И Стоуни тоже будет там.

 Глава 27

  У Стоуни было дурное предчувствие по поводу этого вечера. Возможно, у него просто начинается ангина после вчерашнего дождя, или он слишком много выпил прошлым вечером, сидя в одиночестве в библиотеке. Или, может быть, виконт не стал доверять ни одному человеку, который отправился бы на обед с Эллианной. Не важно, по какой причине, но Стоуни ощущал беспокойство.

  Он был настолько взволнован, что отправился на Боу-стрит, чтобы поговорить с Латтимером.

  Сыщик оказался слишком занят, чтобы выслушивать неопределенные, надоедливые подозрения Стоуни.

  – Конечно, этот парень чуточку безумен. С такой работой это неудивительно. Но он – блестящий анатом, вы же знаете. Посвящен в рыцари за успехи на этом поприще и все такое.

  Затем Латтимер сообщил, что всем сыщикам досаждает пресса и те, кому не дают покоя убитые девушки. Все, кто связан с ведомством магистрата, работают без перерывов на сон, ванну или приличную еду, пытаясь поймать «парикмахера», пока тот не нашел новую жертву. Так что неудивительно, что сэр Джон не в лучшей форме. Латтимер с презрением бросил взгляд на безупречный, элегантный наряд Стоуни.

  – Некоторые из нас стараются поймать убийцу, а не привлечь взгляды всех девиц Лондона. Я считаю, сэру Джону повезло составить компанию мисс Кейн сегодня вечером, и эту награду он, безусловно, заслужил.

  Стоуни задался вопросом о том, насколько рвение Латтимера подогревается обещанным денежным вознаграждением. Он прочитал объявление, вывешенное возле двери на Боу-стри, в котором значилась астрономическая сумма за арест убийцы. Виконт знал, что некоторая часть суммы пожертвована Эллианной, но к ней добавились фунты от обеспокоенных граждан, от правительства, от хозяина убитой служанки, от друзей погибшей актрисы. Группа проституток из Ковент-Гардена внесла по несколько пенсов, чтобы улицы снова стали безопасными для их сестер. Теперь вознаграждение составляло громадную сумму. Латтимер может позволить себе еще несколько часов обойтись без сна, чтобы найти владельца кинжала. У него нет времени на то, чтобы охранять мисс Кейн.

  Стоуни не обнадежило мнение сыщика о сэре Джоне Томасфорде. Он все еще ощущал, что у него, как и у тети Лалли, по спине пробегает холодок – и вовсе не из-за сырой, моросящей погоды. Его друг капитан Брисбен всегда говорил, что лучшая защита солдата – это внутренний голос инстинкта. Интуиция Стоуни кричала ему в ухо: «Опасность! Опасность!».

  Поэтому пораньше этим же вечером он отправился верхом на Слоан-стрит и поджидал в седле, в тени и под дождем, закутавшись в плащ с пелериной для верховой езды. В это время года сумерки наступали поздно, но в этот вечер на небе оказалось достаточно облаков, а между домами – много деревьев, которые могли предложить укрытие, хотя и плохо защищали от холодных капель, стекавших по касторовой шляпе и шее виконта. И с каждой каплей он спрашивал себя: какого дьявола я тут делаю.

  Ему просто нужно удостовериться, отвечал сам себе Стоуни, что сэр Джон не придумает никакой причины оставить горничную Эллианны дома. Кто знает, что беспринципный человек может сделать в движущемся экипаже? Стоуни знал это, и намеревался сделать все, что в его силах, чтобы Эллианна не узнала об этом, по крайней мере, не с этой черной вороной.

  Через некоторое время, горничная в сером плаще уселась в скромный экипаж, как и положено. Затем вышла мисс Кейн, в зеленом плаще и черной шляпке, отделанной рюшами и шелковыми побегами зеленого плюща, которую Стоуни прежде не видел. В тот момент, когда она поднималась в экипаж, продемонстрировав стройные лодыжки, виконт заметил, что Эллианна надела крепкие полуботинки. Перед тем, как занять свое место, она передала зонт сэру Джону, чтобы тот сложил его.

  Из своего укрытия Стоуни мог видеть, что она улыбается, и почувствовал себя дураком. Ревнивым дураком, к тому же. Он отправится домой, примет горячую ванну, затем отвезет Гвен на приятный обед в Палтни, как запланировано. Вероятно, это станет еще одним напрасно потраченным усилием, но, по крайней мере, там хорошо кормят.

  Проблема состояла в том, что карета сэра Джона направилась на восток по Слоан-стрит. Зал, где должна была состояться лекция, располагался к западу по Слоан-стрит. Виконт смотрел вслед черному экипажу, ощущая, как холодок вдоль его спины превращается в острую боль, словно кто-то приставил к ней нож. Или он просто слишком много времени провел под дождем, слишком долго просидел в седле, не двигаясь с места.

  Дом, горячая ванна и хорошая еда… или унылая погоня под дождем за экипажем, еще одна пустая затея? Хмм.

  Эллианна тоже удивилась, что карета не развернулась.

  Когда она спросила, не перепутал ли кучер адрес, сэр Джон потянулся через экипаж и положил обтянутую перчаткой ладонь на ее руки.

  – Моя дорогая мисс Кейн, боюсь, у меня для вас плохие новости. Я хотел подождать и сказать вам, когда мы подъедем к месту назначения, чтобы вы меньше волновались.

  – О Боже, моя сестра?

