XII

Я спал как убитый. Поутру я отчетливо помнил сон. Он был настолько чувствен, что от одного только воспоминания по всему телу пробегала дрожь.

Со мной в кровати две женщины, обе со мной ласковы, гладят меня, касаются моего лица, их великолепные обнаженные тела безудержно влекут меня. Я поворачиваюсь то к одной, то к другой, их губы совсем близко, я чувствую дыхание и тепло каждой. Мне не видно их лиц, они ускользают, но я чувствую, ощущаю обеих. Степень моего возбуждения максимальна.

Справа от меня умопомрачительная женщина, я ощущаю ее энергию, ее поле, попав в которое, мне не хочется из него выходить. От каждого ее прикосновения у меня кружится голова, возбуждение нарастает с каждой секундой, я понимаю, что стоит мне коснуться ее губ, и никакие силы меня не удержат, я просто в ней растворюсь. Она поглотит меня всего, целиком. Мне хочется целовать ее, хочется увидеть глаза, припасть к груди, целовать руки.

Слева от меня сладострастная, соблазнительная женщина, она умело вызывает во мне непреодолимое желание. Мне хочется ею овладеть, хочется заключить ее в объятия и заставить стонать от наслаждения. Уж не осталось никаких сил сдерживаться, но меня останавливают чувства к первой женщине. Я изнемогаю от желания и уже готов на все… Но в самый напряженный момент, не прерывая ее ласк, я вдруг начинаю объяснять, что не могу овладеть ею, потому что у меня есть другая и я желаю только ее. На что она, легко касаясь моего уха, шепчет, что в этом нет ничего плохого и запретного, что я спокойно могу спать с ней, сохраняя в душе свою страсть к той женщине. И соблазняет меня еще больше, еще откровеннее. Она откидывает одеяло, я отчетливо вижу ее нагое тело, которое прижимается ко мне. Я хочу, чтобы женщина слева, которая ведет себя скромно и сдержанно, проделала со мной то же самое. От одной только мысли о ее прижавшемся к моему обнаженном теле я теряю голову. Мне кажется, что от ее ласк я умру. И эта сладкая пытка длится всю ночь.

Я вынужден был отправиться в душ, где пробыл дольше обычного, и только после этого вышел к завтраку. Родители не стали выяснять причин моего вчерашнего исчезновения и расспрашивали, как все прошло и понравилось ли гостям угощение. Я все хвалил и благодарил за старания, а сам никак не мог оправиться ото сна. Его отголоски снова и снова осаждали мое тело. Когда я допивал кофе, перед моим внутренним взором вдруг отчетливо предстали лица двух женщин из сна — Марина Мирославовна по правую сторону, а Валерия Викторовна по левую…

В тот же день я отправился в университет, а после занятий заглянул к Валерии Викторовне на кафедру. Она оказалась на месте и как раз собиралась домой. Я дожидался ее в коридоре. Она была мне рада и охотно согласилась на то, чтобы я ее проводил. Мы вышли на улицу. Я не знал, с чего начать разговор, и просто шел рядом. Первой заговорила она.

— Сама не знаю почему, но вчера хотелось тебе что-нибудь написать по мейлу. Или позвонить.

Я был удивлен и смущен одновременно и начал судорожно перебирать в уме варианты, откуда Валерия Викторовна могла бы узнать о дне моего рождения. Я ничего ей об этом не говорил, документы не показывал, от моих друзей тоже вряд ли. Выходит, чутье, интуиция. По правде сказать, мне бы хотелось получить от нее поздравление. Но я его не получил, к тому же весь день был занят. Но она обо мне думала, и это было приятно. Я осмелел и предложил пройтись пешком. Валерия Викторовна охотно согласилась.

