Наконец они выбрали «жертву». Грузная женщина в каракулевой шубе ругала пятилетнего сына за то, что он испачкал своё пальто мороженым.

– Ой, люди добры, хляньте, це ж разве дитятко? Нэ, це нэ дитятко. Це ж бандюха! Це ж бэлохвардейская хадина! Так изхадить такые красывое пальто! Петлюра ты, вот ты хто! – рычала она на ребёнка с таким грозным лицом, что не оставалось никакого сомнения: такую обворовать – святое дело.

Рядом с женщиной на груде тюков и чемоданов стояла кожаная дамская сумка. Рита с Рыжиком переглянулись и кивнули друг другу. Рита медленно направилась к «жертве», за спиной у которой встал Рыжик. В это время женщина вырвала у ребёнка мороженое и носовым платком яростно тёрла его щёки и пальтишко. Мальчуган обиженно оттопырил нижнюю губу и хлопал глазами, стараясь не плакать.

Рита, как бы нечаянно, споткнулась об стоящий рядом чемодан и плюхнулась на женщину. Во время падения Рита толкнула руку тётки, сжимающую мороженое, и оно влепилось женщине в щёку. Тётка бешено вылупила глаза. Сладкая белая масса закапала ей на грудь, потом плюхнулась на воротник и поползла по шубе вниз.

Мальчуган радостно захихикал, пока не получил от мамаши смачный подзатыльник. Он тут же огласил вокзал диким воем. Женщина вобрала в грудь побольше воздуха и взревела как фабричная труба:

– Ты шо, дура хлупая, слепая, шо ли? Или калека с детства? Ты шо, хадина така, не бачишь, шо ли, шо тута порядочные люди сидять! Ты як ходышь? Як ты ходышь? Хромонохая! Да тэбе нохи надо повыдерхать и ходули втыркнуть! Хлянь, шо ты наделала с моей каракулёй! Измазюкала вусмерть! А я за эту каракулю, бачишь, сколько хрошей отвалила? У, хадина така! А ну иды отседова, а то ща як дам тэби, будышь лэтыть, аж перекидаться!

Рита, извиняясь, попятилась прочь. Она видела, что Рыжик уже с сумкой за пазухой пробирается к выходу из зала ожидания. Рита поспешила следом за ним. Они встретились на улице и побежали по направлению к домам.

– Надо быстрее избавиться от сумки, – на бегу прохрипел Рыжик.

Рита прибавила ходу.


Забежав в близлежащий двор, они вошли в первый же подъезд и хотели уже рассмотреть содержимое сумки. Но тут в подъезд ввалилась ватага мальчишек. Их было девять человек, на вид от шести до тринадцати лет.

– Ага, попались! – зловеще произнёс старший из них. – Ну ща вы у нас получите!

– Вы чего на нашу территорию припёрлись? – надвигался на них мальчишка чуть поменьше.

– Да чего с ними болтать, – сплюнул на пол самый младший, – врезать по зубам, и все дела.

– А ну гони нашу сумку, – потребовал старший, – тогда вмажем не так больно.

Рыжик запихнул сумку обратно под пальто и набычился, приготовившись к драке.

– Ты чё, в натуре, глухой, что ли? Ща как вмажу по яйцам, сразу ссать разучишься! – разозлился старший.

– И девку твою трахнем! – шмыгнув носом, радостно сообщил восьмилетний худенький пацан.

Рита, до этого молча наблюдавшая за развитием скандала, усмехнулась.

– Мальчики, а у вас трахалки-то выросли?

– Выросли, выросли, – важно произнёс длинный неуклюжий мальчишка, – ща увидишь!

– Ой, не надо! – рассмеялась Рита. – Умоляю, только не показывайте мне свои писюльки, а то я со смеху помру!

– Хватит базарить! – прекратил словесное препирательство старший. – Короче, считаю до пяти. Если вы не отдадите нам сумку, мы отметелим вас по полной программе. Кровью из всех дыр плеваться будете! Раз… два…

– Пять! – выпалил Рыжик и ринулся в драку.

Он яростно лупил кулаками во все стороны. Но преимущество было на стороне большинства. Рита не могла равнодушно наблюдать, как избивают её друга, и поэтому ей тоже пришлось влезть в драку. Она, сама не ожидая, вспомнила все те приёмы, которые в детстве ей показал бандит Петька Шакал. Раскидывая пацанов, Рита с Рыжиком быстро пробрались к выходу. Если бы, конечно, драка была не в подъезде, а на улице, они вряд ли бы справились с такой оравой. Но в узком подъезде мальчишки больше мешали себе, чем дрались. Стоило толкнуть одного, как падало пятеро. Потрёпанные, Рита с Рыжиком выскочили из подъезда и со всех ног побежали на привокзальную площадь. Мальчишки погнались за ними, но, очутившись на многолюдной Павелецкой площади, остановились. Пацаны помахали на прощание кулаками и пригрозили, что если опять увидят их на вокзале, тогда точно прикончат.


