Этим вечером я приободрился. Мысли о Братстве и г-же Марине хлынули в сознание безудержным потоком. И если на первых порах мне казалось, что я здесь только теряю время, то теперь я понимал, что это не так.

На следующие утро я снова проснулся под чьи-то крики: «подъем». Потом тихий и спокойный голос Юли пригласил дам и рыцарей пожаловать на зарядку, потом на завтрак, а затем на работу. Еще некоторое время я оставался в спальнике, представляя, с какой поспешностью выбегал бы из палатки, будь это голос Марины Мирославовны.

После завтрака, который для нас снова приготовили Поля Николаевна со своей верной помощницей Галей, всем парням выдали лопаты и обозначили участок работ. Задача состояла в том, чтобы выкорчевать из земли громадный корень спиленного дуба. Как нам объяснили, на этом месте будет разбит еще один участок для посадок. Девчонки, как и в прошлый раз, должны были отправиться на прополку цветника. Но тут случился бунт на корабле, и главным действующим лицом этого инцидента была Аня. Она запротестовала и твердо вознамерилась идти с нами. Взяв лопату, под возгласы и аплодисменты всей мужской половины Аня примкнула к нашей группе. Лично я не видел никакой проблемы в том, что она пойдет с нами. Но, как всегда, вмешалась старшая. Пока Аня пыталась отстоять свое право самой выбирать род деятельности, Виталик, потупив взгляд, лишь молча стоял в стороне и ковырял лопатой землю. Никто не уходил, все ждали, чем все это закончится. Юля отвела Аню в сторонку, и уже спустя несколько минут они вместе направлялись к оранжерее. А мы отправились выкорчевывать громадный корень.

Труд, и правда, оказался непосильным для женских рук. Мы планировали закончить к обеду, но не тут-то было. Прошло уже несколько дней, а корень все еще торчал в земле. В лагерь мы возвращались абсолютно обессиленные, мокрые от пота. В такие минуты я вспоминал о море. Мылись мы в душе, который сами и соорудили. Здесь, в лагере, я привык к постоянным физическим нагрузкам, и если в первые дни сразу же после ужина я заваливался спать, то теперь у меня оставались силы для игры в мяч.

Тата с сыном уехала, и всем стало легче дышать. У Ани больше не портилось настроение, Виталик стал чуть смелее и активнее, они теперь спали в спальнике под открытым небом на краю обрыва. Анатолий после инцидента со старшей стал любимцем публики. А произошло вот что. Как-то вечером у костра, когда Тата проводила очередной плановый концерт, Толик пришел с губной гармошкой и стал подыгрывать Ване. Получалось отлично, но старшая была недовольна и открыто это демонстрировала. Когда ее сыну потребовался перерыв, Анатолий начал играть мелодии сам, и тогда ее протест вылился в слова. Никто не понял, в чем, собственно, дело, но на этом вечер был окончен, и все разошлись по своим палаткам. Уезжая, Ваня гитару забрал с собой. У нас только и оставался, что Анатолий со своей губной гармошкой.

Солнечная погода закончилась, зарядили дожди. А дождь с самого утра означал, что все работы отменяются на целый день. Теперь я высыпался. Мы с Аней сдружились с каратистами, включая самого младшего, и проводили почти все время вместе с ними. Вместе мы ходили в город, вместе играли в мяч и в карты, собираясь вечером в нашей палатке. Мы и к костру перестали выходить. Нам было весело, мы рассказывали анекдоты и разные истории, много играли и смеялись. Аня и Юра явно симпатизировали друг другу, или нет, точнее будет сказать, Юра был влюблен в Аню. Аня была единственной девушкой в нашей тесной компании, и все мы за ней ухаживали. Пока Виталик занимался общественными делами, а делал он это постоянно, Аня проводила время с нами. Да, у нас сложилась компания, и мы немного обособились от коллектива, но не видели в этом ничего плохого. Виталик никогда не присоединялся к нам, потому что ему нужно было быть на виду. Он все время был в лагере, рубил дрова, складывал их, поддерживал костер, помогал дежурным или что-нибудь мастерил. Если раньше Тата вела наблюдение за всем и всеми, то теперь это делала Юля, но она избегала замечаний и ни на чем не настаивала.

