Все было решено за нее. За Макса. За них двоих. Решено еще тогда, девять лет назад. А, может быть, и гораздо раньше.

Насмешница-судьба посмеялась над ними, подарив встречу. А потом новую встречу. Потом еще одну. А потом третью… Она подарила им много встреч, одна из которых неизбежно должна была стать роковой…

И одна эта встреча изменила все. Превращая улыбки и смех в горечь и слезы. Признания в любви в злорадный кашель. Нежные и чувственные объятья в яростные и словно обжигающие огнем плети касания. Страстные поцелуи в гневные и словно бы клеймящие ожоги губ.

Опуская доверие на самую нижнюю ступеньки взаимоотношений.

Предавая любовь и нежность.

Заключая обоих грешников в замкнутый круг собственных ошибок.

С того самого дня, когда Максим пришел к ней в парк, они почти не расставались. Слишком весомые, слишком искренние, слишком желанные и интимные слова были тогда сказаны.

Он никогда ее не отпустит…

Его слова и сейчас звучали в ушах, отдавались в груди громкими и частыми биениями сердца.

Он никогда ее не отпустит…

Словно бы она смогла уйти от него!

Она отчетливо понимала, что никто и никогда не займет в ее сердце больше места, чем это сделал Максим. Никто и никогда. И это тоже было прописной истиной, записанной в книге судьбы…

Ворвавшись в ее жизнь стремительно, резко, неожиданно, Максим изменил всю ее сущность. Сокрушил все ее принципы и разрушил стереотипы, показал ей ту сторону медали, которую она никогда не видела, не решаясь на нее взглянуть. Он не просто вошел, а проскользнул в ее маленький статичный мирок и внес в него хаос. Своим появлением одновременно ужасая и потрясая и вознося на вершину блаженства и счастья.

Такой большой… такой взрослый мужчина. Тот, о котором она мечтала, о котором грезила. Мужчина, которого ждала она и ее ранимая нежная душа с самого детства. Ее герой, ее принц. Ее мужчина.

Она понимала, она видела, что он борется с ней. Когда они встретились впервые, потом, когда судьба подарила им еще одну встречу… Она видела ту борьбу, что шла внутри него. Она словно бы ощущала ее каждой клеточкой тела, как от прикосновения бича к и без того исполосованной рубцами коже. Слишком явные, слишком ощутимые, слишком… противоречивые чувства.

Она и сама испытывала их. И думала, сидя в кресле. И лежала в пустой кровати по ночам без сна, гадая над тем, что с ней будет. Она уже не видела своей жизни без него. Он пугал ее и одновременно притягивал, как магнитом. И эта пленительная сила притяжения была сильнее страха.

Ее любовь была сильнее всего, что бы она к нему не испытывала.

Она все для себя уже решила. И если бы он позвал ее, она бы пошла за ним. Закрывая глаза на все его недостатки. Опуская все факты и доводы, говорившие против него, на дно своего сознания, не уделяя им должного внимания. Игнорируя советы подруг и подсказки знакомых, как нужно правильно себя вести. Словно бы они знали, что значит правильно в отношении Максима Колесникова! Словно они понимали хоть что-нибудь, касающееся его!

Никто его не понимал. И Лена тоже. Она знала лишь, что уже не сможет жить без него. Что будет дышать им, что будет грезить им, что будет в каждом встречном видеть его фигуру, и, заглядывая в глаза мужчинам, будет видеть лишь его синие глаза, плотно и яростно засевшие в ее память, с наркотиком вошедшие в ее кровь, завоевателем атаковавшие все ее крепости и укрепления, предстающими перед ней неоспоримым фактом. Ей не спастись. Уже не спастись.

Но она и не хотела этого спасения. Оно ей было не нужно, если рядом был он.

И он был.

Он никогда не отпустит ее. Никогда не даст ей уйти.

Признался, осмелился, открылся… Доверился ей.

Этот его шаг многое изменил между ними. Словно бы поднял их отношения на новый уровень.

Максим заявил на Лену свои права. Права не просто знакомого или друга, а права любимого человека. Он окрылил ее, он заставил ее смеяться, он вернул свет в ее глаза, тот свет, который погас, когда уехал Андрей, а она считала себя виноватой в его отъезде.

