Лори Макбейн - И никакая сила в мире…

– Мне кажется, ты чересчур снисходителен к ней. Ведь это из-за ее трусости тебя чуть было не обвинили в убийстве! – гневно заявила Рея, чувствуя, как ноет сердце при мысли о гневе и горечи, терзавших любимого.

– А по-моему, это ты к ней несправедлива, моя радость, – шепнул Данте. Теплая волна нежности прошла по его телу при виде возмущения Реи. – Она просто была еще очень молода. Ее воспитали так, что она и представить не могла себе жизни без привычной роскоши. Ну как я мог просить ее отказаться от всего ради меня?!

– Я бы пожертвовала всем на свете ради твоей любви! – воскликнула Рея, робко коснувшись его плеча.

– Но не ради такого человека, каким я был в то время, – ответил Данте, чувствуя, как тепло ее тела, прильнувшего к нему, вновь возвращает его к жизни. – Не знаю, полюбила бы ты меня, пошла бы за мной? Вспомни, ведь когда-то я просто похитил тебя и, как вор, растворился в ночи. Твоя любовь для меня все, – нежно прошептал он, и теперь его могучие руки сжали ее в кольце объятий, губами он пил сладость ее поцелуев, а она страстно откликнулась на его зов. – Спасибо за то, что веришь мне, – жарко прошептал он. Их дыхание смешалось.

– Ведь я и раньше говорила, что ты никогда не должен сомневаться во мне, – напомнила Рея. Ее сердце снова заколотилось, но уже не от страха, а от охватившего ее возбуждения.

– Если чем-то очень дорожишь, нет ничего страшнее, чем потерять это, – просто ответил Данте.

Рея удовлетворенно вздохнула и положила голову ему на плечо. Подняв глаза к облакам, освещенным заходящим солнцем, она задумчиво прошептала:

– Только кое-что мне до сих пор непонятно.

– И что же? – поинтересовался Данте, мысли его блуждали сейчас далеко, а горячие губы медленно прокладывали дорожку поцелуев от ушка Реи вниз к длинной шее. Слишком много дней минуло с того дня, когда он в последний раз держал жену в объятиях, и теперь он устал от разговоров.

– Если известие о твоем полном разорении стало новостью для тебя, значит, никто больше об этом не знал? Странно, что слухи о твоем несчастье так быстро дошли до той женщины и она решила отказаться от тебя.

Данте одобрительно хмыкнул.

– Похоже, ты стала довольно искушенной в житейских хитростях, любовь моя. Так вот, ее дедушка, который воспитывал девушку после смерти родителей, был близким другом моего опекуна, и тот ему все рассказал.

– Похоже, этот твой опекун – просто злой гений, – задумчиво протянула Рея. – Ты доверял ему. Ты готов был пожертвовать своими землями ради него, он единственный знал тайну твоей любви к той женщине. А когда на тебя пало это ужасное подозрение, ты по-прежнему верил в него, ведь так?! Тебе не приходило в голову, что если бы ты был осужден за убийство, это как нельзя лучше вписалось бы в его планы? Узнав, что есть свидетель, который мог бы доказать твою невиновность, он постарался сделать все возможное, чтобы правда не выплыла на свет. И не остановился перед тем, чтобы распустить слухи о твоем разорении, чтобы твое алиби продолжало оставаться тайной.

– Ты удивила меня, Рея. Мне всегда казалось, что ты на редкость наивна. Да, ты права, я верил опекуну как себе. Я доверил бы ему свою жизнь, не то что земли.

– Но почему он так стремился уничтожить тебя, Данте? Данте подавил тяжелый вздох.

– Ему было ненавистно само имя Лейтон. Он ненавидел Мердрако и все то, что он олицетворял собой. Зависть и злоба душили его, превратившись в жгучую ненависть из-за того, что случилось много лет назад. Целью жизни для него стало сокрушить Мердрако, и он обвел нас с матерью вокруг пальца как последних глупцов. Она пыталась предостеречь меня, но напрасно. – В голосе Данте звучали горечь и жажда мести, которые он лелеял в своей душе много лет.

– Почему же ты так доверял ему? – нетерпеливо спросила Рея, вглядываясь в лицо мужа.

– Он был очень умен. Всегда старался казаться мне другом. В его заботе обо мне было что-то отцовское, он так тревожился за меня, а потом делал вид, что убит горем, когда меня обвинили в убийстве. Вполне добропорядочный, достойный джентльмен. Впрочем, любовь моя, все это было так давно, а теперь я не могу думать ни о чем, кроме тебя. После такой долгой разлуки ты наконец рядом со мной.

Чуть отпрянув, Рея пристально вглядывалась в лицо мужа.

– Данте, где сейчас твой опекун? Он еще жив?