Мы шли вдоль дороги. В двух направлениях с характерным звоном то и дело проносились трамвайчики. Погода была отличная, и мы решили идти пешком до индустриального моста. Я решился спросить о мужчине, который когда-то ожидал ее под аркой. О той самой встрече, которую я наблюдал однажды на первом курсе и которая мне тогда перевернула всю душу. Но с чего начать, не знал. Тогда я попросил позволения задать любой вопрос, который только пожелаю. Мне разрешили. Я долго и тщательно подыскивал слова, чтобы не показаться бестактным, а когда наконец изрек то, что собирался, только развеселил этим Валерию Викторовну. Она и не собиралась злиться, более того, очень заинтересовалась. По ее просьбе я постарался описать упомянутого мужчину во всех деталях, которые помнил. Она недоумевала, кто же это мог быть, и выдвинула сразу несколько версий. Во-первых, это мог быть ее давнишний приятель, с которым они частенько гуляли по городу, потому что так им лучше думалось. Во-вторых, это мог быть земляк, который, возможно, был проездом в нашем городе и зашел к ней на работу. Вариант с Евгением вообще не прозвучал, хотя, как мне казалось, это он и был. Глядя на мои сдвинутые брови, с явным оттенком иронии она добавила, что кем бы ни был тот мужчина, встреча могла нести исключительно дружеский характер. Хотя мне тогда так не показалось. В то время я подумал, что это был кто-то весьма значимый в ее жизни. И увиденное настолько меня поразило, что я нашел силы пригасить вспыхнувшую во мне страсть. Как теперь выяснилось, притушил не сильно, и теперь радовался как дитя. Я готов был перестать доверять своим глазам и поверить в то, что тот мужчина действительно был ей безразличен и она действительно не знает, о ком речь.

Мне вспомнилась одна история, которую я прочел по дороге в университет в одном из номеров литературного журнала. И я решил пересказать эту историю ей. В одном из кафе небольшого европейского городка обедала пара молодых людей, за которыми наблюдала пожилая дама. Восхищала ее существующая между молодоженами гармония. По ее мнению, молодые люди идеально подходили друг другу. На самом же деле девушка и этот молодой человек были посторонними людьми, а то, что наблюдала дама, являлось всего лишь деловым ланчем девушки в очередной командировке. Своего партнера она видела в тот день впервые! Спустя годы по случайному стечению обстоятельств дама летела с той самой девушкой в одном самолете. Тут-то ей и довелось узнать, насколько некогда увиденная сценка не соответствовала действительности. Подобно Валерии Викторовне, девушка долго не могла припомнить, с кем же именно она отобедала в тот день в указанном дамой кафе. А когда вспомнила, то не смогла назвать даже имени того мужчины!

Валерии Викторовне рассказ понравился и то, что я люблю читать, тоже понравилось. Что и говорить, повествование пришлось как нельзя кстати. Она назвала меня интересным собеседником, а после спросила, как обстоят дела с моей творческой деятельностью, которой у меня на самом деле не было. Я ей об этом так и сказал. В моем ответе прозвучала обида и некоторый вызов. Мне и самому было сложно объяснить такую реакцию на простой вопрос. Хоть я и был в подпитии на своем дне рождения, однако прекрасно помнил, что говорил тогда. А ведь до недавнего времени у меня были совершенно другие планы. Я нормально учился, отлично знал иностранный язык и много читал. Меня ожидала должность по моей специальности в крупной международной компании. Все давно уже было решено и шло по плану. Теперь же такие перспективы вызывали только скуку. Любой вопрос, даже намек на эту тему лишал меня покоя на долгое время, я злился и становился агрессивным. А она, как будто специально, то и дело дергала именно эту струну. Моя реакция, конечно же, не укрылась от наблюдательной Валерии Викторовны. Настроение мое резко испортилось, я шел и сам не знал, на что или на кого злюсь.

Помимо преподавания, Валерия Викторовна была писателем, но эта стезя меня точно не прельщала. Вот психологией я был увлечен. Но ее я мог изучать и после университета, и для этого мне не нужно было ничего менять в жизни. На самом деле я не собирался становиться ни психологом, ни писателем.

Мы молча шли дальше. Чтобы успокоиться, я подумал о другом… С некоторых пор у меня из головы не выходила мысль о том, что Виталий и другие старшие ученики работают в Братстве и проводят в нем все свое время. Я всегда рассматривал Братство как курсы, факультатив, но никогда как семью. Я уже научился проводить параллели и аналогии. Я знал, что ученики, например, Академии Платона жили вместе со своими наставниками, чтобы достичь внутреннего преображения, на примере своих наставников научиться жить и мыслить разумно. Но еще ни разу я не подумал о том, что подобный образ жизни и обучения предлагает и Братство. Учась, живя и работая в Братстве все его члены и наставники «естественным» образом становились одной семьей.

