Про несчастного ребенка на отделении я умолчала. Скидку мне дали, но в виде исключения и последний раз. Похоже, и правда последний, судя по съехавшимся к переносице татуажным бровям. Битва за Иванцову отвлекла, другие больные не выдали ничего внепланового; около половины третьего приехал «Тень отца Гамлета» и забрал очередную партию таблеток для полковника; ровно в три часа дня я выехала с работы.

Значит, Славкина мама умерла, раз квартиру сдавали. Не хочу быть там, в доме этой ведьмы, невзлюбившей меня только потому, что я мать-одиночка без жилья и денег. А может, потому что увидела любовь. А вообще, какая разница, почему она меня не любила.


Все оказалось совсем не так. Славка открыл дверь, и то, что вокруг, уже не имело никакого значения. Только через пару часов я внимательно огляделась — ничего из прежней жизни не осталось, из маленькой квартирки сделали приличную студию с симпатичным ремонтом. На часах было уже около шести вечера; Славка сел на кровати по-турецки, отчего стал похож на йога — такой же худой и костистый. Только плечи широковаты, и лицо явно славянское.

— Лен, у тебя есть время еще?

— Я вообще-то голодная, Вячеслав Дмитриевич.

— Черт, холодильник пустой. Сейчас сбегаю за угол, там есть пицца навынос. Пару часов найдется?

— Найдется.

Через пятнадцать минут мы сидели как раньше, в старой съемной квартире.

— Значит, Елена Андреевна, по ночам больше не лунатите?

— Не… слава богу. Я теперь женщина со среднестатистической психикой.

— Это невозможно.

— Почему?

— Потому что психопатия идет с периодами обострений. Разве Асрян не в курсе?

— Я что, психопат, по-вашему, доктор Сухарев?

— Псих психу рознь. Все талантливые люди психи. Чем больше талант, тем труднее жить. Я ж видел, Елена Андреевна… чего другие не видели. В голове у тебя, Ленка, измерений больше, чем у окружающих. Однозначно.

— Тогда ты тоже псих, Славка.

— Не… ну если только совсем чуть-чуть.

— Дурак дурака видит издалека, так что не чуть-чуть.

Не заметили, как съели огромную пиццу до последнего кусочка. Как будто ничего и не случилось, и не было этих долгих лет. В половину девятого я стала поглядывать на часы.

Славка придвинулся и взял меня за руку.

— Лен, я знаю, это все не то… срань какая-то, даже квартирка эта… Не исчезай.

Внутри все сжалось, предательские слезы снова покатились по щекам сами собой.

— Послушай. Мне хреново, Слава, очень хреново. Я все дни после Сочи думала. А теперь вот что скажу: раз так, значит, так. Я хоть иногда буду видеть тебя. Это лучше, чем ничего. Любовница — значит любовница. Чтобы ты знал.

Славка ничего не ответил.


С декабря мы виделись слишком часто, сильно рискуя оказаться под подозрением. Но ни Слава, ни я, мы не были в состоянии продержаться порознь хотя бы неделю. Хотелось большего; хотелось остаться вместе на ночь, снова куда-то уехать вдвоем, пойти в магазин за продуктами, потом в кино; вместе подежурить, наесться на ночь жареной картошки в хирургической ординаторской, поржать вместе с Федькой и Стасом. На самом деле хотелось вернуть ту прошлую жизнь и все хорошее, что в ней было. Но мы молчали, и это молчание было ужасно громким и очевидным. Я рассказывала ему про Катьку, про Асрян и ее мужа, о новых подругах и их чудачествах, потом о клинике, и даже увлекшись, заикнулась о Парджикия и его смешной кличке, слетевшей с моего колкого языка. Славка, как охотничий пес, улавливал едва заметные перемены в тоне моих воспоминаний.

— Ага, Елена Андреевна, новый жених?

— Не пойман, не вор, Вячеслав Дмитриевич.

Славка схватил меня за плечи и повалил.

— Попал. Точно попал. Ну все, придется задушить.

— Славка, разве пластика сисек может сравниться с ковырянием в мозгах?

— Место на троне занято, так и передай.

— Передавать некому — прекрасный принц уже несколько месяцев в основном в Барвихе оперирует.

— Куда уж нам, простым чикатилам.

— Вячеслав Дмитриевич, мое сердце отдано только вам. Не каждой женщине так везет, быть причастной к великим.

— Не начинай. Я не Пирогов, не Павлов и даже не Бокерия. Нового ничего не придумал.

— Еще все впереди.