Он подарил ей целый мир. Он подарил ей себя. И она приняла этот дар. Ей ничего больше не было нужно. Только быть рядом с ним. Дышать им одним. Целовать упрямую линию губ. Слушать бешеное биение его сердца, когда она, прижавшись к широкой горячей груди, стояла в его объятьях. Или выдыхать его имя. Или признаваться в том искреннем чувстве, которое, знала, пришло к ней вместе с ним. Вросло в самую сердцевину ее сути, засело в каждой клетке ее существа, проникло в вены пульсирующей болью, надрывно застучало в сердце, и с воздухом проникавшее в ее легкие.

Любовь… Всепоглощающая, безумная, жадная, ненасытная любовь к нему.

Любовь, ставшая роковой для них обоих.

Но она осознала это слишком поздно, когда пути назад уже не было.

Когда оставалось только молить о прощении, стоя на коленях. В искупление своей вины терпеть все обиды. И продолжать его любить, беззаветно, трепетно, уничтожающе. Любить, несмотря ни на что.

Его имя впечаталось в нее ожогом, шрамом, рубцом на теле.

Максим… Максииим…

Она знала, она была уверена, что он именно тот, кого она ждала всю жизнь.

Тот, о ком рассказывала бабушка, когда рисовала в планах принца для своей внучки.

Маргарите Ивановне нравился Максим. Он был решительным, уверенным, самодостаточным. Он уважал Лену и никогда не причинял ей боли. Он не отпускал ее руки даже тогда, когда пропускал ее первой в комнату. Он гладил ее по щеке и шептал что-то на ухо, после чего ее внучка расцветала на глазах. Он словно бы невзначай касался ее руки, вызывая толпу мурашек на ее теле, от чего Лена смущалась и прятала взгляд. Он улыбался ей одной, когда думал, что этого никто не видит. Он иногда хотел скрыть свои к ней чувства, и у него это даже получалось. Но все же… это ничего не меняло.

Да, Маргарите Ивановне Максим, определенно, нравился.

Хотя как-то, всего один раз, в ее словах промелькнула тень сомнения в правильности выбора внучки. Всего один раз. Но Лена не стала уделять этому внимания. А сейчас понимала: зря не уделяла.

Слишком собственник. Сказала тогда бабушка. И если бы она прислушалась к этим словам, подумала бы над ними, поняла истинный их смысл, возможно, еще тогда, девять лет назад, все можно было изменить.

Возможно, сделай она все верно тогда, не было бы так больно сейчас.

Сейчас, анализируя все произошедшее, собирая по крупицам все факты, раскладывая по полочкам все случайности и совпадения, все слова и фразы, брошенные вскользь и невзначай, перебирая в памяти все, что с ними было, Лена понимала, что стоило ей немного, совсем чуть-чуть подумать, взвесить, отодвинуть свои чувства немного дальше, тогда… тогда, возможно, все было бы иначе.

Но тогда думало сердце, отбрасывая на задний план все уверения, все доводы, все сомнения. Тогда она руководствовалась лишь чувствами и эмоциями. Она любила. Отчаянно и беззаботно.

Она и сейчас любила. Любила не меньше, чем раньше, хотя любовь и приносила ей боль и страдания, но после тщательного девятилетнего анализа она осознала, что сама виновата в том, что превратила зарождавшуюся любовь Максима в презрение и ненависть.

Виновата сама… И расплачивается теперь сама.

Но тогда, не слушая никого, она просто летала на крыльях от счастья. Она не находила места сомнениям. Она просто любила и считала, что любима. Для счастья ей больше ничего и не было нужно.

Максим был с ней все это время.

Они ходили вместе в кафе и в кино. Гуляли по городу, держась за руки, в дождь катались на машине, и целовались на заднем сиденье, слушая, как скользкие капли стучат в стекла и стекают вниз. Пару раз они даже прогулялись по парку. Лене все же удалось затащить его туда. На ее вопрос, почему он так не любит это место, Максим просто усмехался и просил, чтобы она не принимала все близко к сердцу. И она не принимала… Он приглашал ее в различные поездки с друзьями за город, они вместе проводили выходные. Он встречал ее из института почти каждый день, и она даже сейчас помнила завистливые взгляды подруг и знакомых, когда Максим, такой шикарный мужчина, гордо вскинув голову и распрямив плечи, пронзая пространство взглядом повелителя, выходил из машины и, нежно целуя ее в губы, обнимал за талию и сажал на переднее сиденье рядом с собой.