Братство нисколько не препятствовало учебе в университете, даже наоборот, Марина Мирославовна часто говорила: «Сначала успешно сданная сессия, и уже потом все остальное». Но это потому, что Братство не выдавало никаких дипломов, тем более о высшем образовании, а люди различных профессий и специальностей им всегда пригодятся. Как знать, быть может, это только начало и со временем Братство разрастется в академию. И, подобно школе Платона или Касталии Германа Гессе, станет студенческим городком, где ученики будут жить и учиться, где будет своя система образования, свой институт, а Братство станет автономным и альтернативным образом и жизни, и мысли. Старшие ученики уже и жили, и учились, и работали в Братстве. Не все об этом знали. Но теперь об этом знал я.

Валерия Викторовна удивилась такому резкому перепаду в моем настроении.

— Жаль, — это все, что прозвучало из ее уст.

Она ушла чуть вперед, и мне пришлось ее догонять. Теперь между нами чувствовалось напряжение. Я нисколько не желал ее обидеть, на самом деле мне нравилось то, чем она занимается. Я совершенно не рассчитывал закончить нашу встречу вот так, после столь удачно начавшейся прогулки. Ситуацию нужно было срочно исправлять.

— А можно мне завтра вас увидеть? Мне бы очень хотелось, — как-то пылко и совершенно неожиданно для себя самого попросил я.

Она остановилась и, обернувшись, внимательно на меня взглянула.

— Можешь. Но завтра, скорее всего, не получится. Тебе будет неинтересно, — ее голос звучал доброжелательно, я же ухватился за протянутую мне руку помощи и решил не отступать.

— С вами мне будет интересно абсолютно все, Валерия Викторовна! Я уверен!

— Да нет же, послушай, мы можем встретиться в любой другой день, а завтра у нас женские дела. Мне нужно выбрать шторы, и Люся вызвалась мне помочь. Ты же не поедешь с нами на рынок?

— Почему не поеду, с превеликим удовольствием! Возможно, я и не самый лучший советчик в вопросах интерьера, но мне будет приятно вас сопровождать.

— Ну, как знаешь. Если ты все же передумаешь, я не обижусь!

— Я не передумаю ни при каких условиях, слово чести! Где и в котором часу я должен быть?

— Люся будет ожидать на «Петровке» ровно в десять. Можем встретиться там.

— Понял, буду! Всего хорошего, и до встречи!

Как и положено, я приехал на четверть часа раньше назначенного. Я не стал дожидаться у выхода из метро, где толпились люди, а отправился на книжный рынок, который находился меньше чем в ста метрах от станции. Бродить между рядами, рассматривая книги, как обычно, не позволяло время, и я сразу же пошел к уже знакомой девушке в магазинчик, который находился недалеко от центрального входа. Девушка была на месте и приветливо мне улыбнулась. Да, я был ее постоянным клиентом. Здесь я приобрел отличное издание Германа Гессе и всего Карлоса Кастанеду. Не теряя времени, я тут же произнес название, и уже через несколько минут две одинаковые в мягкой обложке книжки Эриха Фромма «Искусство любить» лежали у меня в сумке.

Люсю я заметил еще издали. Ее ярко-красное пальто выделялось на общем фоне. Я решил не подходить, а дождаться Валерию Викторовну. Как только она появилась, я поспешил к ней.

— Это вам, — вместо приветствия я протянул ей книгу, которую заранее достал из сумки.

— Ой, Саша, ты меня напугал!

— Когда я у вас был, на полках такой вроде бы не заметил.

При этих словах Люся посмотрела на меня с явным любопытством, затем перевела свой заинтересованный взгляд на Валерию Викторовну. Мне было известно, что Люся частенько посещала дом Валерии Викторовны, но я ни разу еще с ней там не сталкивался. Только на кафедре или в окрестностях университета. А теперь Люся знала, что у Валерии Викторовны дома бывал и я.

— Это отличная книга, и ты прав, у меня ее действительно нет. А теперь будет, спасибо, Саша!

— Дайте-ка глянуть, — пока Люся вертела в руках книгу, я удостоился такого взгляда Валерии Викторовны, от которого у меня перехватило дыхание. Он длился всего несколько секунд, но этого хватило, чтобы лишить мое тело покоя.

— Вы же знакомы с Люсей?

— Конечно, мы знакомы, Валерия Викторовна, — кокетливо произнесла Люся, возвращая книгу ее владелице. — А что, Александр поедет с нами?