Все три дамы дружно клевали носами. Кэро быстро оглядела поляну. Почти все мирно дремали, кроме, разумеется, поляка с португальцем и Майкла с графиней.

Что теперь делать? Притвориться, что тоже спишь, и пасть жертвой того из мужчин, который доберется до нее первым? Разбудит, как Спящую красавицу? Она готова прозакладывать лучшие жемчуга, что они…

Тихо поднявшись, она поплыла между стульев, бесшумно, незаметно, как привидение, пока не скрылась из виду и деревья не сомкнулись вокруг нее.


Именно то, чего она надеялась достичь. Добравшись до ручья, она почувствовала, что здравый смысл к ней вернулся.

Устроившись на большом плоском нагретом солнцем валуне, Кэро загляделась на весело бегущий ручей и решила, что образ Спящей красавицы, вынужденной ожидать первого попавшегося прекрасного принца, которому взбредет в голову появиться у ее кровати и разбудить поцелуем… слишком напомнил о ее собственном положении. Поэтому она поступила так, как сделала бы на ее месте любая рассудительная женщина; далее Спящая красавица, будь у нее шанс: повысила ставки и скрылась.

Беда в том, что далеко бежать она не могла и, следовательно, всегда имелась опасность столкнуться с одним из двух принцев… вернее, преследователей. И хуже всего, что один из них знал эту часть леса лучше, чем Кэро.

И самое неприятное: если уж выпадет попасться кому-то из них, она так и не решила, кого предпочтет. В этом окружении от Фердинанда будет сложно отделаться. Тут Эдвард прав. Хотя у Фердинанда нет ни малейшей возможности вскружить ей голову и увлечь на мягкий мох. А вот Майкл…

Сама она знала, кто из двоих по-настоящему опасен. К несчастью, именно тот, с кем она чувствовала себя в полной безопасности.

Головоломка. И весь ее немалый опыт тут бессилен. Треск сломанной ветки насторожил ее. Прислушавшись, она различила шум шагов. Кто-то приближается по тропинке, ведущей от поляны.

Кэро быстро огляделась: густые заросли возле древней березы представляли вполне надежное убежище.

Поднявшись, она поспешно направилась к березе и обнаружила, что густые заросли бузины не доходят до толстого ствола и надежно скрывают всякого, кто стоит поддеревом. Правда, под березой есть небольшое возвышение, и, следовательно, ее можно увидеть с берега, но если прижаться к стволу…

Скользнув в кусты, она раздвинула ветви и присмотрелась. Почти сразу же на берегу появился мужчина, лица которого она разглядеть не смогла. Только часть плеча… руку… Он остановился, очевидно, оглядываясь. Кэро вертела головой, пытаясь понять, кто перёд ней, и неожиданно поняла, что обшлаг рукава, который успела мельком увидеть, был темно-синим. Фердинанд. Майкл был в коричневом.

Она затаила дыхание, не сводя глаз с Фердинанда. Никогда еще детские игры в прятки не казались столь драматичными.

Несколько долгих минут все было тихо. Она слышала только свое тяжелое дыхание… биение сердца… и неожиданно голова пошла кругом. Странная радость нахлынула на нее. Она ощутила его присутствие еще до того, как увидела, что он бесшумно огибает кусты бузины. Поняла, что это он, еще до того, как его рука обвила ее талию. Он не притянул ее к себе и все же внезапно оказался рядом, обдавая ее жаром, словно окутывая исходящей от него мощью.

В перехваченное волнением горло не проходил воздух. Щекам стало горячо. Мысли расплывались. Она молча положила ладонь на руку, обнимавшую ее талию. Он наклонил голову. Губы скользили по чувствительному местечку чуть пониже уха. Сдержав невольную дрожь, она услышала его шепот, тихий, хрипловатый, но с веселыми нотками:

– Не шевелитесь. Он нас не видит.

Она повернула голову, намереваясь язвительно заверить, что и без него об этом знает, но тут столкнулась с его взглядом. Он наклонил голову так низко, что их дыхание смешалось. И уже казалось вполне естественным, что он целует ее, что она отвечает на поцелуй, хотя оба ни на секунду не забывали, что всего в нескольких ярдах бродит Фердинанд Лепонт. И поэтому поцелуи были легкими, нежными, не мешавшими прислушиваться. Наконец раздались звуки, которых оба ожидали: негромкие проклятия, сопровождаемые удалявшимися шагами.

Кэро облегченно вздохнула и расслабилась. Но прежде чем сумела опомниться и ретироваться, Майкл воспользовался моментом. Сжав ее в объятиях и приоткрыв языком ее губы, он проник в медовые глубины рта.

