Лиза Клейпас - И снова магия

К изумлению всех, Алина пережила эту ночь. Когда утром с ее тела сняли простыни с целебными мазями, раны больше не гноились. Они были чистыми и начали затягиваться. К сожалению, никакие снадобья знахарки не могли убрать уродливые красные шрамы, тянувшиеся от лодыжек к бедрам. Ее ноги были омерзительны... другое слово трудно подыскать, чтобы описать их. Ступни во время пожара почти не пострадали, потому как были в кожаных туфлях. По всем же открытым участкам кожи пролегла паутина шрамов. Ходить было трудно и больно, но Алина заставляла себя. Она принимала перед сном ванну с настоями трав и целебных масел, смягчающих шрамы, и осторожно растирала их, чтобы сохранить эластичность, насколько возможно.

– Что, если вы расскажете Маккене о том, что случилось? – спросила миссис Фэрклот, надевая на Алину ночную сорочку. – Как вы думаете, какая будет реакция?

Ночная сорочка заботливо скрыла несоответствие между нежной кожей ее тела и изуродованной шрамами кожей ног.

– Маккене отвратительна слабость во всех ее проявлениях, – сказала Алина, подвигая стул и тяжело садясь. – Он станет жалеть меня, а я снова буду чувствовать себя больной и думать об этом.

– Но почему вы так уверены, миледи?

– Разве не вы сказали, что Маккена найдет эти шрамы отталкивающими? – спросила Алина, тихонько вскрикивая, когда экономка натирала ее ноги целебной мазью. Никому, даже Ливии, она не позволяла к ним прикасаться. – Вы знаете, что так и будет. Любой на его месте почувствовал бы то же самое...

– Алина, – донесся с кровати голос младшей сестры, – если кто-то любит тебя, то не станет обращать внимание на твою внешность.

– Возможно, но так бывает только в сказках, – возразила Алина. – А я больше не верю в них.

Прерывая неловкое молчание, Ливия соскользнула с постели и подошла к зеркалу. Она взяла щетку и принялась расчесывать кончик косы, соображая, как бы сменить тему разговора.

– Ты никогда не догадаешься, что произошло со мной сегодня. Я пошла в сад, чтобы глотнуть свежего воздуха, и оказалась около фонтана... ты знаешь, там, куда долетает музыка из дома...

– Тебе надо было быть в зале и танцевать, – сказала Алина, но Ливия отмахнулась:

– Нет, то, что произошло со мной, было куда интереснее того, что могло ожидать меня там. Я выпила бокал вина и, поднявшись на цыпочки, как балерина, кружилась в танце, когда вдруг увидела, что кто-то стоит рядом и наблюдает за мной.

Алина рассмеялась, заинтересовавшись историей:

– Я бы перепугалась и закричала.

– Вот-вот, я почти готова была это сделать.

– Это был мужчина или женщина? – Миссис Фэрклот не могла сдержать любопытства.

– Мужчина. – Ливия повернулась на крутящемся стульчике, чтобы улыбнуться им обеим. – Высокий и неправдоподобно красивый, с чудесной шевелюрой золотистых волос. И прежде чем мы успели познакомиться, он обнял меня, и мы закружились в танце.

– Не может быть! – не веря своим ушам, воскликнула Алина.

Ливия продолжала все с большим возбуждением:

– Представь себе! Оказалось, что мой партнер по вальсу не кто иной, как мистер Шоу, причем более любезного и веселого мужчины мне не приходилось встречать. О, я уверена, что он ужасный сердцеед, но что это был за танец!

– Он пьет, – хмуро заметила миссис Фэрклот, будучи в курсе пересудов, гулявших среди слуг.

– Не сомневаюсь в этом. – Ливия задумчиво тряхнула головой, словно пыталась разгадать какую-то тайну. – В его глазах затаилась грусть, словно он видел и делал все уже тысячу раз и не находит интереса ни в чем.

– Он ведет себя совсем не так, как Эмберли, – осторожно заметила Алина, все больше убеждаясь, что сестра увлечена американцем.

– И абсолютно во всем, – согласилась Ливия, откладывая в сторону щетку для волос. Ее тон смягчился. – Хотя он мне нравится. Алина, ты должна непременно разузнать о нем все, что можешь, и рассказать мне.

– Нет. – Алина смягчила отказ шутливой улыбкой и вздрогнула, когда миссис Фэрклот начала нежно массировать ее лодыжку, сгибая сустав. – Если ты хочешь побольше узнать о мистере Шоу, то должна выйти из своего заточения и расспросить его самого.

