– Почему ты убегаешь? Прекрати баловаться, – рассердилась Анна Брониславовна. – Иди сюда, мне тебя измерить нужно. Я сейчас поеду в магазин покупать тебе одежду.

– Пусть меня Глаша измерит, – потребовала Рита. – Тебе я в руки ни за что не дамся!

– Что за капризы?! Ну хорошо. Глаша! Подойди сюда!

Глаша измерила Риту. Анна Брониславовна всё записала и уехала.


Как только за ней захлопнулась дверь, Рита выскочила из своего заточения и стала бегать по всем комнатам.

– Ура-а-а! Свобода-а-а!

Рита в азарте стала прыгать на кроватях, кувыркаться и хватать всё, что понравится. Глаша лишь беспомощно глядела на разбушевавшегося ребёнка и только охала.

– Деточка, не трогай бабушкины духи! Ой! Поставь статуэтку! Осторожно! Это очень дорогая вазочка!


Но Анна Брониславовна вернулась удивительно быстро.

– Ты знаешь, Глаша, я решила, что надо будет завтра вместе с Ритой поехать за одеждой. У неё фигура нестандартная, поэтому надо всё прямо на ней примерять. К тому же ей нужна обувь. Тут уж без примерки не обойдёшься. А пока я зашла в наш магазин и купила ей трусики и сарафанчик. Всё, конечно, слишком простенькое, но на первое время сойдёт.


Риту одели. Кроме того, Бронтозавриха купила ей цветные карандаши и альбом.

– Можешь выйти из своей комнаты, – разрешила Анна Брониславовна, – на первый раз я тебя прощаю.

– Ну ни фига себе! Я, мля, целый час там отхерачила, а ты говоришь, что прощаешь! – возмутилась Рита.

– А ну марш в свою комнату! – прошипела Бронтозавриха.

«То «прощаю», то «марш»! Звезданутая бабуля!»


Но Рита не унывала. Ей было чем заняться в комнате. Она залезла под кровать и стала рассматривать фотоальбом. На первой странице была жутко смешная фотография. На ней была изображена красивая девушка, похожая чем-то на Бронтозавриху, вместе с каким-то дядькой. Они стояли на коньках, сцепив руки, словно собирались танцевать. Вместо льда на полу лежала мятая простыня, а на стене были нарисованы колонны дворца. Но самое смешное – это их серьёзные лица. Как будто их привели на расстрел, а они не хотят показать врагу свой страх.

«Они такие скучные, потому что некрасивые. Сейчас я их разукрашу, тогда им станет веселее!»

Рита взяла карандаши и всю фотографию раскрасила.

«Вот теперь красиво! Лёд голубой, колонны жёлтые, тётка в синей юбке и красной блузке, а дядька в зелёном костюме. Красотища!»

Рита стала листать дальше, раскрашивая понравившиеся ей фотографии.

«Везде эта парочка! Так на них карандашей не напасёшься! Ну уж нет, я везде вас украшать не буду. Перебьётесь!»

Потом появились фотографии мальчика. Рите он понравился. На другой странице была большая фотография лица той молодой тётки. Она была там особенно красивой.

«Что-то ты какая-то бледненькая. Нарисую-ка я тебе румяна. И тени. И помаду красную. И бусы синие. И шляпку жёлтую. И вуальку сеточкой. Вот так-то намного лучше!»

Рита пролистала ещё несколько страниц.

«Мля! Да это же Бронтозавриха! Ну держись! Ща я тебя приукрашу! Вот тебе усы, вот тебе борода. И нос подправим. И бородавку нарисуем…»

– Что ты там делаешь? – спросила Анна Брониславовна, заглядывая под кровать.

Рита так увлеклась рисованием, что даже не заметила, как вошла Бронтозавриха. Девочка тут же захлопнула альбом. Но бабка вытащила его и стала листать.

– О боже! – воскликнула она, увидав художественные творения. – Как ты посмела?! Зачем ты испортила фотографии?! Какой кошмар!

«Это она ещё себя не видела! Что сейчас будет! Ой что будет! Ща она мне точно врежет. Ей-богу, ща она мне либо по башке звезданёт, либо пендаля отвесит!»

Потом Анна Брониславовна замолчала.

«Ну вот, уже увидела. Мне кранты!!!»

Рита вжала голову в плечи и приготовилась к самому худшему.

– Ты меня так ненавидишь? – спросила Анна Брониславовна.