И брал и брал, пробовал на вкус, искушая… а она шла за ним, следуя каждому безмолвному повелению, готовая принять медленно нараставшую близость, которую каждая очередная встреча приносила с собой. Создавала, как отражение постепенно разгоравшегося желания, копившегося в нем и, как он был уверен, – в ней.

В этом Майкл не сомневался, хотя она всячески скрывала свои мысли и, очевидно, была готова все отрицать.

Вспоминая это, вспоминая, почему он последовал за ней, и понимая, что здесь не место и не время для ласк, он неохотно отстранился, поднял голову и взглянул ей в лицо. Заметил тени эмоций, проплывающих в ее глазах: недоумение, растерянность, озадаченность…

Внезапно опомнившись, она тихо ахнула, на миг оцепенела и оттолкнула его.

Стараясь не улыбнуться, он отпустил ее, но успел схватить за руку, чтобы не дать уйти.

Кэро нахмурилась и окинула его ледяным взглядом.

– Мне нужно вернуться на поляну.

– Да неужели? Когда Лепонт маячит где-то между поляной и берегом? Уверены, что хотите рискнуть? Одна, в лесу…

Все сомнения относительно ее отношения к Лепонту, склонность рассматривать этого человека как соперника исчезли, превратились в пепел при виде брезгливости в ее глазах. Она явно не решалась пуститься в путь, и это его радовало.

Они продолжали смотреть в глаза друг другу. Высокомерное неприятие на лице Кэро сменилось легким раздражением.

И прежде чем она сумела составить другой план, Майкл пояснил:

– Я собирался проверить пруд. Убедиться, что не случилось еще одного затора. Вы могли бы пойти со мной.

Она поколебалась, совершенно не собираясь скрывать, что старается выбрать из двух зол наименьшее. Неизвестно, что хуже: наткнуться на Лепонта или рискнуть пойти с ним?

Не желая давать заверения и обещания, которые все равно не смог бы сдержать, Майкл молчал и выжидал.

– Так и быть, – вздохнула она наконец.

Майкл кивнул и отвернулся, чтобы она не видела его улыбки. Взявшись за руки, они оставили защитное прикрытие бузины и направились вдоль по берегу ручья.

Она бросила на него недоверчивый взгляд.

– Мне казалось, что затор разобрали.

– Совершенно верно. Но делать все равно нечего, и я подумал, что неплохо бы еще раз осмотреть это место. Убедиться, что проблема решена раз и навсегда, – пояснил он, увлекая ее в чащу леса.

Местные жители хорошо знали этот пруд, но поскольку он был в стороне от дороги, мало кто из приезжих подозревал о его существовании. Он находился в узкой долине, окруженной густой растительностью, и добраться туда было не слишком легко. Но этим двоим дорога была хорошо известна, и уже через десять минут блужданий по лесным тропам они оказались на берегу пруда. Питаемый водами ручья, он был достаточно глубок, чтобы поверхность воды казалась блестящей и спокойной. На закате и рассвете сюда приходили на водопой лесные звери, большие и малые, дневная жара, правда, не слишком здесь сильная, погружала окружающий пейзаж в дремоту. Майкл и Кэро были единственными бодрствующими существами во всей округе.

Они огляделись, упиваясь спокойной красой, и Майкл, по-прежнему держа руку Кэро, повел ее к тому месту на берегу, где весело журчащий ручей впадал в пруд. Нежная мелодия воды нарушала молчание леса.

Майкл показал на место в десяти ярдах вверх по течению.

– Сюда упало дерево, скорее всего сваленное зимним ветром. Задерживало хворост, плывущие сучья, так что постепенно получилась настоящая плотина. Мы убрали дерево и большую часть мусора, понадеявшись, что вода унесет остальное.

– Похоже, так и вышло, – кивнула Кэро и не успела оглянуться, как он увлек ее за собой, обнял за талию, подвел к основанию гигантского дуба, поставил спиной к стволу и поцеловал.

На этот раз настоящим поцелуем.

И почти ощутил, как она ахнула. Зная, что она пытается возмутиться, испытал чисто мужской восторг, когда у нее ничего не вышло. Когда вопреки твердому намерению сопротивляться встретила его настойчиво ищущий язык. Когда ее губы отвердели и она почти дерзко, с искрой истинной страсти не только сдалась на милость победителя, но и требовала большего.

