– Так и есть, не правда ли? Мое любимое время дня. Собственно говоря, я шел, чтобы нанести вам визит.

  Эллианна нахмурилась. Даже она знала, что в обществе утренние визиты нужно было наносить после двенадцати часов.

  – Так рано?

  – На самом деле я собирался узнать у Тиммса, в каком часу лучше к вам заглянуть. Но так еще лучше. Могу я сопроводить вас во время вашей прогулки, куда бы вы ни направлялись?

  Что, позволить Уэллстоуну проводить ее к его собственному дому? Эллианна смяла письмо в кулаке.

  – О, мы просто собирались в парк, – ответила она, а удивленное движение горничной выдало ее ложь.

  – Великолепно, – ответил виконт, – туда я собирался пойти сразу после вашего дома. – Он положил ее обтянутую перчаткой ладонь на свою руку и повернул в направлении, противоположном тому, куда Эллианна двигалась. – Если только вы не возражаете против моего сопровождения? Мне хотелось бы знать, как продвигаются ваши дела в городе и все ли складывается к вашему удовлетворению.

  Уэллстоун имел в виду мистера Латтимера или барона Стрикленда, догадалась она, и выразился так дипломатично из-за горничной. Эллианна тоже могла вести себя дипломатично.

  – Сейчас все в порядке.

  До самого парка лорд Уэллстоун, не умолкая, поддерживал разговор, указывая то на знаменитый сад, то на внушительное архитектурное сооружение. Он делал замечания как по поводу чистокровных лошадей, которые утренним галопом проносились мимо них, так и насчет ломовых лошадей, тянущих свою ношу. Так как Эллианне оставалось только кивать и время от времени вставлять «О?», то у нее появился шанс подумать. Если она собирается платить за услуги этого человека, то ей придется быть честной с ним. В конце концов, она ждет того же в ответ. И что произошло с ее решимостью вести себя властно, уверенно и отдавать приказы? Она отказывалась превращаться в взволнованную, несообразительную дурочку только потому, что ее спутник – высокий, привлекательный, очаровательный и эрудированный, сложен как римский воин и…

  – Милли, – обращаясь к горничной, проговорила девушка, как только они оказались на пешеходной дорожке в парке вблизи нескольких скамеек, – почему бы тебе не присесть и ненадолго порадоваться редкому солнечному свету? Мы с его сиятельством прогуляемся чуть дальше, но останемся у тебя на виду.

  Вот, она действует решительно, в то же время демонстрируя согласие с правилами высшего света – теми правилами, которым, как ожидается, следует виконт. Гордясь собой, Эллианна высоко подняла голову и пошла дальше по дорожке, пока не обнаружила еще одну скамью, установленную на небольшом подъеме, в стороне от пешеходного потока.

  – Отсюда открывается чудесный вид, не так ли, милорд?

  Все, что Стоуни мог видеть – это мерзопакостную черную шляпку, но он согласился с мисс Кейн, и присел рядом с ней: не так близко, чтобы намекнуть на что-то непристойное, и не слишком далеко, чтобы их слова можно было подслушать.

  Но никаких слов не последовало. Мисс Кейн уставилась на открывающийся вид, комкая в руках носовой платок.

  Наконец Стоуни произнес:

  – Возможно, нам следует начать заново.

  – Да, мне бы этого хотелось.

  Он кивнул.

  – Рад познакомиться с вами, мисс Кейн. Я – Обри, виконт Уэллстоун, но друзья зовут меня Стоуни, и я к вашим услугам. – Виконт протянул ей руку, и она уронила в нее свой носовой платок. Черт бы все побрал, эта женщина понятия не имеет о том, что надо пожать руку, или протянуть пальцы для вежливого поцелуя. Нет, оказалось, что это не платок, а письмо, смятое в комок.

  Он просмотрел на мисс Кейн, или на то, что он мог увидеть под полями ее шляпки, но не увидел там никаких ответов, только бледные щеки и глаза в тени. Так что Стоуни разгладил сложенный, запечатанный лист бумаги и увидел собственное имя, надписанное снаружи.

  – Я собиралась зайти к вам домой, чтобы доставить это.

  Когда он сломал пальцем печать, из письма выпал банковский чек, много раз сложенный и измятый, но все еще читаемый, все еще выписанный на одну сотню благословенных фунтов. Стоуни приподнял одну светлую бровь.

  – Мне нужна ваша помощь, – вот все, что сказала мисс Кейн.

  – Вы ее получите.

