— Бри, неужели я могу так поступить с тобой?

— Можешь, — она уничтожающе взглянула на него, — и уже поступаешь.

Голоса новых пассажиров, приближавшихся к судну, привлекли их внимание. На расстоянии нельзя было рассмотреть их, но две фигуры показались Сабрине знакомыми.

Они ступили на трап. Лицо женщины, шедшей впереди, кого-то ей напоминало. За ней поднималась молодая блондинка…

— Черт побери! — ахнула Сабрина.

— Саймон был прав, они красавицы. — Мэтт восхищенно улыбнулся.

— Даже и не думай, Мэтт. Это моя дочь, — ледяным тоном произнесла Сабрина.

— Твоя дочь? — удивился он. — Высокая, темноволосая — это твоя дочь?

— Нет, идиот. Блондинка — моя дочь. Как, скажите, во имя всех святых…

— А кто же другая? — с интересом спросил Мэтт.

На мгновение Сабрина забыла о потрясении, которое испытала при появлении Белинды на корабле, и чуть не расхохоталась. Так ему и надо. Именно этого он и заслуживает.

— Это, дорогой мой друг, Уинни Харрингтон, сестра Николаса.

— Его сестра? — На лице Мэтта мелькнула растерянность. — Как ты думаешь, она дорога ему?

— Полагаю, более чем тебе твоя. Ведь сестра Николаса действительно существует.

Мэтт смотрел на новоприбывших, и Сабрина заметила, как он решительно стиснул зубы. Она всего однажды видела Уинни Харрингтон, но слышала, что эта женщина больше интересуется книгами, чем мужчинами. Однако равнодушие женщины было самым верным средством покорить такого мужчину, как Мэтт. Новый поворот событий обещал интересное их развитие.

Белинда взбежала по ступеням трапа и, рыдая, бросилась в объятия матери.

— Ах, мама, я не надеялась, что мы найдем тебя. Я так беспокоилась. Тот мерзкий человек прогнал нас со своего грязного судна. И Эрик ужасно страдал от болезни. С самого начала, как мы покинули Англию, все было просто ужасно.

В Сабрине жалость к дочери боролась с веселым любопытством, вызванным ее трагическим монологом. Она прижала Белинду к себе и поверх ее головы взглянула на смущенного Эрика:

— О чем она говорит?

Он нервно прокашлялся:

— У нас были… э-э… некоторые неприятности.

— Неприятности. — Белинда оторвала голову от плеча матери. Ее глаза возмущенно вспыхнули, когда она посмотрела на своего жениха. — По-моему, Эрик, сказано слишком мягко. «Несчастья» — вот более точное определение.

Эрик был похож в лучшем случае на тонущего человека, пытающегося выплыть.

— Белинда, я уверен…

— Эрик, — остановила его Сабрина, — будет лучше, если ты позволишь Белинде рассказать о ваших неудачах и объяснить, что вы все трое здесь делаете.

— Спасибо, мама. — Белинда неожиданно шмыгнула носом. — Когда я узнала, что ты отправилась в Египет, я решила, что мы должны последовать за тобой. — Она с беспокойством взглянула на мать. — Ради тебя, конечно.

— Конечно, — вздохнула Сабрина. Лицо Белинды прояснилось.

— Во всяком случае, мы решили ехать, и тетушка Эрика, Уинни, согласилась сопровождать нас. — Белинда бросила быстрый взгляд на Уинни, поглощенную разговором с Саймоном. — Пойдем, мама.

Белинда, взяв мать под руку, отвела ее в сторону, чтобы их не могли услышать. Дочь незаметно с нежностью прильнула к матери.

— Мама, Уинни просто невыносима. Она, по-видимому, прочитала все книги на свете и старается с каждым поделиться знаниями, почерпнутыми из них. Она довела капитана нашего судна до того, что он высадил и бросил нас здесь. А когда Уинни никого не просвещает о каких-нибудь пустяках, она пишет этот ужасный дневник. Мне кажется, Уинни замечает каждую мелочь в моих разговорах или поступках. Это страшно неприятно!

— Конечно. — Сабрина с трудом удержалась от улыбки. Белинда была возмущена в высшей степени, и, когда Сабрина вспомнила, какой интерес к Уинни проявил Мэтт… О, да, впереди их явно ожидали забавные ситуации. Сабрина вновь обратилась к дочери: — Но сейчас все разрешилось, и мы все вместе.

— О, нет, мама, это еще не все

— Нет?

— Мама, дело в Эрике, — вздохнула Белинда. — Он был, так сказать, болен морской болезнью.

Она наклонилась к Сабрине, делясь своими сомнениями.

