— Я знаю, Мэтт. — Она улыбнулась сквозь выступившие слезы. — Ты всегда умел хранить тайны.


Эту землю, изнывающую от зноя, иссушенную солнцем и чертовски неуютную, мог придумать только сам дьявол. По улицам Каира бесконечным потоком двигались в темных одеяниях язычники, считавшиеся в Богом забытой стране человечеством. Однако следует сказать несколько слов в пользу этого нецивилизованного мира. За несколько жалких монет здесь можно было купить и преданность, и нужные сведения. Сразу же по прибытии в город он нанял шпионов, чтобы следить за Сабриной и ее спутниками. Теперь он знал не только об их приготовлениях, но и о выбранном ими пути.

Его идиоты-компаньоны хотели встретиться с Сабриной еще в Каире. Но он убедил их, что для них намного выгоднее увидеться с ней вдали от города, где им могут помешать. Компаньоны согласились потерпеть и двигаться следом, выжидая удобного момента для встречи. Они приехали с опрометчивым намерением жениться на ней и таким образом спасти ее репутацию. Сначала это казалось абсурдным, но после некоторого размышления он понял, что это нисколько не мешает его собственным планам. Если ему придется жениться на леди Стэнфорд, то все ее состояние, включая и золото, будет принадлежать ему. А прекрасная леди в его постели станет восхитительной наградой. Он едва не рассмеялся в предвкушении будущего удовольствия.


— Да я и ногой не дотронусь до этого грязного животного!

Белинда с отвращением посмотрела на опустившегося на колени верблюда, который ответил ей не менее злобным взглядом.

— Позволь заметить, что тебя должно беспокоить совсем другое место, а не нога. — В ответ на это робкое замечание Эрика испепелили взглядом, первоначально предназначавшимся верблюду.

— Мама! — воскликнула Белинда. — Я не могу ехать на верблюде. Просто не могу.

— Можешь и поедешь, — не допускающим возражений тоном сказала Сабрина.

Белинда наморщила нос в точности так, как это делала Сабрина.

— Он омерзителен. Почему я не могу поехать на лошади? Почему я должна рисковать жизнью и здоровьем, на этой скотине?

— Ты видишь где-нибудь лошадь? — теряя терпение, спросила Сабрина.

Белинда отрицательно покачала головой.

— Тогда садись своей проклятой задницей на это животное, сейчас же!

Белинда топнула ногой и скрестила руки:

— Не понимаю, почему я должна это делать. У меня нет ни малейшего желания тащиться по пустыне в поисках каких-то дурацких древних черепков.

— Черепков? — озадаченно повторила Сабрина.

— Да, так мне Эрик объяснил.

Сабрина повернулась к молодому человеку, единственным желанием которого было оказаться сейчас в любом другом месте, только не между матерью и дочерью.

— Эрик, какие черепки?

— Так сказал отец, — пожал плечами Эрик, — чиновнику паши, когда мы брали разрешение на раскопки. Он сказал им, что здесь мы на отдыхе и леди пришла в голову идея найти какие-нибудь древности. Он сказал, что, стараясь угодить им, то есть вам, он охотно взял на себя труд получить разрешение.

— В тот момент это казалось подходящим объяснением. — Николас и Уинни подошли к собравшимся около злобно смотревшего на толпу верблюда. — Принимая во внимание огромное количество европейцев, хлынувших сейчас в Египет, нас больше ни о чем не спросили.

— Мама, просто не понимаю, — вздохнула Белинда, — что на тебя нашло. Бросить дом и путешествовать…

Сабрина схватила дочь за руку и оттащила в сторону.

— Мы здесь не ради черепков.

— В самом деле?

— Нет, — чуть слышным шепотом заверила Сабрина.

— Мы ищем золото. Его оставили здесь французы двадцать лет назад.

— Золото? — удивленно распахнула голубые глаза Белинда. — И много золота?

— Да, — почти прошипела Сабрина.

— О Боже. — Белинда застыла на мгновение, затем расправила плечи и посмотрела матери в глаза. — Тогда ладно. Чего же мы ждем?

Она повернулась на модных каблуках, махнула рукой проводнику и позволила посадить себя в странное сооружение из одеял и кожи, служившее седлом. Проводник заставил верблюда подняться, и Белинда оказалась высоко над ними. Она побледнела, но сумела храбро улыбнуться. Волна материнской гордости захлестнула Сабрину. Может быть, в конце концов, ребенок что-то унаследовал от нее.