  – Но есть условия, – проговорила она, в то же время, как виконт добавил: – В зависимости от ваших требований.

  – Это справедливо, – согласилась Эллианна. – Вы не должны связывать себя договором, пока не узнаете, что от вас ожидают.

  – Ничего незаконного, я надеюсь, – с улыбкой ответил он, думая о том, как эта серьезная старая дева станет просить его сопроводить ее в игорные притоны и публичные дома – худшее, что он мог придумать насчет ее ожиданий.

  – Этого я не могу обещать.

  Эти слова сразу стерли улыбку с его лица.

  – Возможно, так как мы начали знакомство заново, нам следует начать дело с начала.

  – Очень хорошо. Проще говоря, моя сестра пропала. Я сделаю все, что потребуется, чтобы найти ее, даже наняла…

  – Сыщика с Боу-стрит?

  – Верно. Мистера Латтимера. За исключением того, что он не может пойти в те места, куда можете отправиться вы. Он не может представить меня членам высшего общества, которые могут вспомнить, что встречали ее, или помнят, с кем она могла говорить, или то, заинтересовал ли ее какой-то определенный джентльмен. Он не может наводить справки в джентльменских клубах о тех, кто покинул город, или кому были так отчаянно нужны деньги, чтобы этот человек смог бы похитить наследницу.

  Стоуни шумно выдохнул.

  – Вы думаете, что именно это могло случиться с вашей сестрой?

  – Я не знаю. Я не получила письмо с суммой выкупа, и никто не опубликовал объявления о свадьбе с требованием ее приданого. Я больше не знаю, чему верить.

  Расслышав дрожь в ее голосе, Стоуни начал тянуться за своим носовым платком, но мисс Кейн собралась с силами и проговорила:

  – Тем не менее, я верю в то, что найду ее.

  Стоуни знал, что Гвен уже превратилась бы в настоящий фонтан. Он был рад, что у мисс Кейн более решительный характер. Еще бы, ведь ей пришлось столкнуться с такой катастрофой. Теперь он ощутил неловкость из-за того, как пренебрежительно рассуждал о мисс Кейн. Не удивительно, что бедняжка готова к отправке в Бедлам. То же самое произошло бы с любым человеком на ее месте.

  – Почему бы вам не рассказать мне все, что вы знаете? Тогда я смогу лучше понять, что вы хотите от меня?

  Эллианна так и сделала. Она объяснила, как Изабелла поехала в Лондон по приглашению их тети – и настоянию самой Эллианны – чтобы увидеть город, встретиться с подходящими джентльменами и посетить несколько приемов. Ей не обязательно было искать мужа – ведь ей всего девятнадцать лет и внушительный доход. Девушка уехала из дома четыре месяца назад, задолго до старта Сезона в высшем обществе, чтобы посетить магазины и осмотреть достопримечательности.

  Ее первые письма были полны описаниями мест, которые Изабелла увидела, изобилия и кутерьмы, составляющими Лондон. Затем она написала о визитах вместе с тетей Августой и о полученных приглашениях. Здоровье тети ухудшается, отметила девушка, поэтому они не принимают так много из них, сколько можно было надеяться, но она все равно довольна. Не привыкшая каждый вечер бывать на трех разных увеселениях и по четыре раза в день менять туалеты, Изабелла радовалась тому, что имеет возможность завести несколько новых знакомств. Один друг стал для нее особенным, как она надеялась, но не осмеливалась изливать свои эмоции на бумагу, даже собственной сестре – до тех пор, пока она не будет уверена, что ее чувства взаимны.

  – Ах, безымянный поклонник.

  Эллианна кивнула.

  – Она никогда не упоминала его имени, называла только своим особенным другом, и то, что тетя Августа не поощряла его интерес.

  – Что могло означать: ваша тетя знала, что этот парень недостоин ее.

  – Или это могло означать, что у нее есть на примете другой выбор, более высокий по рождению.

  – Это не…

  – Да, барон Стрикленд.

  – Но он слишком стар и чересчур искушен для невинной девушки. Без сомнения, ваша тетя не могла способствовать браку между ними?

  – Уверяю вас, она могла это сделать, несмотря на мои возражения. В предпоследнем письме Изабелла написала о прогулке в экипаже с его сиятельством. Тетя Августа заявила, она слишком больна, чтобы покидать дом, и Стрикленд оказался единственным, кому она доверяла сопровождать мою сестру.

  – Неудивительно, что девушка исчезла.

