Карли Филлипс - Идеальное совпадение

Единственным человеком, с которым он хотел сейчас серьезно поговорить, была Кара.

У Кары страшно болела голова. Вернувшись накануне вечером домой, она замертво упала на кровать, но, странное дело, никак не могла уснуть. Обычно выброс адреналина в какой-то ситуации на работе приводил к полному изнеможению и глубокому ночному сну. Но сейчас это была не работа. Все, что касалось Даниэлы, воспринималось Карой как что-то личное.

Лежа в постели, она все время вспоминала, как Даниэла сжималась от страха, когда Боб начинал орать на нее, как старалась съежиться, чтобы стать невидимой, как получила привычную пощечину… Все это напоминало Каре поведение и мимику ее матери, и в конце концов у нее страшно разболелась голова.

Приняв две таблетки обезболивающего средства, она уже собиралась вернуться в постель, где уже провела полдня, когда в дверь позвонили.

Прошлепав босиком через всю комнату, она посмотрела в окошко рядом с дверью. Увидев Майка, Кара почувствовала, как ее сердце сильно забилось.

Широко распахнув дверь, она сказала с удивлением и не без радости в голосе:

– Привет!

Он стоял на пороге в своей кожаной куртке с серьезным выражением на лице.

– Привет.

Он шагнул в дом и тут же повернулся к ней лицом, нарушая ее личное пространство.

Его брови были сведены к переносице, и Каре вдруг захотелось протянуть руку и пальцами расправить собравшиеся на лбу морщинки. Но для начала нужно было понять, какие мысли гнездятся в его голове.

– Что случилось? – спросила она.

– Я думал, у нас с тобой отношения, – проговорил он, уставившись на нее пристальным взглядом, от которого у нее сразу забилось сердце.

Он был рассержен, и она не понимала почему.

– Да? У нас с тобой отношения? – неуверенно переспросила она.

– Ты в этом сомневаешься?

– Нет, просто я не могу понять, что тебя так рассердило.

– Сейчас поймешь. Значит, у нас с тобой отношения?

Она кивнула.

– И ты не только говорила с Даниэлой по телефону, но даже поехала к ней на встречу, которая закончилась тем, что ты наставила пистолет на ее дружка, а я узнаю обо всем этом в последнюю очередь, от брата и сестры! – выпалил он.

Несмотря на весь его гнев, Кару это никак не испугало. Она знала, что он никогда не ударит ее, в каком бы гневе ни находился. Гораздо больше ее сейчас интересовала причина этих сильных эмоций.

– Ты не был на работе ни вчера, ни сегодня и поэтому все узнал от Сэма и Эрин? – спросила она, пытаясь понять, что стало причиной такого гнева.

– Да, я узнал об этом за семейным ужином у родителей. Почему ты мне ничего не сказала, когда я звонил тебе сегодня утром с приглашением на ужин?

– Потому что ты меня разбудил, и я не совсем ясно мыслила.

– Хорошо, пусть так. А потом? Когда ты уже окончательно проснулась? Весь день тебе было плохо, ты была сильно расстроена, и тебе даже в голову не пришло позвонить мне, чтобы я мог утешить тебя?

– Постой, ты обиделся, что я не сказала тебе, что мне позвонила Даниэла?

Это было настолько не похоже на Майка, что Кара не знала, что и сказать.

– Конечно! Если бы я получил известие от своего биологического отца и ничего бы тебе об этом не сказал, ты бы не обиделась? – спросил он, постепенно успокаиваясь. Гневный взгляд сменился на обиженный, что гораздо сильнее подействовало на Кару.

– Я хотела тебе позвонить, когда поехала к ней на встречу.

– Да? – недоверчиво прищурился он. – И почему же не позвонила?

Быть честной всегда трудно, подумала Кара. Но Майк заслуживал правды.

– Может, присядешь? – предложила она ему.

Он лишь наклонил голову набок, но не сдвинулся с места.

– Понятно, – вздохнула Кара. – Я хотела позвонить тебе, но именно поэтому не стала этого делать.

– В этом нет никакого смысла!

– Наверное, для тебя его нет. Но когда мы с тобой только начинали… – она развела руками в стороны, – я как-то раз сказала тебе, что ты разобьешь мне сердце, помнишь?

Майк кивнул, настороженно глядя на нее.

– Помнишь, что ты мне ответил?

На его лице ясно отразился процесс припоминания.

