— Это неправда… — бормочет что-то, чтобы защитить Максима, как самка защищает своего детеныша

— Ага, как же! Мне-то со стороны виднее! — настойчиво выговаривает Аня и хмурится все сильнее — Он же контролирует каждый твой шаг, звонит то и дело, проверяет, где ты и с кем, что делаешь… — недовольно поджала губы — Это он только видимость делает, что его ни черта не интересует, а на самом деле…

— Ань, не нужно…

Аня наклоняется над столом, нависает над ним скалой, смотрит Лене в глаза.

— Вот скажи честно, ты ему сообщила, что идешь на встречу со мной?

Прямой вопрос, требующий прямого ответа. Но Лена не может произнести его. Сердце режет ножом.

— Нет?… — догадывается подруга, настойчиво ловя Ленин взгляд. — А почему?! Потому что прекрасно знаешь, как он отреагирует! В лучшем случае, пойдет вместе с тобой, а в худшем, вообще дома запрет! — Аня горько хмыкнула. — А все почему, знаешь?! Потому что считает, что я тебя совращаю и побуждаю к тому, чтобы ты от него ушла!

Сердце стучит так громко, что Лене кажется, его стук разрывает виски.

— Ты не делаешь ничего подобного! — воскликнула она.

— Но очень хочу сделать, — призналась подруга, опуская уголки губ. — Потому что вижу, что все девять лет, что вы вместе… — замолкает, не договорив, и это молчание дышит тяжестью недосказанности. Прикусив губу, Аня выговаривает, не глядя на Лену: — Этот брак уничтожает тебя. Максим уничтожает тебя.

И ей хочется возразить. Воспротивиться. Защитить. Но Лена не может этого сделать. Молчит, глядя на Аню затравленным взглядом.

Все внутри нее дрожит хрустальным колокольчиком, сердце бьется в кровь, пронзительно и отчетливо отстукивая каждый удар, как удар в набат. Ладони вспотели, потом задрожали от холода, пронзившего ее ледяной свежестью. А вдоль позвоночника — словно раскаленный провод. В кровь — словно яд медленного действия. В кожу — словно тысячи парализующих иголочек.

И уже не удается унять дрожь в теле, Лена до боли в ладонях, до впившихся в них ногтей, сжимает салфетку, словно та является ее опорой. Не удается унять дрожь в груди, дрожь предательски бьющегося сердца. Не удается схватиться за соломинку, чтобы спастись. Остается только падать в пропасть.

Лена поднимает на Аню полный вопросов взгляд.

— Андрей предложил встретиться, — проговорила она. — Я просто не знаю, что мне делать…

Подруга смотрит на нее, удивленно приоткрыв рот.

— То есть? Как это не знаешь, что тебе делать?

Сглотнув, Лена тихо выговаривает:

— Идти ли на встречу? Не будет ли это… предательством? Изменой?

— Ты что, с ума сошла?! — вскричала Аня, не сдержавшись. — Какое, к черту, предательство?! Какая измена?! Рехнулась, что ли?! — Лена втягивает плечи, а Аня продолжает наседать: — Ты просто сходишь в кафе со старым другом! ВСЕ! — всплеснула руками и покачала головой. — Ничего тут противозаконного нет и быть не может, ясно?! Что ты себе там надумала?! — горько поджимает губы, стискивает зубы и против воли произносит: — Это Максиму можно, значит, гулять направо и налево, а тебе теперь дома под замком сидеть, что ли?!

Сердце сжалось в груди, отдаваясь резкой болью в области горла.

— Прости, — тут же воскликнула Аня, облизывая пересохшие вмиг губы, и, схватив Ленину ладонь, сильно сжала ее в своей руке. — Прости меня! Боже, я не должна была этого говорить! Не должна была…

Лена горько улыбнулась и сжала Анину руку в своей.

Стрела, обильно смазанная ядом, попала точно в цель — в ее наивное глупое сердце.

И опять больно. Как же больно! Просто нестерпимо!

И как противно… Приторный осадок, отдававший гнилью, оседает на языке.

Лена прикрывает глаза, словно стремясь вырваться из окружающего ее мира. Сдерживает слезы.

Уйти, убежать, скрыться! Раствориться в неизвестности, темноте и пустоте. Так проще, так легче…

Как бы хотелось ничего не чувствовать… Не ощущать…

Тогда не было бы больно. Вновь и вновь.

Аня сглотнула, погладила Ленину руку подушечками пальцев и взмолилась:

— Родная, прости. Я не должна была так говорить! Это так больно, я понимаю… Прости!