Он всегда был с ней. Она не могла вспомнить и дня, в котором не было его. Он незримо присутствовал с ней даже тогда, когда уезжал в командировку в Москву или за границу. Она неистово скучала по нему. Он снился ей по ночам, и она просыпалась утром с полной уверенностью в груди, что эту ночь они провели вдвоем. Он настолько крепко привязал ее к себе, настолько яростно вонзился в нее, впитываясь чернилами в кожу, проникая в кровь, забираясь в самые потаенные уголки души, отыскивая тайные ходы, что она уже и не дышала без него, лишь в нем одном находя силы для того, чтобы дышать и жить. Лишь в нем одном просматривая весь смысл своей жизни. Он стал для нее самой жизнью.

И это тоже стало роком. Роком для них обоих.

Но и это она тоже поняла намного позже. Уже тогда, когда ничего исправить было нельзя.

Как много все же значат во время сказанные слова!! Как много значат во время признанные истины.

Жаль, что и это она поняла слишком поздно.

Однажды в кафе они столкнулись с его родителями. До этого они не встречались, Максим не стремился знакомить с Лену с ними, а она, парившая в облаках счастья, не настаивала. И эта встреча в кафе стала шоком для обоих. Неожиданная. Резкая. Острая. Мгновенно перевернувшая весь рациональный Ленин мирок с ног на голову. Смутившая Лену так сильно, что она, спрятавшись за могучую спину Макса, просто стояла и, потупив взгляд, смотрела вниз. А Лидия Максимовна и Александр Игоревич как ни в чем не бывало предложили им вместе посидеть в кафе.

Максим не хотел этого. Лена поняла это по сведенным к переносице бровям и по образовавшимся около губ недовольным складочкам. Но прежде чем она успела отказаться, он дал согласие на совместное мероприятие. Как оказалось, тоже ставшее для них роковым.

Как много все же было случайностей. Роковых случайностей. Случайностей, словно специально запланированных кем-то, чтобы потом подвести все к одной линии, к неоспоримой истине — закономерность. И не судьба это была вовсе, а злой рок… С каждой новой случайностью доказывавший ей, что ничего не происходит просто так. У всего есть цель, есть причина… и есть последствия.

Как же больно от осознания того, что и у этих случайностей были последствия… Последствия, которые они с Максом переживают и сейчас, спустя девять лет…

В тот день, когда все изменилось, Лена была особенно счастлива.

Максим пригласил ее к себе!

До этого дня она никогда не была у него в квартире. Он всегда обходил стороной это место, находя целый ряд причин, по которым не мог пригласить ее к себе, словно оберегая свое жилище от постороннего вмешательства. И сейчас, когда он, наконец, решился привести ее в святая святых, она знала… она догадывалась, чем ей это грозит. Точнее, она очень надеялась на то, что это именно то, чего она страстно желала, и это вскоре произойдет. Она так страстно этого желала, что надела свое лучшее платье, красное, облегающее ее точеную фигурку. Это потом она узнала, что любимый цвет Максима синий, а тогда ей казалось, что цвет страсти и огня лучше всего отобразит ее настроение. Она верила тогда, что сможет покорить этого своевольного мужчину. Она надеялась, что ей удастся хотя бы то, чего были лишены ее предшественницы, соблазнить его. Но как же она ошибалась! Так ошибаются только маленькие, наивные, глупые девочки!

Соблазнить Максима Колесникова?! Есть ли идея более глупая, чем эта?!

Но тогда она свято верила в то, что что-нибудь у нее получится.

Желание было огромным, а возможности были ничтожными. И это тоже был рок.

Она могла бы воспроизвести тот день буквально по минутам, если бы ее попросили об этом.

Каждое мгновение, как врезавшийся в сознание и память осколок стекла, засевший в крови, каждый раз доставлял боль.

Ее ошибка, ее вина, ее оплошность… Ее горе.

Она понимала, к чему все идет, когда Максим, едва сдерживаясь, прижимал ее к стене и, лаская своим теплым дыханием шею и языком пробегая вдоль вены, словно пробуя ее на вкус, шептал ей нежные слова.

Она знала, что из всего этого может выйти, когда он, приподнимая сантиметр за сантиметром ее платье, обнажал стройные ножки и тяжело дышал, не в силах уже контролировать дыхание.

Она знала, что именно вонзилось между ее расставленных ног, настойчиво надавливая своей силой и пульсирующей упругостью. И она подавалась навстречу этому неизвестному и магнетическому нечто.