– Не беспокойся, – без энтузиазма ответила Ливия и зевнула. – Может быть, я и сделаю это. – Встав, она подошла к Алине и поцеловала сестру в макушку. – А ты, дорогая, лучше побеспокойся о своих отношениях с Маккеной. Я подозреваю, что он куда более опытный игрок, нежели ты.

– Хорошо, мы подумаем об этом, – ответила Алина, вызвав смешок Ливии и обеспокоенный взгляд миссис Фэрклот.

После бала никто из гостей Стоуни-Кросс-Парка не собирался вставать раньше полудня, за исключением группы энтузиастов, которые хотели посостязаться в стрельбе. Алина спокойно пила чай, улыбаясь ранним пташкам, слетевшимся на веранду, как вдруг увидела в этой группе Маккену.

Только-только рассвело. Воздух был по-утреннему влажный и холодный, слабое английское солнце безуспешно пыталось пробиться сквозь густой туман. Сидя за столом на веранде в легком утреннем платье и наброшенной на плечи вязаной шали, Алина старалась не смотреть в сторону Маккены. Тем не менее она с трудом скрывала восхищение. Маккену окружала аура бьющей через край энергии, ничего подобного она не встречала ни в одном мужчине, разве лишь в Марке. Охотничий костюм был ему к лицу: сюртук из черного сукна выгодно подчеркивал широкие плечи, а темно-зеленые бриджи облегали мускулистые ноги. Эта одежда пошла бы любому мужчине, но на таком представительном, как Маккена, смотрелась как нельзя лучше.

Почувствовав на себе заинтересованный взгляд, Маккена оглянулся и увидел ее. Их взгляды, полные взаимного любопытства, встретились, прежде чем он заставил себя отвернуться и ответить гостю, который подошел к нему с каким-то вопросом.

Алина опустила глаза к чашке янтарного чая. Ее тело мгновенно натянулось как струна. Она больше не поднимала глаз, пока не подошел Марк, чтобы справиться о расписании на этот день.

– Завтрак накроют в павильоне на озере, – ответила Алина.

При таких продолжительных визитах, как этот, завтрак никогда не накрывали раньше полудня. Предполагалась пышная трапеза с разнообразием горячих блюд и изобилием шампанского, чтобы поднять настроение после предыдущего вечера. Потянувшись, Алина прикоснулась к загорелой руке брата.

– Удачи, – с улыбкой пожелала она. – И постарайся держаться подальше от неумелых стрелков.

Марк улыбнулся и сообщил приглушенным тоном:

– С американцами такой проблемы не будет. Хотя некоторые из них плохо ездят верхом, но стреляют все отлично. – Наклонившись к Алине, он подождал, пока она поднимет на него глаза. – Ты вчера удалилась с Маккеной, и вас не было видно целых полчаса. Где вы были и что делали?

– Марк, – Алина осуждающе покачала головой, – когда ты исчезаешь с какой-нибудь гостьей, а такое случается часто, я никогда не спрашиваю, где ты был и чем занимался.

– Но это я, а ты другое дело.

Алина была тронута и изумлена одновременно.

– Интересно почему?

Темные брови Марка нахмурились, а голос звучал сердито.

– Потому что ты моя сестра.

– Я не боюсь Маккену, – сказала она. – Я очень хорошо знаю его, Марк.

– Ты знала его, когда он был мальчишкой, – возразил брат. – Но он изменился, и ты представления не имеешь, что у него на уме.

– Нет, Марк. Общение с ним доставляет мне удовольствие. И я надеюсь, что ты не станешь вмешиваться, как когда-то делал отец. Его вмешательство дорого стоило мне, но тогда у меня не было выбора. Теперь все иначе.

Марк положил руку на спинку ее стула. Жесткая складка у рта выдавала его озабоченность.

– Алина, – осторожно продолжил он, – как ты думаешь, чего он хочет от тебя?

Ответ был ясен им обоим. Но Алина видела, что брат не понимает, чего хочет она.

– То же, что я хочу от него.

– Что ты сказала? – Марк уставился на нее, как будто видел впервые.

Вздохнув, Алина посмотрела на Маккену, который был занят разговором с двумя гостями.

– Ты никогда не хотел вернуть назад несколько часов из прошлого? – мягко спросила она. – Это то, чего я хочу... узнать, что могло бы быть...

– Нет, я никогда не хотел ничего подобного. Слова «могло бы быть» ничего не значат для меня. Есть только сейчас и... завтра.

– Потому что твое будущее не обречено, – улыбнулась она, – в отличие от моего.

Марк сжал руку в кулак.