Данте молчал. Молчал слишком долго, как показалось Рее.

– Где он сейчас, Данте?

– Скоро будет гореть в аду, а пока что живет в Вулфингволд-Эбби. И куда бы он ни ехал, ему не миновать той единственной тропинки через дюны, ведущей к Мервест-Кросс, где пересекаются дороги, ведущие на юг и на север. И там он не может не видеть сторожевых башен Мердрако, гордо устремленных в небо. И тогда, я знаю, он вспоминает обо мне. Он знает, что я где-то в этом мире и жду того дня, когда смогу отомстить.

Данте ничуть не был удивлен, когда на следующее утро ему доложили, Что герцогиня настаивает на встрече с ним. Знакомство и так откладывалось чересчур долго, и у Данте возникло подозрение, что терпение ее светлости на пределе, особенно если учесть, что она вполне могла быть в курсе гнусных сплетен по поводу темного прошлого ее новоиспеченного зятя.

– Постарайтесь ей понравиться, милорд, – наставлял Кирби своего капитана, беспокойно шевеля бровями. Приподнявшись на цыпочки, старик смахнул парочку кошачьих шерстинок с рукава Данте.

– О Господи, Кирби, я всегда вежлив с дамами!

– Да, да, особенно если вам что-нибудь нужно. Но предупреждаю, герцогиня – женщина необычная и на нее ваши льстивые речи вряд ли подействуют, – осторожно предупредил его Кирби. – У нее зоркий глаз, у этой леди. И вы сами это увидите, когда встретитесь с ней лицом к лицу, конечно, если будете достаточно наблюдательны, – добавил дворецкий, оглядев своего капитана с ног до головы критическим взглядом. – Ну, вроде все в порядке, – решил он наконец.

Каштановые густые волосы Данте, которые обычно вились непослушными кольцами, были тщательно зачесаны назад и туго стянуты черной лентой. Ослепительно белый, завязанный сложным узлом галстук красиво выделялся на фоне загорелого лица. Капитан был тщательно выбрит и слегка надушен. Желтовато-коричневые бриджи по-прежнему ловко обтягивали длинные мускулистые ноги, и, даже несмотря на то что на одной все еще красовалась повязка, у него был вид завзятого законодателя мод. Сильные руки были затянуты в перчатки испанской кожи.

– Вот теперь вы стали похожи на порядочного человека, – преподнес напоследок сомнительный комплимент Кирби.

– Спасибо. Теперь мне не страшно предстать перед придирчивым взглядом самой хозяйки замка, – насмешливо скривился Данте.

– Не забудьте подарок, который вы собирались преподнести ее светлости, – напомнил Кирби, нагнав хозяина на полпути к двери. – Довольно-таки странную вещь вы выбрали, я бы сказал, – проворчал он, передавая сверток Данте. – Роскошный букет цветов или даже драгоценность в данном случае подошли бы куда больше, но попробуйте убедить некоторых людей, когда они уже успели вбить себе что-то в голову, – проговорил дворецкий как бы в сторону.

– Но ведь тебя никто не спрашивает, Кирби, – огрызнулся капитан со своей прежней усмешкой, которая делала его похожим на дьявола. Ничего не ответив, Кирби приоткрыл дверь и долго смотрел ему вслед, пока капитан медленно и осторожно шел по коридору, зажав в одной руке трость, а другой прижимая к груди странный подарок герцогине.

Лакей в бело-голубой с золотом ливрее и тщательно напудренном парике бесшумно отделился от стены, распахнул перед ним двери и отскочил в сторону, пропуская Данте в маленькую гостиную хозяйки замка.

– Лорд Данте Джейкоби, ваша светлость! – провозгласил он так торжественно, что Данте споткнулся, невольно вообразив, как лакей незаметно накинет на голову капюшон палача и опустит тяжелый топор на шею незваного гостя.

Остановившись в центре небольшой гостиной на роскошном ковре, Данте огляделся, его недоумение росло с каждой минутой. Он мог бы поклясться, что только что слышал веселое щебетание какой-то пичужки, но видневшиеся за окном ветви деревьев были пусты и голы. Если бы не это, никому бы и в голову не пришло подумать о суровой осени, находясь в этой комнате. Здесь царило вечное лето с его щедрым ласковым солнцем. Белый потолок с пилястрами и орнаментом в виде завитков с позолотой, изящная вызолоченная резьба на стенах создавали иллюзию пространства, наполненного светом и воздухом, а хрустальные подвески канделябров ослепительно сверкали. По обе стороны камина стояли изящные кресла с подголовниками, обитые тканью с нежным узором из лилий, напротив Данте увидел козетку бледно-желтого китайского шелка.