– Я тогда сказал, «обойдемся без привлечения сердец», – неожиданно охрипшим голосом проговорил он.

Эти слова были для нее все равно что наждачная бумага для свежей раны.

– Вот именно, – сказала она. – Я знала, что если позволю себе вступить с тобой в отношения, мне придется возвести оборонительные стены. Но ты парень настойчивый, и отношения между нами развивались очень быстро. Возведенные мною стены быстро рушатся, когда ты оказываешься рядом. Понимаешь, дело в том, что мне ведь придется жить дальше, после того как ты уедешь, не важно куда. Жить без тебя, не надеясь на твою поддержку.

– Значит, сообщить мне о том, что с тобой происходит, это и есть чрезмерно надеяться на мою поддержку? – недоуменно развел он руками.

– Вот именно.

Достаточно того, что ее собственный дом уже казался ей пустым без Майка, куда уже дальше?

– Я не могу позволить себе привыкнуть звонить тебе и рассказывать о всяких мелочах, – продолжила Кара, – когда ты скоро уедешь и я снова останусь одна.

От одной только мысли об этом ее бросало в дрожь.

– Боже великий, неужели для тебя все так просто? – простонал Майк, словно это он был пострадавшей стороной.

– Ты что, шутишь? Быть с тобой рядом очень непросто!

Да она с радостью отдала бы ему свое сердце, если бы он попросил ее об этом, но он не просил. И не попросит.

Он притянул ее к себе и крепко обнял.

– Мне с собой тоже непросто, детка.

Она улыбнулась, услышав их слово «детка», и со вздохом положила голову ему на грудь. От него приятно пахло чем-то мужским, терпким, теплым. От этого запаха в ней проснулись все чувства.

– И все-таки жаль, что ты мне не позвонила, – проговорил Майк, едва касаясь губами ее волос.

– Жаль, что мы не всегда получаем то, чего хотим, – задумчиво произнесла Кара и, повернувшись, сделала шаг в сторону. Ей было необходимо оказаться сейчас на расстоянии от Майка.

Не потому, что она рассердилась или обиделась, но оттого, что ей хотелось броситься к нему в объятия и раствориться в нем. Однако она не могла себе позволить потерять голову. Она вспомнила свою мать, которая отдала всю себя мужчине, который не мог дать ей того, в чем она нуждалась. Майк не был склонен к насилию, как отец Кары, но тоже не мог дать ей того, чего она заслуживала.

– Кара! – схватил ее за руку Майк. Его лицо исказилось от боли. – Я тоже привязался к тебе… – Он провел ладонью по ее щеке.

– Но это же все равно ничего не меняет, разве не так?

В ответ он лишь поморщился. Другого Кара и не ждала, но от этого легче ей не стало.

– Я ужасно проголодалась, – сказала она, меняя тему разговора. – Пойду разогрею лазанью. Хочешь перекусить вместе со мной?

– Я поужинал у родителей, – покачал головой Майк.

Не дослушав его, Кара направилась на кухню, ступая босыми ногами. В синих спортивных брюках, коротенькой маечке, с убранными в высокий хвост волосами, она казалась ему, как никогда, сексапильной. Майк тихо застонал и пошел вслед за ней.

В ее словах было много правды. Изменят ли что-то его чувства к ней в его планах на будущее? Увы, он не знал ответа на этот вопрос. Нынешний его приезд в Серендипити принес много неожиданного – от невероятной глубины эмоций, вызванных в нем этой женщиной, до отсутствия отчаянного желания поскорее уехать отсюда. Саймон чувствовал себя все лучше и лучше. Скоро он вернется на свою должность шефа полиции, и у Майка больше не будет работы.

Может ли он остаться в Серендипити в качестве детектива или полицейского? Хочет ли он этого? На эти вопросы он не знал ответа, а подавать Каре ложные надежды считал недопустимым.

Дождавшись, когда Кара поставит лазанью в микроволновую печь, он прижал ее своим телом к кухонному столу. Кара молча глядела на него пытливыми синими глазами.

– Знаешь, что мне нравится в тебе больше всего? – тихо спросила она.

Этот вопрос удивил его.

– Моя внешность? – попытался догадаться он.

Она обняла его за талию:

– Нет, другое.

– Мое обаяние?

– Это тоже, – засмеялась она, – но больше всего мне нравится в тебе то, что ты всегда был со мной честен. Зная истинное положение вещей, я гораздо легче переношу любое развитие событий.