Рита раздумывала: если она скажет правду, от этого наказание будет ещё хуже? Она благоразумно решила промолчать.

Но Бронтозавриха почему-то её не избила. Она села на корточки и заглянула Рите в глаза.

– Прости меня! – вдруг сказала Анна Брониславовна и поцеловала Риту в щёку. – Можешь выходить из комнаты. Только, пожалуйста, возьми ластик и сотри все свои художества.

Анна Брониславовна ушла.

«Эту Бронтозавриху фиг поймёшь! То она меня из-за какого-то словечка наказывает, отбирает еду. А когда я её саму изуродовала, она у меня же ещё и просит прощения! Ну точно, бабка с приветом!»

Немного поразмыслив, Рита пришла к выводу, что просто Бронтозавриха её испугалась.

«Да-да-да! Она боится, что я разозлюсь и все её красивые фотографии испохаблю. Ха! Теперь-то ты у меня в руках, проклятая Бронтозавриха!»


После обеда Анна Брониславовна повезла Риту в магазин. На этот раз Рита ехала в такси. Это было ещё лучше! Сиденья мягкие, удобные. Музыка играет. Да и народу, кроме них и дядьки водителя, больше нет. Уж и позабавился водитель за всю дорогу! А Анне Брониславовне этот путь показался длиною в жизнь. Она постоянно поправляла Риту:

– Так нельзя говорить! Это слово плохое.

– Ты меня всех моих любимых словечек хочешь лишить! – разозлилась Рита. – Ну чем тебе ж… не понравилась? Это же не мат.

– Это не мат, – терпеливо объясняла Анна Брониславовна, – но такие слова используют в своей лексике только невежественные грубые люди. А девочкам это даже в уме произносить неприлично.

– Даже в уме! – поразилась Рита. – Но ты же не услышишь.

– Ну и что. Ты должна стремиться стать хорошей девочкой. И даже мысли у тебя должны быть приличными. Тогда тебя все будут уважать. А сейчас над тобой все смеются.

– Это кто надо мной смеётся?! – набычилась Рита. – Пусть только попробуют! Я им по харям врежу!

– Это тоже плохое слово.

– Что, и «хари» тоже плохие??? – поразилась Рита. – Ну я вообще не знаю, о чём тогда с тобой говорить.

– Тогда лучше помолчи.

Рита замолчала. Но, увидав в окне высотный дом, воскликнула:

– Ух ты! Смотри, какой домища охеренный! – взглянула на бабку и тут же добавила: – Всё-всё, молчу.


Они приехали. Машина затормозила около маленького магазинчика напротив высотки. Анна Брониславовна с Ритой вылезли.

– Вы нас подождите пожалуйста, – попросила Анна Брониславовна шофёра, – а то не хочется ещё и другого водителя шокировать.


Рита перемерила в магазине почти все красивые платья, а их там было великое множество! Анна Брониславовна улыбалась, глядя, как девочка крутится около зеркала, и говорила продавщице: «И это тоже берём». Там было ещё много коричневых платьев и белых фартучков. Рита хотела их тоже померить, но Анна Брониславовна сказала, что это школьная форма. Её купят Рите в следующем году, когда она пойдёт в школу. Они уже хотели уходить, но тут Рита увидела в дальнем углу белоснежное шёлковое платье с отделкой из гипюра и с атласными розочками, пришитыми вдоль кокетки.

– Ух ты! Вот это ох… – Рита хотела сказать одно из своих любимых слов, но вовремя осеклась, – красивое платье! Купи мне такое.

– Оно тебе пока ни к чему. Ты же ни в школу, ни в садик не ходишь. А оно для утренников предназначено.

– Ну пожалуйста! Ну, бабулечка, ну купи! – жалостливо попросила Рита.

Анна Брониславовна растрогалась тем, как Рита её назвала, и купила это платье. Рита примерила его и отказалась снимать.

– И даже не упрашивай, я в нём поеду. Пусть шофёр увидит, какая я красивая, тогда он больше надо мной смеяться не будет.

– Если ты даже наденешь на голову золотую корону, но будешь говорить плохие слова, над тобой всё равно все будут смеяться. Потому что ты останешься невежественной девочкой, как тебя ни наряжай.

– Что ты такое говоришь, бабушка! Разве можно в таком красивом платье говорить плохие слова? Нет, теперь я буду вежественной. Ты мне только на ушко скажи все слова, какие нельзя говорить, а я их запомню.