Похоже, комната была совершенно пуста, если не считать услышанного пару мгновений назад странного чириканья. Данте уже было повернулся, чтобы выйти, как вдруг его внимание привлекло движение на одном из широких подоконников.

Он был потрясен, увидев женщину, удобно примостившуюся у окна. Одетая в роскошное платье из парчи цвета морской волны с пышной пеной кружев, которые подчеркивали глубокий вырез корсажа и изящным каскадом спадали с плеч, она показалась Данте призраком из его прошлого. Черные волосы были уложены в простую прическу, а несколько непокорных локонов, выбившись из нее, только подчеркивали красоту плеч, гладких, как слоновая кость.

Ошеломленный Данте потряс головой, почти не сомневаясь в том, что прелестное видение тут же растает в воздухе, а он очнется в своей постели, еще не придя в себя со сна. Но когда он снова решился открыть глаза, дама по-прежнему сидела на подоконнике. Теперь он заметил, что возле нее примостились двое светловолосых детишек. Они жадно вслушивались в нежную мелодию, которую она извлекала из миниатюрного органчика.

Малыши то и дело тянулись к ней, что-то шепча на ухо, женщина смеялась мягким воркующим смехом и продолжала крутить ручку органа. Через пару минут она остановилась. Обернувшись, герцогиня встретилась взглядом с оцепеневшим от изумления Лейтоном и приветливо улыбнулась.

– Прошу меня извинить, лорд Джейкоби, что я сразу не приветствовала вас, – произнесла она нежным, чуть хрипловатым голосом.

Если бы Данте не был так ошеломлен, он заметил бы, что герцогиня воспользовалась случаем хорошенько рассмотреть его, пока он стоял посреди комнаты, застыв от изумления.

– Лорд Джейкоби? С вами все в порядке! А то вы похожи на человека, увидевшего привидение, – промурлыкала она, не отдавая себе отчет, что почти угадала. Сабрина Доминик, красавица герцогиня и мать Реи Клер, была той самой женщиной, которой когда-то, двадцать лет назад, был так очарован юный Данте Лейтон. – Прошу вас, садитесь, – приветливо пригласила герцогиня, не понимая, почему ее зять, застыв как изваяние, продолжает смотреть ей в лицо каким-то странным взглядом. Он все не двигался, и она почувствовала себя неуютно.

Внезапно Данте Лейтон разразился смехом. Вначале он смеялся тихо, но потом вдруг оглушительно захохотал. Это был смех человека с необузданным темпераментом, который привык скорее рисковать, чем принимать свою судьбу такой, какая она есть, и который все поставил на кон, чтобы поймать за хвост удачу. Заволновавшись не на шутку, герцогиня прижала к себе детей. Но те, похоже, ничуть не испугались, а наоборот, нашли забавным высокого мужчину, который оглушительно хохотал, опираясь на трость. Их серебристый смех вторил хриплому хохоту Данте.

Ее светлость герцогиня, надменно вздернув тонкие брови, пристально вгляделась в лицо Данте Лейтона. Ей пришло в голову, что он, возможно, не в себе, и она протянула руку, чтобы позвонить и позвать слуг, стоявших за тяжелыми двойными дверями. Но смех Данте оборвался. Почувствовав ее тревогу, мужчина отвел в сторону трость, на которую до этого опирался, и с достоинством поклонился.

– Прошу простить, ваша светлость, – с трудом наконец выговорил Данте. – Я был настолько поражен, увидев вас…

– В самом деле? – холодно улыбнулась герцогиня. – До сих пор мне как-то не приходилось сталкиваться с такой странной реакцией незнакомых людей, и уж тем более никто не смеялся мне в лицо, – сообщила она, с царственной надменностью вздернув маленький подбородок. Присутствуй при этом разговоре верный Кирби, он бы предпочел собственными руками вздернуть капитана на нокрее «Морского дракона», ибо Лейтон делал именно то, от чего верный слуга не раз его предостерегал.

– Прошу вас принять мои нижайшие и искреннейшие извинения, я вовсе не хотел обидеть вас, – произнес Данте, улыбнувшись с присущим ему колдовским очарованием.

– Тогда объясните мне, что же вас так рассмешило, – несколько кислым тоном произнесла герцогиня, по-прежнему не отрывая настороженных глаз от его лица.

– Я подумал, ваша светлость, – Данте шагнул к ней, – что вы совершенно не изменились за те двадцать лет, что мы с вами не встречались. Я бы даже сказал, что вы стали еще прекраснее, чем тогда, если, конечно, такое возможно, – прозвучал дерзкий ответ, и Сабрина Доминик была и польщена, и чуть-чуть сконфужена – ведь она не могла не почувствовать полнейшую его искренность. Только вот подобного комплимента леди никак не ожидала.