– Из-за шрамов? Что за ерунда...

Ее глаза предательски заблестели.

– И это говорит мужчина, который всегда выбирал самых красивых женщин Лондона, словно снимал пробу с коробки конфет?

– Ты хочешь сказать, что я настолько легкомысленный, что ценю в женщинах только их внешность?

Алина готова была взять назад обвинения, лишь бы прекратить никчемный спор. Но когда припомнила нескольких последних женщин, с которыми Марк флиртовал...

– Прошу прощения, Марк, но каждая из твоих недавних пассий – сколько их, пять или четыре? – демонстрировали лишь свои прелести, а не познания в выращивании турнепса. И согласись, все они были очень красивые. Сомневаюсь, что ты смог поддержать интеллектуальную беседу с любой из них больше пяти минут.

Марк встал и посмотрел на сестру.

– Какое отношение это имеет к тому, что мы обсуждаем?

– Я просто говорю о том, что даже ты, один из замечательнейших и благороднейших мужчин, которых я знаю, придаешь огромное значение внешности женщины. И если я когда-нибудь увижу, как ты любезничаешь с дурнушкой, тогда, возможно, выслушаю твои нравоучения о том, что внешность не имеет значения.

– Алина...

– Удачной охоты, – бросила она напоследок. – И будь осторожен, помни мое предупреждение. Больше никогда не спорь со мной по этому поводу, Марк.

Тяжело вздохнув, брат пошел на поиски своего камердинера, который был нагружен ружьями и кожаными сумками.

Почти все охотники подходили к столу Алины с комплиментами. Она вежливо улыбалась в ответ, но все время чувствовала за спиной присутствие Маккены. Только когда вся группа спустилась в сад в сопровождении Марка, Маккена подошел к ней.

– Доброе утро, – быстро проговорила Алина, пока бешеный стук сердца не лишил ее возможности соображать. Она подала руку, и его дыхание обожгло ей пальцы. Каким-то невероятным образом ей удалось обрести официально-вежливый тон. – Как прошла ночь?

– Ужасно. – Его глаза сверкнули, когда он задержал ее руку чуть дольше, чем полагалось.

– Видимо, комната не очень удобная? – спросила она, высвобождая руку.

– А что ты сделаешь, если я скажу «да»?

– Предложу другую, разумеется.

– Я соглашусь только в том случае, если это будет твоя спальня.

Алина едва не задохнулась от его дерзости, не в состоянии припомнить, чтобы какой-нибудь мужчина мог говорить с ней в подобном тоне. И это напомнило ей ту прелестную простоту, что существовала между ними в юности, позволяя ей чувствовать себя совершенно спокойно в его присутствии.

– Такое разрешение может дать лишь хозяин дома, а не я.

Маккена наклонился, опираясь на стол обеими руками. Его темноволосая голова склонилась над ней, а поза напоминала кота, выслеживающего свою жертву. Хищный огонь вспыхнул в бирюзовых глазах.

– И какой же вердикт, миледи?

Она притворилась, что не понимает, о чем идет речь.

– Вердикт?

– Я остаюсь в имении или уезжаю?

Алина задумчиво водила по столу пальцем, чертя невидимый круг, пока сердце бешено колотилось в груди.

– Остаетесь, сэр. Если хотите, разумеется.

Его голос был на редкость мягким и вкрадчивым.

– А ты понимаешь, что это означает?

Алина никогда не думала, что Маккена может быть столь вероломным, а главное, что ей может понравиться это. Вечная игра – мужчина против женщины – вот что сейчас происходило между ними. Когда она ответила, ее голос был так же мягок, как и его.

– Не хочу разочаровывать тебя, Маккена, но я в состоянии уберечь себя от твоих посягательств.

Его, казалось, интриговало то, что он читал в ее глазах.

– Неужели?

– Да, твое предложение не первое, были и другие... И рискну сказать – не последнее. – Алина наконец позволила себе ту улыбку, которую хотела, – полную провокации и легкой насмешки. – Тем не менее ты можешь остаться... Я буду с удовольствием наблюдать за твоими усилиями, но запомни, я ценю определенный набор разнообразных приемов ухаживания.

Его взгляд остановился на ее улыбающихся губах. Хотя он никак не реагировал на ее вызов, Алина видела, что сильно изумила его. Она чувствовала себя так, словно подошла к Люциферу и ласково потрепала его по щеке.

– Ухаживания? – повторил он, глядя прямо ей в глаза.

– Именно. Серенады, цветы, стихи...

– Какие стихи?

– Те, что ты напишешь сам, конечно.