Он улыбнулся ее комплименту, который, как ни парадоксально, в глубине души не доставил ему никакого удовольствия.

Он смотрел, как Кара ужинает. Спросил, не хочет ли она поговорить о Даниэле и ее положении, но она отказалась, сказав, что с нее хватит того, что было накануне. Они стали обсуждать состояние компьютерной системы полицейского отделения, предстоящую свадьбу Энни и Джо. Потом смотрели очередную серию фильма «Закон и порядок», которая очень понравилась Каре и совсем не понравилась Майку, поэтому вместо кино он стал смотреть, как она поглощает большую порцию сливочного мороженого с кусочками сдобного печенья. Ее губы плотно обхватывали ложку, она медленно наслаждалась лакомством, облизывая ложку языком и постанывая от удовольствия, когда ей попадался кусочек печенья.

Это было невыносимо. Ему хотелось немедленно схватить ее в охапку и унести в постель. Он не сомневался, что она не станет сопротивляться, поскольку была не из тех, кто долго держит обиду. Закончив разговор, она уже не поднимала больше эту тему и не стремилась наказать его своим дурным настроением.

Они продолжали болтать обо всем на свете. Кара казалась вполне спокойной и довольной, в то время как настроение Майка все ухудшалось, и это выводило его из себя. Рядом с ним была женщина, которая принимала его таким, какой он есть, и не выдвигала никаких требований. Он должен был радоваться этому, наслаждаться сексом с ней, но у нее выдались тяжелые выходные, и он не мог избавиться от ощущения, что было бы несправедливо воспользоваться сейчас ее незащищенностью и уязвимостью.

Заметив, какими глазами Майк смотрит, как она расправляется с мороженым, Кара улыбнулась.

Ну хорошо, может, она не такая уж незащищенная и уязвимая сегодня, зато он чувствовал себя так, словно с него содрали кожу. После разговора с ней он чувствовал себя почти несчастным оттого, что получал все, чего хотел, и думал, что нужно держаться подальше от серьезных отношений.

И вместо того чтобы остаться, пожелал ей спокойной ночи и уехал домой.

В понедельник утром Майк обреченно смотрел на груду бумаг на столе, которая, казалось, выросла за выходные. У него была помощница по административной части, работавшая на полставки, пятидесятипятилетняя женщина по имени Рейчел, которая любила по-матерински опекать его и других офицеров, работавших под его началом. По счастью, она пришла на работу в то утро, и, когда вошла в его кабинет с двумя чашками кофе, он с благодарностью взял свою чашку, и они принялись за работу.

Пролистывая бумаги, Рейчел делала заметки, обновляла его рабочий календарь и сортировала все по отдельным стопкам, чтобы потом сложить в соответствующие папки.

Час спустя они добрались почти до самого дна коробки для входящих документов. Слава Богу, теперь снова можно нормально работать.

– Что бы я без вас делал? – задал он своей помощнице риторический вопрос. – Просто ума не приложу!

– Ваш отец всегда говорил то же самое, – улыбнулась Рейчел. – Значит, я хорошо делаю свою работу.

Когда она улыбалась, то выглядела значительно моложе своих лет.

– Мой отец умный человек, – улыбнулся ей Майк, мысленно представляя Саймона в том же самом кресле, где теперь сидел он.

– У вас есть много от него. Вас так же уважают коллеги, любят женщины. – Она улыбнулась.

– Женщины? – переспросил Майк. С тех пор как он вернулся в Серендипити, он что-то не замечал, чтобы кто-то из женщин уделял ему особое внимание.

– И в этом вы тоже похожи на своего отца, спаси его Господь. Когда он положил глаз на вашу маму, все другие женщины перестали для него существовать.

– Неужели? Отец с самого начала был обречен?

Ему хотелось услышать о том, какими были Саймон и Элла в молодости, после того как Рекс сбежал и они стали жить вместе.

Он часто задавался вопросом, как все случилось. Сначала Саймон совершил благородный поступок, а потом действительно влюбился в Эллу или же он всегда любил Эллу, но ему мешало присутствие Рекса в ее жизни? Майк думал и о матери. Вышла ли она замуж за Саймона по любви или по необходимости, от отчаяния? Да, сейчас она любит Саймона, в этом не могло быть никаких сомнений, но что было тогда, в самом начале их отношений? Возможно, именно беременность заставила Эллу сделать выбор, которого она бы ни за что не сделала, сложись все иначе.