— Я знаю, что, когда выходишь замуж, следует вместе переносить болезни и все неприятности, но в жизни это довольно трудно. Понимаю, что это немилосердно, но день за днем видеть его перегнувшимся через борт, слышать его стоны и наблюдать, как он становится такого странного зеленого цвета… ну, просто не…

— Не романтично? Не геройски? Совсем не то, что ты ожидала?

— Вот именно! Мама, что мне делать?

Свойственное юности трагическое восприятие жизни затуманило сапфировые глаза Белинды. Сабрина сдержала улыбку. Она слишком хорошо помнила возвышенные чувства, присущие юности. В этом возрасте она была уже замужем и родила ребенка.

— Милая моя, ты его еще любишь?

Белинда печально кивнула.

— Тогда мой тебе совет, — медленно начала Сабрина, — в будущем постарайся, чтобы этот человек больше никогда не ступил на палубу корабля. Держи его на суше. Возможно, я бы не пустила его даже на берег, чтобы он море и не видел.

Белинда удивленно округлила глаза и молча обдумывала совет матери.

— Но, мама, а как же Брайтон? Я обожаю Брайтон и думаю, Эрик… — Она улыбнулась. — Мама, ты смеешься надо мной!

Сабрина тоже улыбнулась:

— Не совсем, дорогая. — Ее ласковый тон исчез, и она решительно перевела разговор на другое; — Теперь, когда мы покончили с твоими бедами, ты должна толком объяснить мне, что вы здесь делаете. Я оставила тебя в Лондоне и была уверена, что ты пробудешь там до моего возвращения.

Белинда отстранилась от матери:

— Мама, разве непонятно, почему мы отправились за тобой?

— Нет, непонятно. Я требую объяснения и надеюсь, оно будет убедительным. Я не очень-то обрадовалась, увидев тебя здесь.

— Хорошо, мама, — сказала Белинда тем вызывающим раздражение тоном, который всегда выводил Сабрину из себя. — Мы приехали, потому что… — Белинда оглядела мать. — Что это на тебе надето? — Она застыла от ужаса. — Ты в штанах? Это неприлично, мама, совершенно неприлично. Я просто не могу…

К ним подошел Николас, за которым плелся Эрик.

— Подожди, ты еще услышишь, как она говорит. Ее вульгарная речь чудовищнее одежды. Добрый день, Белинда. Так приятно снова увидеть тебя!

— Вы! — Она порывисто повернулась к матери. — Мы здесь для того, чтобы спасти твою репутацию. Спасти тебя от него!

От удивления Сабрина чуть не лишилась дара речи.

— Вы приехали спасать меня? — с трудом выдавила она. — От него? Почему это вы решили, что меня необходимо спасать, и потащились за нами на край света?

— В самом деле, почему? — с веселым любопытством спросил Николас.

Белинда с гневом посмотрела на него.

— Мама, может быть, тебе это неизвестно, но лорд Уайлдвуд пользуется дурной репутацией. — Белинда выпрямилась с видом суровой добродетели. — Короче говоря, мама, этот человек — распутник.

Внезапно абсурдность ситуации дошла до сознания Сабрины. Она взглянула на Николаса и увидела веселый блеск в его глазах.

— И вы надеялись спасти меня, чтобы я неe стала его следующей жертвой? Спасти от его прославленных чар? Спасти от его постели?

Белинда покраснела от грубоватой прямоты ее слов.

— Да.

— Похвально, что ты заботишься о добродетели своей матери, — сказал Николас. — Однако боюсь, вы приехали слишком поздно.

— Николас, — резко перебила Сабрина. Этот разговор принимал нежелательный оборот.

Белинда побледнела:

— Слишком поздно?

— Да, — с огорченным видом покачал Николас головой. — Если бы я только знал, как ты беспокоишься, я бы сдержался. Как теперь…

— О Боже. — Белинда покачнулась.

— И насколько я помню, — пожал плечами Николас, — твоя мать не особенно возражала против моих ухаживаний.

— Черт, — вырвалось у Сабрины.

Белинда открыла рот, и Эрик, бросившись к ней, поддержал ее за талию.

— Отец, тебе не следовало говорить ей такие вещи. Она очень нежная натура.

Николас усмехнулся:

— Прости. Я не знал. Думал, что она как… ну… такая же крепкая, как ее мать.

Сабрина стиснула зубы. Николас представлял собой образец детской невинности. Он заложил руки за спину, приятная улыбка сияла на его лице, и ей показалось, что она слышит, как он напевает: «О, погубил он меня».

Белинда жалобно вскрикнула и покачнулась. Сабрина не выдержала:

— Он женился на мне.