В середине срока к нам прибыло пополнение. Приехали муж Юли, Вячеслав, студент-физик по имени Константин и девчонка Лика двенадцати лет, которая ходила за Юлей по пятам. Вячеслав жил отдельно, в палатке с парнями. По их поведению никто никогда и не догадался бы, что они муж и жена. В общении они не проявляли никаких супружеских чувств. Я не видел, чтобы они сидели в обнимку или держались за руки, не говоря уже о том, чтобы они целовались и спали вместе. Это было странно. Славик также был из старших учеников Братства. После приезда он не уделял внимания ничему, кроме работы. Казалось, он приехал лишь для того, чтобы продемонстрировать нам свой энтузиазм, активность и трудоспособность.

Помимо нашей компании, в лагере обособились еще два человека. Это были вполне взрослые люди. Отсутствия Веры и Анатолия вначале никто не заметил. Как-то их не было очень долго, затем они вместе появились за ужином и так же вместе после него удалились. С тех пор их стали видеть вдвоем все чаще. И в очень скором времени это была очевидная пара. Я был рад за Веру, быть может, теперь она не будет вспахивать поля, как бульдозер. Теперь у нее появились другие интересы — мужчина.

Старшей в лагере уже не было. Палаток и мест в них было достаточно, маленькую Лику можно было подселить куда угодно, но Юля как будто специально разместила ее у Веры. Это было просто смешно. Аня, Полина Николаевна и Галя решили поселить девочку у себя. Вера уже хотела поблагодарить их за понимание, но вмешалась Юля. Она сказала, что будет лучше, если все останется как есть. На помощь ей тут же пришел бесцеремонный Славик, который закрепил место Лики в палатке с Верой, заявив, что никто никуда переселяться не будет! Вера спорить не стала, лишь пожала плечами и ушла.

Как и Вера, Аня не понимала, почему она должна скрывать их с Виталиком отношения и общаться по-партизански, подпольно, чтобы никто их не заметил и не уличил. На эту тему она не раз говорила с ним, ругалась, ссорилась, но добиться ни вразумительного ответа, ни конкретных действий так и не смогла. Аня рассказала мне, что девочка Лика, которую так опекает Юля, дочь одной их коллеги из группы старших учеников. Женщина приблизительно возраста Марины Мирославовны, которая в Братстве заведует организацией выставок и продажей рукоделия. А то, что я услышал дальше, просто не могло не обрадовать меня. Лика была приемной дочерью того самого Валентина, который танцевал на вечере с г-жой Мариной, дежурил у нее на лекциях, носил ее портфель и всегда был подле нее. Считая его любовником Марины Мирославовны, я не на шутку приревновал ее к нему. Но теперь я знал, что он влюблен вовсе не в нее, а в другую женщину. Как я мог так ошибиться! И вот еще что, та женщина была вдвое старше Валентина! А я и сам был влюблен в такую же по возрасту женщину. Выходит, что Братство со своими правилами и нравами не осуждает и даже допускает подобную связь. На душе у меня стало легко и радостно.

Дождливые дни сменялись солнечными, и тогда мы выходили на работу. По утрам от Юли звучал по-прежнему странный призыв — обращение к дамам и рыцарям. Такова была лексика Братства. Бывали дни, когда молниеносно, как бы ниоткуда, налетали тучи, и теплый солнечный день сменялся прохладным, с проливным дождем, молниями и громом. Гремело так, что содрогалась палатка, а вместе с ней и те, кто в ней находился. Но мне нравились такие дни. Мы отлично проводили время. Когда сидеть в палатке надоедало, мы брали зонтики и отправлялись в город. Разрешения мы не спрашивали, а просто ставили в известность Виталика и уходили. С собой у меня был подаренный отцом фотоаппарат. Здесь, в этой местности, как нельзя лучше можно было его опробовать. Я фотографировал, как по заказу, сменяющиеся закаты, утренние туманы, радугу после дождя, разряды молний над обрывом. Аня снимала лес и цветы. Как-то раз по дороге в город мы наткнулись на полуметровую каменную статую прямо в лесу. По виду и одеянию — странник, старец, монах, может быть, Иисус, в слегка поврежденном камне просматривался его лик. Указательный палец его левой руки был прижат к сердцу, правая рука с открытой ладонью опущена вниз, взор направлен в себя. Он стоял просто под деревом на трех каменных плитах. Мы обнаружили на них надпись, но разобрать ее не удалось. Аня сделала несколько снимков, и мы отправились дальше.