— Сабрина, — Николас отвел ее в сторону от каравана, — у нас нет необходимости все это переносить. Тебе не нужно это золото. Теперь ты моя жена, и я могу дать тебе все, чего ты только пожелаешь.

Она упрямо поджала губы.

— Ты сказал, что поедешь со мной.

— Черт побери, Сабрина, конечно, я поеду с тобой. — Его глаза потемнели. — Но чем ближе мы к ожидающему нас разочарованию, тем бессмысленнее становится наше предприятие. — В ее взгляде он увидел упрек и поднял глаза к небу: — Ладно, сдаюсь. Я напрасно надеялся, что, в конце концов, ты опомнишься.

Он взял ее за плечи и заглянул в глаза.

— Зачем тебе золото? Почему это так важно для тебя?

Она упрямо подняла голову. Он никогда не сможет понять ее стремление быть материально независимой, даже от него.

— Это поиски сокровищ, и ничего более. Я начала их и доведу до конца. — Она твердо посмотрела ему в глаза, увидела в них сомнение и поняла, что он не поверил ей. Итак, где же лошади?

— Я отвечу тем же вопросом, который ты задала Белинде: ты видишь где-нибудь лошадь?

— Нет. Но я полагала…

— Я не смог достать ни одной. — Он устало провел рукой по волосам.

— Что ты хочешь этим сказать? В огромном городе я повсюду видела лошадей. Не может быть, чтобы не нашлось каких-нибудь кляч.

— Черт возьми, Сабрина, я провел бесконечное ужасное утро, общаясь с крючкотворами-бюрократами этой забытой Богом страны, после чего худшее министерство британского правительства покажется идеальным. Из-за твоего безумного желания отправиться немедленно я потратил все силы на то, чтобы как можно скорее получить все необходимое. — Глаза его гневно сверкнули. — Я нашел верблюдов. Я нанял слуг и погонщиков. Короче, я сделал все, о чем ты просила, и даже больше. А сейчас мне жарко, я зол и чертовски устал,

— Но, Николас, — робко сказала она, — думаю, нам действительно необходимы лошади.

— Почему?

— Почему? Ну, кому-то — я предполагаю, что это будем мы с тобой, — надо ехать впереди, отдельно от остальных, и осматривать окрестности.

— Не будет никаких осмотров!

Она замолчала, ожидая, не придет ли ей что-то еще в голову. «Ведь есть же какой-нибудь способ убедить его!» Она лукаво улыбнулась.

— Николас, ты же видел содержание письма. Там указывается, что золото зарыто около храма Изиды, на мысу у реки. Если вода поднялась, он может оказаться отрезанным. И добраться туда мы сможем только по воде. — Она дожила в свой взгляд всю нежность. — Для этого нам нужны лошади. Ведь так?

У Николаса был вид человека, терпение которого находится на пределе. Как ей показалось, у него возникло делание придушить ее.

— Сабрина, — едва сдерживаясь, сказал он, — твои рассуждения совершенно бессмысленны. Я весьма сомневаюсь в том, что вода в реке может подняться. Однако мы узнаем это, когда доберемся туда, если доберемся. Все, что я мог найти за такой короткий срок для путешествия по выбранному пути, это верблюды. — Он указал на пеструю толпу за спиной. — К тому же они чертовски дороги.

— Николас, — она сжала его руку. — Я не могу ехать на верблюде.

— Ну уж если Белинда… — вздохнул Николас.

— Посмотри на них. Это невозможно.

— Сабрина, — теряя терпение, сказал он, — ради всего святого…

— Они такие высокие! Ужасно высокие, — вырвалось у нее.

— Ты хочешь сказать, — изумился Николас, — что боишься высоты? И из-за этого упираешься?

— Да! — Она была недовольна, что он заставил ее признаться в своей слабости. — Я страшно боюсь высоты! Просто не выношу!

Она заметила, что он смягчился. Улыбнувшись, Николас обнял ее.

— Мы можем вместе сесть на одного верблюда. Я буду крепко держать тебя.

— У меня есть лошади, — раздался голос Мэтта, и Сабрина неохотно отстранилась от Николаса.

Мэтт указал в сторону каравана. Четыре гладких арабских скакуна стояли около верблюдов, контраст благородными лошадьми и вьючными животными вызывал смех.

— Мэтт, это чудесно! — с восхищением воскликнула Сабрина.

Николас недовольно взглянул на Мэтта.

— Как тебе это удалось, Мэдисон?

— Это было не так уж трудно, — пожал плечами Мэтт. — Просто надо знать, где искать и с кем поговорить. И как видите, мне удалось найти неплохую конину.