— Да я не про то… гением надо родиться. Таких помнят сотни лет. Хотя… никому не известно, откуда гении берутся.

— Продолжайте, доктор.

— Ну, что-то типа… с чего вдруг человек открывает совсем новое? А если оно противоречит предыдущему? Или что-то… что не имеет основы из прошлых знаний.

— Кто откуда. Кому приснилось, кто сам — сидел-сидел и придумал.

— Не очень обоснованная теория.

— Точнее, совсем не обоснованная.

Два бокала красного вина на кухонном столе. Мы сидели на маленьком диванчике, прижавшись друг к другу. Совершенно ясно было одно — господин Ефимов и доктор Сухарев не обсуждают с супругами подобных проблем. Вот в чем еще одна важная причина. Много раз, находясь рядом со Славкой, мне становилось не по себе; как будто он заглядывал внутрь моей головы, читал мои мысли, проникая глубоко, слишком близко к самому сокровенному. К тому, о чем мне не хотелось разговаривать даже самой с собой. Самый что ни на есть близкий мужчина может видеть и принимать в женщине все то, что она не хочет показывать остальным окружающим ее людям.

Последнюю неделю перед Новым годом мы не смогли увидеться. Хлопотное время для всего и всех — последние рабочие дни, подготовка к праздникам, уничтожающая психику гонка по магазинам, чудовищные пробки на дорогах и последняя учебная неделя в школе. Сумасшествие подстегивалось непонятно куда несущимся ростом валюты, и народ, не зная, что делать с заначкой, покупал все нужное и ненужное. Мы со Славкой созванивались каждый день вплоть до двадцать девятого числа, поздравили друг друга, но как-то скомканно и крайне неловко. Я положила трубку и села на ступеньку пожарной лестницы около дверей нашего отделения. Можно встретиться за пару дней до Нового года, поздравить, потом разойтись по домам; а по дороге вспоминать, как это было тогда, когда мы жили вместе. Какой тогда был Новый год; какие эмоции, мысли и надежды. Невозможный сценарий. Потому и не встретились; лучше потом, лучше после праздников.

Вечером двадцать восьмого декабря я снова долго не могла заснуть; и как-то уже автоматически ноги понесли в парадную, на поиски табака. Теперь появились интересные ноу-хау — в фильтр сигареты вставляли ампулу с чем-то ароматным, щелкаешь ее зубами — и приятная добавка для обоняния готова.

Видимо, сосед не на шутку увлекся ментоловыми новинками для дам и прятал их от любопытных глаз. В дневное время ничего, кроме пачки «Честерфильд», в руках Василия не наблюдалось.

Я поднялась через один пролет и села на широкий дореволюционный подоконник. На улице тихо; осторожно падал снег, машины уже успели покрыться чистотой на пару сантиметров. Завтра придется заняться физкультурой прямо с утра, на каблуках и со щеткой в руке. Давно уже не покупала зимнюю обувь — на меху и плоской подошве, как в холодные студенческие годы; автомобильные девушки мало передвигаются по земле своими ногами. Я смотрела в окно; темный питерский колодец, дорогие иномарки стоят аккуратно в ряд, старый одинокий тополь; вспоминала наши новогодние дежурства в приемнике. Буря эмоций, море адреналина, а также возможностей проверить в бою крепость духа. Жарко, и с каждой минутой все острее и неожиданнее.

Пустая парадная отзывалась эхом даже на самый слабый звук; около часа ночи соседняя дверь открылась. Все тот же кашель, может быть, даже сильнее, чем раньше; те же книги и нелепая одежда. В попытке борьбы с замком бедняга застряла около двери.

На улице холод, а она все в тех же раздолбанных галошиках на каблучке.

— Девушка, куда вы так поздно?

И тут она впервые повернулась на мой голос. Посмотрела в мою сторону, на секунду замерла, а потом резко заторопилась и почти побежала вниз по лестнице.

Господи, еще и людей боится. Я же не пьяный мужик за поворотом — явно, что соседка, раз в тапках и домашних штанах.

А может, где-то недалеко ее ждет тайный возлюбленный?..

Я вернулась домой, выключила в коридоре свет, и тут в голову пришла мысль: она ж наверняка так и не закрыла соседскую дверь, чокнутая. Но выходить было лень. Тем более это все просто сон. Завтра утром проснусь и смогу разобраться, с дневным светом придет ясность мыслей.

Конец года преподнес еще одну неприятность на работе. Товарищ полковник все-таки явился на томографию, хоть и с опозданием на три недели. Я вставила диск с его исследованием в компьютер и потом написала последнее в этом году письмо.