Всю первую неделю в лагере самоотверженно дежурили Полина Николаевна и Галя. Насколько нелегок был сей труд, мы с Аней поняли только после того, как Юля назначила дежурными нас. Целый день мы оставались в лагере, и у девчонок не было ни минуты свободного времени. Постоянно нужно было что-то чистить, резать, помешивать, мыть. Чтобы успеть к обеду, мне пришлось им помогать, я чистил картофель, потом нарезал хлеб и намазывал его маслом. Меню и дальше составлял наш шеф-повар, Полина Николаевна, и только благодаря ей мы питались разнообразно и так вкусно. Прослышав о нас, волонтерах, местные жители приносили нам овощи со своих огородов. Сначала мы пытались отказываться, уверяли их, что у нас есть все необходимое. Но они делали это с такой искренностью, что дары пришлось принимать. Так что питались мы прекрасно.

От частых дождей и сырости у нас заболели двое — наша Галя и прибывший позже с мужем Юлии Константин. Галя с трудом передвигалась, у нее сильно стреляло в пояснице, у Кости болели почки. С остальными все было в полном порядке. Галя мужественно держалась, на работы она, естественно, не ходила, но, оставаясь в лагере, даже в таком состоянии все время пыталась помогать по кухне. Студент оказался менее выносливым и уехал вместе с супругом Юлии. Теперь из старших Братства остались только Юлия и Виталик. С ними всем было комфортно, напряжения и конфликтов не возникало. Мы часто ходили в город, я успел подробно изучить главную улицу и окрестности, мы гуляли по парку, нашли колесо обозрения и почту, заходили в магазины за напитками и сладостями.

В этот день мы встали рано. Утро было прекрасное. Все работы на сегодня отменялись — это был экскурсионный день. Быстро позавтракав, к десяти часам всей группой мы отправились в город, где нас ожидал директор заповедника. Нас повезли осматривать местные достопримечательности, а к вечеру мы должны были вернуться и подняться на Замковую гору к руинами крепости королевы Боны, о которой я уже слышал от сторожа местного педагогического института.

Все расселись в автобусе. Я никогда не бывал в этих краях. Мы ехали через лес, когда директор заповедника, в простонародье Палыч, предложил искупаться в озере, которое было где-то неподалеку. Я обрадовался больше всех, так как для меня лето без водоема было немыслимо. Я любил плавать, причем делал это круглый год. Летом это всегда было море, на даче — озера, целых три, зимой — бассейн. Все согласились, и мы отправились в лесную глубь в указанном Палычем направлении.

Здешняя природа разительно отличалась от той, к которой мы привыкли в наших местах. Она была не лучше и не хуже, просто другая. Сложно объяснить, но все было другим, даже воздух. Мы продолжали свой путь через лесную чащу и уже начали сомневаться в правильности выбранного направления, как чей-то восторженный возглас оповестил нас о том, что мы у цели.

Перед нами было совершенно безлюдное, окруженное со всех сторон лесом, сказочной красоты озеро. Вода была чистая и прозрачная. Там, где мы стояли, как будто специально для желающих окунуться в его прохладу, тянулась узкая песчаная полоса, за которой начинался покатый спуск к воде. Я обернулся и увидел огромные, восторженные глаза Юлии. Пока все весело барахтались у берега, она просто стояла и смотрела.

Купальники, конечно же, оказались далеко не у всех девушек, и они начали по этому поводу причитать. Как по заказу, выглянуло солнышко, и тихое лесное озеро превратилось в приветливый летний пляж. От кого-то поступило предложение купаться голышом. Вместе с каратистами, Верой и Аней я предложение поддержал. На мой взгляд, оно было вполне разумным, поскольку перспектива ехать в мокром белье не улыбалась. И тут я увидел испуганное лицо Юлии. Это был даже не испуг, а полное замешательство. Я подошел к ней и, предложив искупаться, протянул руку. Она подняла на меня свои большие и удивленные глаза.

— Я чуть позже. А вы идите.

— С тобой. Идем?

— Нет, я пока что не хочу.

— Вода теплая, я пробовал.

— Я знаю. Мне еще нужно переодеться.

Лика уже давно плескалась в воде, то и дело звала Юлю и махала ей рукой.

— Зачем? Мы подождем, пока все искупаются, подойдем к озеру, я отвернусь, а потом, когда ты будешь выходить из воды, я подам тебе полотенце. Смотреть не буду, обещаю!

— Что ты такое говоришь?

— По-моему, обычные вещи говорю. А что здесь такого?