И результатом стал поцелуй, который, к его невероятному изумлению, оказался прелюдией к чувственной игре, безумной, почти исступленной, в какой ему ранее не приходилось участвовать. Прошло несколько минут, прежде чем ему кое-как удалось собраться с мыслями и понять, что изменилось.

Пусть у нее было немного опыта в поцелуях. Пусть она ошибочно верила, что совершенно безнадежна в ласках, теперь, узнав от него так много, была готова учиться. Узнавать новое и неизведанное. Идти вперед, не оглядываясь на прошлое. Теперь, стоя перед ним – губы к губам, рот ко рту, язык к языку, – она была подлинной Кэро. Настоящей.

Он начинал понимать, насколько она честна с собой и другими. И если соглашалась на что-то, шла вперед решительно и смело. Если же не соглашалась, противилась с тем же упорством. Покорной ее не назовешь. Послушно соглашаться с чем-то, что шло вразрез с ее мнением? Нет, это не для Кэро.

И когда он предложил научить ее целоваться, она, очевидно, вознамерилась воспользоваться его уроками. Мало того, молчаливо требует показать ей все тонкости: недаром ее губы были так требовательны, повелительны. Она не отставала от него. Ни в чем не уступала.

И, сумев полностью завладеть его чувствами, заставить забыться, потерять голову, она доказала, что больше не нуждается в наставнике.

Майкл резко отстранился и поднял голову, сознавая, как опасно возрастает его желание. Какое жадное пламя горит в крови.

Поэтому отступил и ждал, пока ее веки не затрепетали… не поднялись… и он не утонул в серебре ее глаз.

Ему нужно было знать, понимает ли она, что происходит. Правильно ли он понял ее реакцию. И то, что увидел, сначала удивило, потом обрадовало. Изумление… почти потрясение озарило ее лицо. Припухшие розовые губы были чуть приоткрыты. И хотя взгляд был задумчивым, он чувствовал, что она не сердится.

Кэро откашлялась, стараясь свести брови. И попятилась, но уперлась спиной в ствол.

– Я…

Майкл шагнул к ней и медленно, не торопясь, прижал ее к дереву. Почувствовал, как ее пальцы впились в его плечи и немного погодя расслабились.

Она была готова запротестовать, требовать, чтобы он немедленно остановился и повел ее к остальной компании.

Именно так, по ее мнению, пристало себя вести каждой порядочной женщине, независимо от истинных желаний.

Он был уверен, что большинство ее так называемых поклонников не поняли бы, что Кэро играла по правилам общества, и хотя временами умело обращала их в свою пользу, все же считала, что связана строгими принципами морали и этикета. Она была замужем девять лет и, должно быть, давно привыкла отвергать все нескромные предложения. И нынешняя ее реакция, вне всякого сомнения, диктовалась давней привычкой. Как он только что доказал: единственный способ проникнуть за ее укрепления – полностью игнорировать и их, и все правила.

Просто действовать и дать ей возможность реагировать. Если бы она действительно хотела остановиться, наверняка начала бы сопротивляться, бороться с ним. Но когда он снова стал целовать ее и, прислонившись плечом к дереву, прижался к ней всем телом, она обняла его за шею. Прильнула, упиваясь поцелуем. Бесстыдно целуя в ответ. Игнорируя тоненький, замирающий голосок разума, продолжавший настаивать, что это дурно. И не только дурно, но крайне, невероятно глупо.

Но сейчас ей было все равно. Девятый вал головокружительного возбуждения, которого она не ожидала испытать в этой жизни, уносил ее неведомо куда.

Майкл действительно хотел целовать ее. Не раз. Не два. Много-много раз. Более того, он казался… она не знала, как лучше определить его состояние, но более всего подходило слово «голодный».

Он алчет ее, ее губ, ее рта, стремится брать и наслаждаться столько, сколько позволит она, Кэро. И может добиться своего, потому что для нее само его желание было истинным искушением. Подлинным соблазном. Хорошо, что он не подозревал об этом, а она была слишком мудра, чтобы признаться.

Его губы, твердые и властные, язык, ласкавший и гласивший пещерку рта, наступавший и отступавший, побуждающий ее на немыслимые вольности, манили и чаровали. Дарили чувственный восторг, которым она наслаждалась сполна.

Мысли о поцелуях, по крайней мере поцелуях Майкла, больше не наполняли ее тоской. Вместо этого…

Подняв руки, она зарылась пальцами в его густые локоны, сжала ладонями виски и припала к его губам жарким поцелуем. Странное тепло разливалось в ней. Она позволила ему расти, проникнуть в мельчайшие поры, обогреть его.