Рита с Рыжиком вскочили в трамвай и поехали прочь, увозя за пазухой отвоёванное в тяжёлой борьбе богатство.

– А ты здорово дерёшься! – восхищённо произнёс Рыжик. – Ты храбрая девчонка!

– Ты тоже ничего, смелый. Я думала, что ты им отдашь сумку.

– Ещё чего! Перебьются! Мы её украли, значит, она наша! А они губы раскатали!

– Ага. Зато мы им закатали их обратно!

Рыжик с улыбкой оглядел Риту.

– Эх, Ритка, ты так выглядишь, что хоть сейчас можно идти попрошайничать, – рассмеялся Гаврила, – тебе люди обязательно подадут.

– На тебя тоже без слёз не взглянешь, – огрызнулась Рита.

– Так, может, попробуем? – предложил Рыжик.

– Выброси эту идиотскую идею из головы. Уж что-что, а попрошайничать я никогда не буду! И тебе не позволю. Это унизительно! Мы же не бомжи там какие-то. У нас даже свой дом есть! Поэтому попрошайничать – это ниже нашего достоинства!

– Ага, – тут же согласился Рыжик, гордо задрав подбородок.


Только вернувшись домой, ребята решили посмотреть «улов». Рыжик важно сел на свою постель и медленно раскрыл сумку. Рита с интересом заглянула внутрь. Но кошелька там не было видно. Тогда Рыжик стал руками ковыряться в недрах сумки, а потом, разозлившись, вытряхнул всё на постель. Из сумки посыпалась всякая ерунда: таблетки, катушки ниток, сложенные бумажки, блокнот, губная помада, зеркальце, расчёска, шпильки, одна конфетка и две пуговицы. И всё. Денег там не было.

Ребятам стало так обидно! Всё, что они пережили, оказалось напрасным!

– Да, эта тётка плохой человек, но не дура, – сделала вывод Рита, – кошелёк держит не в сумке, а при себе.

Весь вечер они молчали, подавленные неудачей.


На следующий день они поехали на Савёловский вокзал, но там на них сразу обратил внимание милиционер, и ребятам пришлось ретироваться.

На Курском вокзале им удалось стащить сумку, но женщина подняла такой крик, что сразу несколько человек устроили за Рыжиком погоню. Так что пришлось бросить сумку, иначе ему бы точно несдобровать.

На Киевском вокзале, когда они украли сумку, Рыжик успел сбежать, а Риту поймал милиционер. Её час продержали в милиции. Рита страшно перепугалась! Она всё твердила, что совершенно ни при чём, что не знает того мальчишку, что она совершенно не понимает, за что её задержали. От страха она расплакалась. Милиционеру надоело слушать её всхлипывания.

– Где ты живёшь? – устало спросил он.

Рита сказала адрес барака матери.

– Телефон там есть?

– Нет. Откуда же в бараке телефон?

– Надо бы отвезти её, проверить. По ней видно, что она бродяжка.

– Да отпусти ты её, – вмешался другой милиционер. – Знаю я тот район. Он у чёрта на куличках. И там действительно есть бараки.

– Ну ладно, иди, – смилостивился милиционер, – только учти: ещё раз увижу здесь – пеняй на себя. Засажу в колонию для несовершеннолетних.


Рита вернулась в подвал.

– Только не говори мне, что и на этот раз всё напрасно, – сразу заявила она.

– Не напрасно, – успокоил её Рыжик.

– Сколько?

– Двадцать рубликов! – засиял Рыжик.

– Всего-то двадцать рублей? – разочарованно произнесла Рита.

– Да ты что! Это же целый капитал! Мы на него месяц жить сможем.

– Месяц?! Ну ты и загнул! Хотя если питаться одним хлебом, то, может, и протянем.

– Конечно, протянем, – радостно улыбался Рыжик, не разделяя пессимистического настроения подруги.