Лена приподнимает ресницы, поднимает взгляд на Аню.

— Почему же?… Ведь это правда…

— Прости!

Лена молчит. Не знает, что сказать. Потому что сказать нечего?… Кажется, что слов для оправдания уже нет. И слов защиты тоже нет. Нет вообще ничего, что держало бы ее рядом с Максимом…

Только общая трагедия, которую когда-то назвали браком. Только общая боль, разрывающая в клочья все то, что когда-то было для них драгоценным.

Его боль?… Ее боль. Ее отчаяние. Ее вина.

Его попытки поговорить?… Через девять лет?!

Бесполезные, бессмысленные, наивные попытки, которые ведут в никуда! Слишком мало слов, чтобы выразить то, что происходит между ними. Не хватит еще одной жизни, чтобы исправить ошибки прошлого.

Остается лишь бежать. Скрываться. Прятаться.

Но что-то держит. Что-то связывает тугим узлом. Что-то не дает падать, поднимает с колен раз за разом. Вынуждает бороться. Терпеть. Любить. Быть рядом…

Она не могла вырвать клочки воспоминаний из себя, сжечь и развеять пепел по ветру. Не могла.

Слишком много было воспоминаний. Их не сотрешь и не выбросишь. Они навсегда останутся с ней.

Как сквозь сон Лена слышит голос Ани, но слова не сразу доходят до нее. Смотрит на подругу удивленными расширившимися глазами, приоткрывает рот.

— Что ты решила? — повторяет Аня, глядя на Лену внимательно и прямо.

Лена словно не понимает.

— Решила? О чем ты?…

— Ты будешь встречаться с Андреем? — спрашивает Аня. — Ты этого хочешь?

Лена покрывается мелкой дрожью. А в груди начинает загораться красный огонек опасности.

Бежать. Бежать! Нельзя этого делать! Запрещается!

Что скажет Максим, если узнает?! Что он сделает?… Если узнает… если узнает…

Он не узнает. Ему необязательно об этом знать!

— Он так изменился… — прошептала Лена, словно ни к кому не обращаясь, глядя в пространство. — Стал более спокойным и уверенным в себе, мужественным и еще… рассудительным, — внимательно посмотрела на Аню. — Он меня всегда понимал. Всегда читал по моему лицу… О моем настроении мог догадаться лишь по изгибу бровей, — слабо улыбнулась. — Можешь себе представить?

Аня улыбнулась в ответ.

— Тогда позвони ему, и договоритесь о встрече, — проговорила она.

— Думаешь?

Подруга вздыхает, прикрывает глаза на мгновение, а потом уверенно кивает.

— Тебе необходимо сейчас с кем-то общаться. Максим не может запирать тебя дома, ты не ребенок…

— Я общаюсь с тобой…

Аня усмехнулась, сверкнула глазами.

— Лен, это же не то. Совсем не то! Ты что, не понимаешь? — стиснула ее руку крепче, покачала головой. — Вы с Андреем когда-то дружили, Лен, а это просто так из прошлого не выкинешь. Он был влюблен в тебя и предлагал встречаться, этого тоже не забыть, так?! И не виделись вы десять лет! Неужели ты не хочешь пообщаться с ним, чтобы… хотя бы узнать, как он провел эти годы?!

Лена задумчиво вздохнула и отвела глаза к окну.

Дождь немного стих, но дождевые капли, гонимые ветром, растекались по стеклу, превращаясь в кривые узоры. Красивые… Но холодные.

Лена вздрогнула, передернула плечами.

— Позвони ему, Лен, — услышала девушка голос подруги. — Позвони ему сейчас.

Лена отворачивается от окна, уставившись на подругу.

— Сейчас?!

— Да. Позвони ему. Назначьте день встречи, — приподняла уголки губ в улыбке, но глаза не смеялись. — В этом нет ничего преступного или предательского, Лен. И измены здесь тоже нет. Это просто… встреча.

Лена с сомнением смотрит на нее, поджимает губы, опускает взгляд, косится в сторону.

Что-то настойчиво шепчет изнутри, чтобы она этого не делала, не совершала ошибку.

А в глазах подруги, словно в насмешку, слепая уверенность в том, что стоит позвонить.

— О Боже! — воскликнула Лена, нерешительно потянувшись за телефоном.

Аня одобрительно кивнула, подбадривая.

— Звони. У тебя же есть его номер?