Почтовый ящик Alexdog@gmail.com

29 декабря 2014, 13.30

Письмо от пользователя Elenavita@mail.ru

Добрый день, товарищ полковник!

Я сразу с новостями; к сожалению, не очень хорошими.

По результатам томографии наблюдается некоторое ухудшение. Увеличились очаги в легких. Одно утешение — в ваших анализах пока ничего угрожающего, посему будем менять лечение и продолжать бороться.

Не отчаивайтесь, мы сделаем все, чтобы вы не стали частью официальной статистики.

Обнимаю вас. Ваши розы самые стойкие — как будто сегодня срезаны, а уже почти двое суток прошло)))).


Тридцатого вся наша многосемейная компания сидела в Пулково и снова ждала девятичасового самолета в Барселону; Венеция предсказуемо отменилась в связи с кризисом и высокими ценами на гостиницы. Асрян, Женька, Костик, Оксанка с семьями, и мы — теперь все ночевали в нашей квартирке; кто на полу, кто на креслах, экономия прежде всего.

Зато будет весело.

Почти в семь тридцать приехал Костя с женой и детьми, и практически во время закрытия регистрации прискакала Асрян — волшебное перемещение с рейса из Вены, буквально за пятнадцать минут. В асрянских ушах наблюдались сапфиры в белом золоте; происхождение обновки не трудно было угадать — очередная «конференция» во спасение психики жителей современного мегаполиса. «Стресс большого города, особенности и тактика преодоления»; так, кажется, официально звучала тема. Что не официально, то висит в прелестных ушках госпожи Асрян.

Все были уставшие и раздраженные и только в самолете немного расслабились после бокала красного. Впереди нас сидела Ирка со своими мужиками, сзади Костик с дочками. Жена Костика составила компанию Женьке и Оксанке, они застряли позади на несколько рядов, почти у самого туалета. Проснувшись на ужин, народ оставшееся время оживленно болтал. Мне стало завидно, я тоже хотела расслабленно трепаться ни о чем. Одна Асрян проспала весь перелет — устала, бедняжка; конференция, по всей видимости, удалась. Асрянский Сашка и Сергей Валентинович обменялись какими-то журналами по недвижимости, а потом ушли в изучение перспектив развития экономики на две тысячи пятнадцатый год; вариантов апокалипсиса оказалось множество, хватило на весь перелет. И только Елена Андреевна провела эти четыре часа беспокойно — позади сидел Костик; я слышала, как он бесцельно перебирает бортовые журналы, перекидывается с детьми односложными фразами. Хотелось повернуться и сказать что-нибудь, но подходящих тем не находилось; так же, как и мужества первой вступить в разговор.

Тридцать первого до обеда все спали, потом разом засуетились, начали бегать по магазинам, покупать продукты, готовить стол. Включили на чьем-то ноутбуке первый канал, и под бой курантов съели по двенадцать виноградин, как настоящие испанцы; а потом пошли на площадь Каталонии.

Веселились от души всю ночь. На следующий день выбрались из дома только к вечеру, лениво прошлись по ближайшей улочке взад-вперед и вернулись обратно в нашу берлогу. Весь пол был устлан надувными матрасами, чемоданами, сумками; но никто не жаловался, всем было весело и комфортно. Лена Сокольникова тоже радовалась празднику, хотя присутствие Костика напоминало о параллельных мирах. Несколько раз я пыталась заловить его наедине, но Костик явно не планировал никаких объяснений и тщательно избегал моей компании.

К третьему числу народ разделился на небольшие группы — дети (только те, кто постарше), мужчины и женщины. Дамам в нагрузку достались малыши, поэтому наши прогулки оказались самыми короткими. Возвращались около десяти, укладывали мелких спать и садились на крыше с вечерним вином. Жена Костика не имела постоянного женского круга и сильно страдала от нехватки общения; было заметно, она получала большое удовольствие от нашей бабской компании. Мне тоже доставляло радость просто сидеть и трепаться; и чем проще тема для разговоров, тем лучше. Не напрягать голову и не рефлексировать, меньше оставаться наедине с собой. Из пятерых дам только две имели милые скелетики в спальном шкафу, только я и Ирка. При этом между нами имелась огромная разница — Асрян была совершенно спокойна, ибо в современной психологии есть все необходимые инструменты для сохранения душевного равновесия, что бы человек ни натворил. Ведь главное — мотивы. Они всегда оправдывают последствия, если только клиент не зарезал кого-то и не разбросал части тела по широкой улице.