Анна Брониславовна засмеялась.

– Я что, опять сказала плохое слово?! – поразилась Рита.

– Нет-нет, ты сказала хорошие слова.

– А чего же ты тогда смеёшься?

– Я смеюсь от радости.

– А это хорошо, когда надо мной смеются от радости?

– Это очень хорошо.

– Тогда так и быть, хихикай, – разрешила Рита.


Они вышли из магазина. Рита важно вышагивала в новом платье, а Анна Брониславовна несла большой пакет с обновками.

– Бабушка, а что это за магазин такой замечательный? Здесь такие красивые платья, ну прям как для принцесс!

– А ты прочитай. Видишь, там наверху написано.

Рита задрала голову. Но в надписи было только четыре знакомые буквы: «м», «а», «н» и «е».

– Бабушка, а ты у меня платье не отнимешь, если я тебе признаюсь в чём-то очень нехорошем?

– Не отниму.

– Я Глаше наврала, что умею читать. Я знаю только несколько букв.

– Ну что ж, это хорошо, что ты сейчас призналась. Но впредь постарайся не обманывать. Это постыдное качество. От него много неприятностей может быть.

– Бабушка, неужели ты никогда не врала? Ну ни чуточки, ни самую малость? – хитро прищурилась Рита.

Лицо Анны Брониславовны помрачнело.

– Я один раз обманула… Нет, два раза. И каждый раз мне очень дорого за это пришлось расплачиваться.

– Н-да, у тебя всех денег не хватит за все мои враки платить! Придётся больше не обманывать, чтобы не пустить тебя по миру. А то тебе будет не на что мне ещё и туфельки купить.

Анна Брониславовна опять засмеялась. Рита испуганно на неё взглянула.

– От радости или от горя смеёшься?

– От радости, – успокоила её бабушка. – Ладно, поехали теперь за обувью.

Они сели в такси и поехали в «Детский мир».

– Бабушка, а как же всё-таки тот магазин назывался?

– «Машенька».

– «Машенька»? Странно. Машенька в лесу с медведем жила, перед кем ей там было выпендриваться? Надо было этот магазин «Золушкой» назвать. Вот той моё белое платье очень бы пригодилось. Она бы в нём на танцульках не только принца, но и всех остальных мужиков охмурила.


Рита ехала в такси и молча смотрела в окно.

«А Бронтозавриха, оказывается, не такая уж и злая. Ни разу меня не отлупила. И даже ивановским отродьем меня не обозвала! А ведь она не то что Петушок, она моя родственная бабка, имела законное право мне врезать. И нарядов столько накупила! Охренеть! И всё новое, не ворованное, никем не надёванное. Это, наверно, потому, что она меня очень боится. Я же её держу в своих руках! Даже жалко её, горемычную, так меня испугалась. Надо её немножко приободрить».

– Бабушка, ты не переживай, все фотки я оттёрла. Они теперь как новые. Правда, жалко ту тётку, ну которая на первой странице со старым дядькой на коньках стоит. Я её так красиво разукрасила! А теперь она опять бледненькой и страшненькой стала.

Девочка вздохнула, как непризнанный художник вздыхает, слыша хулу в адрес своих шедевров.


Рита вышла во двор в белом потрясающем платьице, белых носочках, белых туфельках и с белыми бантами на голове. Она так упрашивала бабушку разрешить ей в этом наряде сегодня пойти гулять!

– Ну, бабушка, как ты не понимаешь? Я же иду знакомиться с молодёжью нашего двора. В тот раз они надо мной смеялись, потому что я была плохо одета. А сегодня они увидят, какая я красивая, и мы подружимся.

– Но на улице ты его испачкаешь. У тебя есть теперь другие красивые платья.

– Но это самое красивое! А первое впечатление должно быть самое яркое. Я ка-а-ак выйду, а они ка-а-ак охренеют!

– Рита!

– Что, и это слово плохое? Опупеть!

– Рита!

– Ой, я хотела сказать: «Обалдеть!»

– Это тоже плохое слово.

– Ну я не знаю, как с тобой разговаривать! Я столько прикольных словечек люблю! А какие из них хорошие, я не понимаю. Выбирай лучше сама: охренеть, опупеть, обалдеть, ошизеть, остолбенеть, осоловеть, окосеть, обоссаться, обос…