Лена кивнула. Номер у нее был. Андрей «сбросил» ей его сразу же после расставания в парке. Но лучше бы он этого не делал! Тогда у нее было бы хоть одно оправдание, чтобы не делать этого звонка! Чтобы не мучить сердце, чтобы не вызывать боль в груди и дрожь в крови. Чтобы… не предавать… Максима…

— Лена?…

Она застывает с зажатым в руке телефоном, смотрит на подругу вопросительно.

— Звони, — настойчиво шепчет Аня.

Дрожащими пальцами Лена набирает номер. Туманными глазами смотрит в пространство, прикусывает губу, чтобы не застонать от глупого бессилия, охватившего ее тело.

Звонкие гудки, оседающие в ушах барабанным стуком… Гудки без ответа…

Сердце стучит в ушах, оглушая. Кажется, она вот-вот сойдет с ума от этого стука.

Не отвечает… Не отвечает на звонок…

Лена тяжело выдыхает, прикрывает глаза.

К лучшему. Это все к лучшему. Значит, не стоит. Не следует.

И тут…

— Да?!

Глаза распахнулись и испуганно уставились на Аню, словно в ней пытаясь обрести силу и уверенность.

— Андрей?… — голос звучит глухо и сипло, какой-то чужой голос, не ее.

Почему сердце так тревожно забилось в груди?… Словно птичка, пойманная в сеть?!

А внутри стучит набатом: беги!

— Да. Лена? — с надеждой в голосе. — Это ты?

Хотелось отключиться и отбросить телефон в сторону. Слишком горячим он стал для нее.

— Д-да… — пробормотала она. — Как ты?…

Глубокий вздох, с силой втянул в себя воздух.

— Я… хорошо. Ты как?

Словно онемевший, язык не может произнести ни слова. Солгать не может…

— И я… хорошо.

Вновь тяжелый вздох.

— Дожди только настроения портят.

— Да… — задумчиво проговорила Лена. — Я хотела спросить… — быстрый взгляд на Аню.

— Да? — оживился, словно ждал этих слов от нее. — О чем?

Как же это произнести? Когда дрожат не только губы, но, кажется, и язык сковало нервной дрожью?!

— Насчет встречи… Помнишь, ты говорил, что мы могли бы встретиться…

Бежать, спасаться! Не делать глупостей!

Лена лишь сильнее сжала телефон в руке, удерживая себя от того, чтобы отбросить его в сторону.

Молчание длилось минуту. Тяжелое, удушающее, гнетущее молчание.

А потом вдруг…

— Где? Когда? Я буду там, — резко, уверенно, решительно.

Лена сглотнула и прикрыла глаза. Согласился…

Предательница…

— В кафе в центре города… — не хватает воздуха. — Называется «Чайная роза».

Да как ты можешь?!

Сердце рвется изнутри, надрывается и кричит, словно молит не делать этого. Но…

— Хорошо. Когда? — как сквозь туман доносится до нее голос Андрея.

Бросить телефон. Отключиться. Уйти. Убежать от соблазна!

Но нахлынувшее волной чувство вины быстро растворяется в крови под пристальным взглядом подруги.

— Завтра, — дрожащими губами. — Ты сможешь? В половине второго.

Горло режет и саднит, словно наждаком. Роковые слова срываются с губ почти против ее воли.

— Да, смогу. Я буду там, — слышится в трубке голос Андрея, а Лена сбивается со счета, слушая громкие и отчетливые удары сердца, клокотавшего ей в грудь тяжело и серо. — Завтра. В половине второго, — повторяет, скорее, для нее, чем для себя.

Сквозь боль в горле она шепчет:

— Хорошо…

Предательница! Обманщица!

Виновна… виновна… виновна!

— Я буду тебя ждать, Лена, — мягко проговорил Андрей, и его слова полосонули по ней острием стрелы, смазанной ядом. — Приходи… пожалуйста…

Пожалуйста… Просьба, мольба, почти как молитва!

В переносице противно защипало, в уголках глаз застыли слезинки.

— Да… Я приду, — быстро, решительно, сквозь боль. — До встречи, Андрей.

— До встречи, Лена…

Отключается сразу же, не дослушав слов прощания. А чувство вины все режет и режет по ней клинками.

Зажатый до боли в руке телефон выскальзывает из онемевших пальцев, губы подрагивают.

Что же она натворила?!

Поднимает на Аню завороженный взгляд.

— Вот и молодец, — одобрительно проговорила подруга. — Молодец.

Молодец?! Черт возьми, как предательство может быть похвальным?!

Слезы готовы вот-вот рвануться из глаз, а сердце вырваться из груди и упасть к ее ногам.

— Я предала его, да?… Я предательница?… — дрожащими губами прошептала Лена.

Аня закатила глаза, начиная выходить из себя.