то, что мне хотелось. С одной стороны это была довольно большая пустая площадка, с другой, рядом располагались несколько предприятий. И народ проходил мимо по этой два раза в сутки территории: утром и вечером.

Мой компаньон подал документы, получил разрешение. И я начал действовать. Денег едва хватило на покупку палатки и на то, чтобы завести туда товар. Я сам написал договор о собственном найме в качестве продавца.

До сих пор помню во всех деталях первый день, как я стал торговать. Девушка перед первой брачной ночи так не волнуется, как волновался я. А вдруг все прогорит в течение нескольких дней. Ведь я вложил все до копейки. Если никто не будет у меня покупать товар, я разорюсь очень быстро.

Но дела пошли. Правда, давали они большим трудом. Я «сова», больше всего на свете люблю поздно вставать. А тут каждый день приходилось подниматься не свет ни заря. Работяги шли очень рано в первую смену и покупали у меня всякую ерунду, преимущественно сигареты. Чтобы приучить их к себе, я держал на некоторые ходовые товары максимально низкие цены. Иногда даже себе в убыток. Но я был уверен, что придет время – и это окупится. Есть случаи, когда деньги надо зарабатывать постепенно, а есть – когда одним броском. То был первый случай. Я пахал с утра до вечера, питался преимущественно всухомятку. Потом пришлось довольно долго лечить желудок, но тогда я об этом думал меньше всего, Я был счастлив, что я начал собственное дело. Ну а то, что было тяжеловато, меня не очень смущало. Меня не отпускало предчувствие, что все только начинается.

52

Алла гадала, придет ли Шаповалов к ней ночью? Если придет, значит, у нее есть шансы еще задержаться возле него. Если нет, то скорей всего для нее эта этап жизни подходит к завершению. Вечер сменила ночь, очень темная, без единой светлой точки на небе. Яхта почти беззвучно скользила то ли по воздуху, то ли по воде разобрать в этой кромешной тьме было невозможно.

Алла знала, что Шаповалов может долго не спать, иногда он ложился тогда, когда многие люди уже вставали. А потому мог прийти к ней в середине ночи или даже под утро. И ей приходилось стоически бороться со сном; в отличие от него она была «жаворонком» и ее начинало клонить на боковую очень рано.

Но сегодня сна не было ни в одном глазу, из организма его вытесняло нервное напряжение. Ее не отпускала мысль, что эта ночь для нее решающая. И утром может быть все уже по-другому. Она то и дело поглядывала на часы, стрелки бодро бежали по циферблату, унося вместе со своим бегом и остатки ее надежды на благополучный исход. Разве она не заслужила его, она же прыгнула в воду. А ведь когда посмотрела вниз, то едва не умерла от страха; так было высоко. Но преодолела же испуг, сделала то, что этот садист потребовал от нее. Как бы она была счастлива, если однажды сумела бы ему отомстить. Но об этом не стоит и думать, ей сейчас не до того. Хотя не думать о мести она тоже не может.

Алла в какой уже раз посмотрела на часы. Если Шаповалов не заявится в ближайший час, шансов, что он вообще придет, почти никаких. Мерзавец, попользовался ею, как вещью, а когда она приелась, как вещь собирается выбросить. А она ничего не может изменить. Она абсолютно бессильна, как связанная жертва в руках палача.

Алла вдруг достала колоду и стала гадать. Этому искусству научила ее мать, и она неплохо умела это делать. Подруги, когда они у нее еще были, часто просили ее с помощью карт заглянуть в книгу судьбы.

Но раскинуть пасьянс Алла не успела, внезапно раздался стук в дверь. Алла поспешно спрятала карты и бросилась открывать. Но вместо Шаповалова на пороге каюты стоял Филипп.

Алла с изумлением уставилась на него, его визит она ожидала меньше всего. Если бы сейчас пришел папа Римский, она бы не так удивилась. Ей было хорошо известно, что юноша не испытывает к ней симпатию. И она старалась по возможности свести их контакты к минимуму. Ей казалось, что такой же тактике придерживался и он.

Филипп выглядел откровенно смущенным.

– Извините, что вас побеспокоил, Алла. Но я увидел свет и решил постучать.

– Ничего страшного, я не спала. Заходи.

– Спасибо.

Филипп прошел в каюту и с интересом огляделся.

– Как у вас здорово! – искренне сказал он.

– Я сама выбирала обстановку, – ответила польщенная Алла. Его комплемент был ей приятен, вот только никак она не могла понять, зачем он заявился, да еще в столь поздний час. Не для того же, чтобы полюбоваться на ее мебель.

– Мне надо кое-что вам сказать, – вдруг проговорил Филипп. Его лицо внезапно окрасилось в морковный цвет.

– Я тебя слушаю, Филипп, – постаралась, как можно мягче произнести Алла. – Может, присядешь.

– Если вы не против.

– Буду только рада.

Филипп сел в кресло, но вместо того, чтобы начать речь, уставился в пол. Алла терпеливо ждала. Вряд ли он зашел к ней случайно на огонек, он действительно хочет сказать ей нечто важное.

– Я должен перед вами извиниться, – вдруг произнес Филипп.

– За что? – удивилась Алла.

– За кого, – поправил юноша. – За отца. Он отвратительно поступил по отношению к вам, Алла

Алла молчала, она не представляла, как следует реагировать на этот демарш. Ничего подобного от Филиппа она не ожидала.

– Спасибо, я тебе очень благодарна за твои слова, – наконец сказала она.

– Вопрос не в вашей благодарности, – глухо проговорил Филипп. – Мне стыдно за отца. То, как он поступает, омерзительно.

Алла пристально посмотрела на своего позднего гостя.

– Не слишком ли резкие слова ты выбираешь для своего отца?

– А разве это имеет значение, важен поступок, а не то, кто его совершил. То, что этим человеком оказался мой отец, ничего не меняет.

– И все-таки…

– Нет, – прервал ее Филипп. – Никто не может быть игрушкой для другого человека. Вы достойны уважения. А он никого не уважает. Я полностью на вашей стороне.

– Но ведь тебе не нравятся наши отношения.

– То, что он заставил вас сделать, не имеет к этому никакого отношения. Не знаю, имею ли я на это право, и примите ли вы мои извинения, но я хочу извиниться за него.

Алла вдруг почувствовала, что растрогана – чувство, которое посещало ее до этой минуты всего несколько раз в жизни. Да и то очень давно.

– Спасибо, Филипп. Позволь, я тебя поцелую.

Алла встала, быстро подошла к юноше и поцеловала его в щеку. Внезапно дверь отворилась, и в каюту вошел Шаповалов. Увиденная сцена привела его в изумление.

53

Алла почувствовала, как мгновенно вся похолодела. Без сил она опустилась на стул. Филипп молча смотрел на отца, явно не ожидая его появления. Шаповалов же переводил взгляд с молодой женщины на сына, пытаясь понять, что тут происходило до его прихода.

– Вот вы значит, чем тут занимаетесь, – наконец произнес он свой вердикт.

– Ты не правильно все понял, – не без труда разомкнула губы Алла.

– А как это можно еще понимать? Вы целуетесь. Во всем мире это имеет однозначную трактовку. Или я ошибаюсь? – едко поинтересовался он

Алла смотрела на него, не зная, какие аргументы найти в свое оправдание. По-видимому, на этот раз для нее действительно все кончилось. И зачем только этот отпрыск пришел к ней. Совесть заела. А какое ей дело до его совести. Ему захотелось облегчить свои душевные страдания, а отдуваться придется ей. Так у богатых всегда, они виноваты, а страдают бедные и бесправные.