– Но я не хочу есть один хлеб! Я не для того стала воровкой, чтобы жить на одном хлебе с водой! И вообще, я не думала, что воровать так сложно. Нас везде чуть не побили. Я не хочу всегда ходить с синяками! Я не хочу, чтобы, глядя на меня, люди думали, что я бомжиха и бродяжка! Я хочу нормально одеться! Я хочу вдоволь наесться! И не хлеба, а чего-нибудь горяченького, чтобы и суп был, и второе, и компот. Я хочу наконец-то вымыться в бане! Я устала обтирать тело ржавой водичкой из банки! Я уже вся чешусь от грязи! У меня сальные волосы! Это какой-то ужас!

Рыжик, нахмурясь, слушал её отчаянные крики.

– Хорошо, идём в баню, – решил он.

– В баню? – усмехнулась Рита. – Но для этого нужны полотенца, мыло, шампунь, мочалки… и резиновые тапочки.

– Этих денег хватит? – показал он на кошелёк.

Рита удивлённо поглядела на мальчишку.

– Ты что, хочешь потратить эти деньги на баню?

– А что? Мы ещё заработаем.

– Где? На вокзалах нас запомнила милиция. Нам теперь туда нельзя.

– А, что-нибудь придумаем. Пошли в баню!


Поужинали они из экономии только хлебом с молоком. А ночью Рыжик прошёлся по окрестностям, и к утру на кровати лежали полотенца и кое-какая одежда. Всё чистое и пахнущее морозной свежестью. Утром Рита купила в магазине мыло, два дешёвых шампуня и резиновые тапочки.


В бане они провели полдня. Рита вообще бы оттуда не выходила. Так ей нравилось вдыхать аромат берёзовых веников, стоять под тёплым душем и тереть себя мочалкой. Её кожа на руках и пятках аж сморщилась от воды. Но всё хорошее рано или поздно кончается. Рита надела на себя чистую мужскую рубашку, а постиранную одежду сложила в пакет. Правда, джинсы пришлось надеть свои старые. Рыжик не нашёл для неё никаких подходящих брюк. Но всё равно Рите казалось, что она теперь так сияет чистотой, что аж ослепнуть можно!

Когда Рита в холле увидела Рыжика, то чуть не рассмеялась. В отмытом виде он был похож на забавного рыженького ангелочка. Его волосы оказались такого же светло-рыжего оттенка, как и у её матери. Чистые, они лежали огромной рыжей пушистой копной, как у одуванчика. А розовое личико мальчика казалось таким наивным, таким милым, что хотелось подойти и чмокнуть его в щёчку.

– Ну как, Рыжик, хорошо теперь тебе? – улыбаясь, спросила Рита.

– Уф! Замечательно! Я так напарился! Мне аж плохо стало.

– Вот видишь, как здорово, что мы сюда пришли. Теперь хоть люди не будут от нас шарахаться.

– Ага. А то, когда я разделся, все мужики от меня шарахались.

– Я представляю, какой ты был грязный!

– Ага. Я только летом мылся в пруду.

– Ужас! Теперь тебя надо подстричь.

– Не, на это я денег не дам. У меня в подвале есть ножницы. Я сам себя стригу.

– Как ты себя стрижёшь! Вон всё клоками торчит. Я бы сама тебя подстригла, но тоже не умею. А здесь тебе сделают красивую стрижку. И одеколоном обрызгают.

– Одеколоном обрызгают?! Ха! Вот уж враки-каки! Станут они на меня одеколон тратить!

– Не враки-каки, а честное комсомольское!

– Да?! – Рыжик задумался. – А, была не была! Пошли в парикмахерскую.


В парикмахерской Рыжик сразу потребовал, чтобы его посильнее обрызгали одеколоном, поэтому теперь от него за версту пахло «Шипром». От счастья его глаза сияли как два мокрых камешка, а губы сами растягивались в улыбку до ушей. Он даже не хотел надевать шапку, чтобы все люди чувствовали, как от него замечательно пахнет. Перед уходом он несколько раз важно прошёлся по холлу бани, чтобы все присутствующие могли насладиться ароматом его волос, и только после этого натянул шапку.


Они вышли на улицу, и чистой, как бы обновлённой кожей ощутили свежий прохладный ветерок.

– Эх, хорошо-то как! – вдохнула морозный воздух девушка.

– Хорошо! – сладко потянулся мальчик.

– Так, сколько денег у нас осталось? – спросила Рита.

– Эх, совсем мало.

Рита пересчитала монеты.

– Итак, Рыжик, у нас с тобой два варианта: либо мы экономим деньги и целую неделю едим только хлеб с молоком, либо мы сейчас идём в столовую и как следует обедаем на все деньги. Тебе какой вариант больше нравится?

Рыжик задумался. Он почесал шапку на голове.

– Эх, гулять так гулять! – махнул он рукой. – Пошли в столовую!