— Женился? — Белинда быстро оправилась от надвигавшегося обморока. — Ты теперь графиня Уайлдвуд? — Обескураженная, она повернулась к Николасу: — И вы теперь мой…

— Отчим. — Привычным жестом Николас взял ее руку и поднес к губам.

— Отлично, отец, — улыбнулся Эрик.

— Какой удивительный сюрприз, — слабым голосом произнесла Белинда,

Она отняла руку и с упреком посмотрела на мать.

— Но, мама, ты была маркизой, а теперь будешь всего лишь графиней.

— Господи, Белинда! — возмутилась Сабрина.

Как мог ее ребенок оказаться таким заносчивым снобом?

Белинда смутилась:

— Но, мама, я честно сказала то, что думаю. — Она взглядом попросила у Николаса прощения. — Она на самом деле променяла более высокий титул на более низкий, — старательно объясняла Белинда. — Она была маркизой…

— А теперь она — моя жена, — перебил Николас с довольной улыбкой. — Думаю, если спросить ее, она скажет, что вполне удовлетворена своей… так сказать, сделкой.

— Это правда, мама? — с беспокойством спросила Белинда.

Сабрина посмотрела на мужа и с удивлением увидела тот же вопрос в его глазах. Сердце ее дрогнуло. Может быть, он все же любит ее? Не спуская глаз с мужа, она ответила дочери:

— Да, дорогая, я довольна. Очень довольна!

Этот человек, повторявший слова любви многим женщинам бессчетное количество раз, вероятно, никогда не скажет их так, как ей бы хотелось. Он просто не умеет этого. Но она подозревала, что где-то в глубине его души тлеет искра зарождающегося чувства. Об этом говорили его глаза.

— Николас! Я знала, что мы все-таки догоним тебя. — Сияющая Уинни подбежала к ним и поцеловала брата в щеку. — И в Италии… как это интересно! У нас были восхитительные приключения, даже не могу рассказать тебе…

— Мы уже слышали немного об этих приключениях, — Усмехнулся Николас, — и, кажется, еще более восхитительные ожидают нас в будущем.

— Правда? — Брови Уинни подпрыгнули выше золотой оправы ее очков. — Не представляю себе, случившееся с нами никому не доставило удовольствия Конечно, бедный Эрик чувствовал себя неважно. И милая Белинда не радовалась так, как можно было бы ожидать от девушки ее возраста. Однако я… — Уинни посмотрела на Сабрину. — Леди Уинфилд, я полагаю, вы лучше других понимаете всю увлекательность приключений.

— Почему вы так думаете? — осторожно спросила Сабрина.

Уинни пожала плечами.

— Но это же очевидно, дорогая. Во-первых, вы неожиданно отправились в таинственное путешествие в древнюю страну. Затем вы неожиданно вышли замуж за человека, которого почти не знаете…

— Так ты уже слышала об этом? — улыбнулся Николас. Уинни кивнула на Саймона:

— Этот джентльмен был так добр, что рассказал мне. Должна признаться, я была несколько удивлена.

— Ты же предполагала, что я когда-нибудь снова женюсь, — заметил Николас.

— Конечно, я на это надеялась, — вздохнула Уинни. — Но когда это случилось, я не думала, что ты женился на… э-э… ком-то таком.

— Простите, что перебиваю, — с сарказмом сказала Сабрина, — но мне надоело, что люди обсуждают меня, как будто я отсутствую. Итак, что же вы подразумеваете под «кем-то таким»?

— Дорогая, я ни в коей мере не осуждаю. Наоборот, я вами восхищаюсь. Я уже говорила, что вы любите приключения и все неожиданное. Ваше решение взять в мужья Николаса подтверждает, что вы любите преодолевать трудности.

— Едва ли меня можно назвать трудностью, — обиделся Николас. — На брачном рынке меня всегда считали завидным женихом.

Сабрина и Уинни переглянулись.

— Возможно, я недостаточно ясно выразилась. — Уинни замолчала, осторожно подбирая слова. — Я полагала, что, когда Николас наконец женится, это будет женщина строгих правил. — Уинни, склонив набок голову, задумчиво оглядела Сабрину. — Теперь я вспоминаю, что всегда считала вас именно такой. По крайней мере, это я о вас слышала. Думаю, мы превосходно поладим! — Она одобрительно посмотрела на одежду Сабрины. — И если бы вы одолжили мне пару этих очаровательных бриджей или помогли достать такие же…

Николас тяжело вздохнул:

— Уинни!

— Бри! — Мэтт толкнул локтем Сабрину. — Кажется, все здесь знакомы, кроме меня. — Он посмотрел на Уинни, и она ответила долгим выразительным взглядом. — Что я должен сделать, чтобы заслужить честь быть представленным этой милой леди?