  – Нет, она исчезла не потому, что боялась брака с лордом Стриклендом. Она знает, что я никогда не позволю ей выйти замуж против ее воли. А барон знает, что я контролирую ее приданое, так что та собственность, которую он желает заполучить, никогда не попадет в его алчные руки.

  – Необычно, не так ли, что одна молодая женщина управляет поместьем другой юной особы?

  – Необычно, но не так уж диковинно. Когда мне исполнилось двадцать один год, я решила более тщательно проверить наше наследство. Я обнаружила, что опекуны банка, наши опекуны, присваивают себе средства. Имея доказательства, мне удалось через суд заставить их отказаться от опекунства – и вернуть деньги, конечно же, – или сесть в тюрьму. После них никто не был назначен нашим опекуном.

  На Стоуни это произвело впечатление, и он сказал ей об этом.

  Мисс Кейн поблагодарила его, заметив:

  – У меня есть способности к математике.

  Что компенсирует, решил виконт, тот факт, что у нее нет фигуры.

  – Итак, вы управляете Кейн-банком?

  – Не ежедневными операциями, конечно же, для этого я нашла честных управляющих. Но да, я присматриваю за банком. И за нашими инвестициями, и за Фэйрвью. Это наше поместье, которое раньше принадлежало барону Стрикленду – до тех пор, пока он утратил право на эту заложенную недвижимости, еще до того, как родилась Изабелла.

  – Вы сказали, что контролируете приданое сестры, но не может ли отчаявшийся мужчина не оставить вам выбора?

  – Вы имеете в виду – заставить Изабеллу пойти к алтарю? Не думаю. Я научила сестру, как отваживать назойливых поклонников, и как защитить себя от тех, кто, как барон, может стать, хм, чересчур любвеобильным.

  – Вы научили ее исходя из собственного опыта, я так понимаю?

  – К моему сожалению. Я была первой, кого барон Стрикленд выбрал в качестве невесты, что естественно, ведь я старше и меня не так хорошо защищали, как Изабеллу.

  Кажется, Стоуни все еще удастся попрактиковать сегодня свои боксерские навыки, и сделает он это на лице Стрикленда!

  – Но вы избежали его поползновений. Так как ваша сестра сейчас не леди Стрикленд, и не помолвлена с ним, то мы можем предположить, что и ей это тоже удалось. И что потом?

  – Потом ничего.

  – Черт. Прошу прощения.

  – Не нужно извиняться. Я абсолютно с вами согласна. Черт.

 Глава 9

  Стоуни больше не смог сидеть спокойно. Он вскочил и начал ходить вокруг скамьи.

  – Надо же, как все запутано. Вы больше не получали никаких известий от вашей тетушки?

  – Следующее письмо из Лондона я получила месяц назад, от поверенного тети Августы, который извещал меня о ее смерти. Ее останки должны были отправить в Чансфорд-Фолд в Йоркшире, чтобы она обрела последнее пристанище рядом с ее родителями. Он был достаточно любезен, чтобы приложить к письму копию завещания моей тети.

  – А от вашей сестры?

  – Она, конечно же, упомянута в завещании, но поверенный ничего не написал про нее. Я ожидала, что она вернется домой в течение нескольких дней, или придет письмо, в котором она пишет, что какая-нибудь подруга пригласила ее в гости. Я получила одно письмо, которое переслали сюда, в Лондон, из дома: оно оказалось настолько покрытым пятнами и испачканным, что я не смогла прочитать его. Она знала, что не сможет остаться на Слоан-стрит, ведь в доме не было никого, кроме слуг, кто мог бы составить ей компанию. Когда я больше ничего не получила, то подумала, что почта, должно быть, заблудилась, и сестра развлекается где-то на загородной вечеринке. Я даже подумала, не вынудило ли ее чувство долга сопровождать останки тети в резиденцию маркиза Частона.

  – А вы бы поехали туда?

  – К семье, которая никогда не признавала брак моей матери? Которая не потрудилась прислать соболезнования по поводу ее смерти? К дяде, который не поинтересовался благополучием своих племянниц, когда они остались сиротами? Нет, я не поехала в Йоркшир. Я отправила туда посыльного.

  – А сами в это время поехали в Лондон. – Сознание Стоуни неслось вперед, словно гончая по следу, разыскивая ответы. – Что сказали слуги?

  – Камеристка тети Августы, как оказалось, сопровождала ее тело в Йоркшир, где живет ее собственная семья. Экономка забрала свою пенсию и серебряные подсвечники тети и эмигрировала в Канаду. Горничные нашли себе новые места, Бог знает где. А Тиммс… что ж, от него было не так много помощи.