Николас хмыкнул:

— Наверняка украл!

— Ты называешь меня вором, Уайлдвуд?

Николас смерил его насмешливым, оценивающим взглядом.

— Вор, мошенник, контрабандист. Что тебе больше понравится, Мэдисон?

Это был вызов. Воздух стал тяжелым, словно пропитался ядовитым туманом. Сабрина в страхе лихорадочно переводила взгляд с одного на другого. Не может же Николас сейчас высказать свои подозрения? И конечно, Мэтт не попадется на удочку и не откроет ее тайны? После разговора с Мэттом она решила все рассказать Николасу. Когда-нибудь в будущем, может быть, когда они поседеют, состарятся и впадут в детство. Возможно, когда один из них будет лежать на смертном одре.

— Довольно! — Она встала между ними. — Не думаю, что у нас есть время на такую чепуху. Николас, — обратилась она к мужу, — сколько остается времени до разлива Нила?

— Приблизительно месяц или чуть больше, — ответил он, не отводя угрожающего взгляда от Мэтта.

— А как долго добираться до острова? — не отставала она.

Николас в последний раз с отвращением взглянул на Мэтта и повернулся к ней:

— Дней десять, недели две, трудно сказать.

— Осторожнее с верблюдами, Уайлдвуд: они плюются — усмехнулся Мэтт.

Перед тем как уйти, Мэтт подмигнул Сабрине, но так, что это заметила только она. Сабрина облегченно вздохнула: Мэтт ее не предаст.

Мэтт не успел сделать и пары шагов, как Николас окликнул его:

— Я не знал, что ты собираешься сопровождать нас. Чему мы обязаны, что удостоились этой чести?

Мэтт остановился и медленно повернулся к нему. При виде его дерзкой улыбки Сабрина замерла.

— Да вот, Уайлдвуд, мне рассказали, что на этой дороге нас ждут невероятные приключения. Не стоит отказываться от хорошего приключения. Кроме того, — он бросил быстрый взгляд на Сабрину, — никогда не знаешь, что выкопаешь в пустыне. Спорю, там зарыты и другие тайны, а не одно только золото.


Сабрина вышла из своей палатки и рассеянно оглядела лагерь. Прошло всего четыре дня с тех пор, как они покинули Каир, а в их жизни уже установился определенный порядок, менялось лишь место, где они останавливались, а животные и люди всегда занимали свои места. Слуги с удивительной ловкостью и быстротой натягивали палатки, служившие укрытием на ночь, что несколько развлекало путешественников, ибо дорога оказалась скучной и однообразной.

Они двигались вдоль Нила по Дороге, ведущей на юг, с утомительной медлительностью, которая, как и безжалостная жара, и однообразный ландшафт, всех раздражала.

Казалось, только о Уинни получала удовольствие от этого бесконечного путешествия.

Сабрина делала все, чтобы держать Николаса и Мэтта подальше друг от друга, хотя это было непросто в такой маленькой компании. Но Мэтт поддерживал ее усилия по крайней мере стараясь не раздражать Николаса. Она радовалась, что Николас все еще не замечает увлечения Уинни американцем. Это видел каждый, кого это хоть сколько-нибудь интересовало.

Сабрина посмотрела на угасавший костер, освещавший только ближайшую к нему палатку. Эти живописные сооружения, просторные и довольно удобные, все же раздражали ее. Женщины снова жили вместе. Николас, Эрик и Мэтт тоже имели на всех одну палатку, но по ночам обычно кто-то из них, завернувшись в одеяло, спал под открытым небом.

Лагерь затих перед сном, и Сабрина улыбнулась. На противоположном конце поляны темной тенью в лунном свете стоял Николас — высокий, черноволосый, неотразимый. Он вытянул руку, и она молча присоединилась к нему. Не произнося ни слова, они направились к небольшой пальмовой рощице. Они взглянули друг на друга, и Сабрина бросилась в его раскрытые объятия.

Она отдавалась все еще непривычному ощущению его жадных поцелуев, а он не отрывался от ее губ, как будто хотел восполнить потерянное время. Сабрина перебирала пальцами его шелковистые волосы и радостно принимала его ласки.

Она трепетала от поцелуев, разжигавших ее страсть, но они не могли позволить себе отдаться этой страсти здесь… сейчас.

— Николас, мы должны остановиться.

— Кажется, последнее время я только это и слышу от тебя, — со вздохом оторвался от ее губ Николас. — Этот брак по расчету становится с каждым днем все неудобнее.

— Скажи мне, почему у нас нет отдельной палатки?