  – Конечно, я не могу быть уверенным, без вашего опознания. Но у этой последней жертвы зеленые глаза и светлые ресницы, как и у вас. Я знал, что вы не захотите ждать до завтра, и не мог позволить вам прочитать об этом в газетах, или сидеть на лекции в неведении.

  – Конечно, нет. Благодарю вас. Очень любезно с вашей стороны.

  Эллианна задалась вопросом, почему мистер Латтимер или другой подручный с Боу-стри не пришли, чтобы сообщить ей об этом. Она также удивилась тому, что не чувствует себя слишком сильно расстроенной, словно уже приняла тот факт, что Изабелла потеряна навсегда. Мисс Кейн жалела только о том, что рядом с ней сидит не Стоуни, а другой джентльмен, которого, кажется, больше чем когда-либо взволновала эта новость о последнем убийстве.

  Сэр Джон принял ванну, побрился и нарядился, как положено, в вечерний костюм, но одежда мешком висела на его быстро похудевшей фигуре. Его шейный платок был ужасно измят, а волосы после дождя свисали сальными и влажными прядями. Губы коронера стали тоньше, морщины на лбу – глубже, но карие глаза все равно блестели, каким-то лихорадочным блеском. Очевидно, бедняга расстроен тем, что не смог предотвратить еще одно убийство. Эллианна позволила своей руке остаться под его ладонью чуть дольше, а потом отняла ее.

  На пути в морг Эллианна не пыталась завести вежливый разговор, а сэр Джон уважал ее молчание. Она пыталась не думать о последней жертве убийцы, но обнаружила, что вспоминает время, когда Изабелла только начинала ходить, рыжие волосы создавали нимб вокруг ее головы, когда малютка протягивала руки к старшей сестре, чтобы та подняла ее. Нет, это слишком болезненно. У нее впереди еще много лет, чтобы оплакивать сестру, чтобы доставать одно драгоценное воспоминание за другим. Она не станет думать про Изабеллу, и эта погибшая девушка не окажется Изабеллой.

  Вместо этого Эллианна подумала о Стоуни, и о том, насколько искренним было его беспокойство за нее. Бесспорно, она ему небезразлична, и этого может быть достаточно. Огромное количество браков основано на гораздо меньшем. Виконт собирался нанести визит завтра утром, и Эллианна твердо решила выяснить, каковы его настоящие чувства, даже если ей придется ударить этого олуха ридикюлем по голове, как она проделала это с Бланшаром. Конечно, она не собирается колотить Стоуни той сумочкой, которая была с ней сегодня вечером. После его визита Эллианна решила взять ридикюль побольше, чтобы туда влез маленький пистолет. Сейчас она прижала сумочку к себе, словно та могла защитить ее от дурных новостей. По крайней мере, так ее пальцы перестали дрожать, ведь рука сэра Джона не смогла успокоить эту дрожь.

  В это время, почти ночью, в офисе коронера почти никого не было. Только один клерк оставался за столом, строча отчеты при свете масляной лампы. Он встал, когда Эллианна прошла мимо него, и молча склонил голову перед сэром Джоном, а затем вернулся к работе. Помимо этого в помещении было тихо, как в могиле.

  Горничная Эллианны задрожала, широко раскрыв глаза и крепко сжимая в руках зонтик.

  – Может быть, вашей горничной будет лучше, если она подождет наверху? – предложил сэр Джон. – Дженкинс сможет присмотреть за ней.

  – О, да, мисс Кейн, пожалуйста. Я не хочу видеть мертвецов! Особенно тех, которых убили.

  Эллианна согласилась, и сэр Джон усадил девушку за пустой стол возле двери. Затем он взял фонарь и повел Эллианну к каменным ступеням, которые вели вниз, в недра здания, в огромное, холодное помещение, которое и занимал морг.

  Эллианна закуталась в плащ и прижала ридикюль к груди в поисках тепла и комфорта. Она следовала за сэром Джоном через открытое пространство, их шаги эхом отзывались в комнате с высоким потолком. На стенах все еще горели лампы, но она была рада, что фонарь тоже помогал рассеивать тени.

  Сэр Джон подвел ее к еще одному столу, еще одному прикрытому простыней телу. Эллианна была уверена в том, что он слышит, как стучат ее зубы, но сэр Джон, казалось, не замечал ни холода, ни мрака, ни ее страданий. Его внимание сосредоточилось на мертвой женщине и на тех тайнах, которые она могла поведать.

  – Вы увидите, что алгоритм преступных действий тот же самый. Метод убийства, вот что я имею в виду. Клинок той же длины и ширины, если не идентичный. Завтра, после дальнейших исследований, мы будем знать больше.

  Эллианне захотелось закричать, чтобы сэр Джон замолчал, что она не хочет знать ужасные детали, только то, является ли эта женщина ее сестрой или нет. Ей хотелось приказать ему сейчас же, немедленно, спустить простыню вниз, чтобы с ужасным ожиданием так или иначе было покончено. Эллианна могла смотреть в лицо правде, но не с неизвестностью и ожиданием.

  Как раз в тот момент, когда Эллианна была готова ухватиться за краешек простыни, сэр Джон прервал свой монолог о том, каким образом была обрита женщина. Затем он поднял ткань, закрывавшую лицо покойной.

  Это оказалась не Изабелла. Эллианна почувствовала, как от облегчения у нее подогнулись колени. Затем она пришла в замешательство.

  – Эта женщина намного старше, чем моя сестра. Кажется, она ближе к сорока, чем к двадцати, и у нее круглое лицо. И смуглый цвет лица, и родинка на подбородке. Как вы могли подумать, что эта женщина может приходиться мне сестрой? – В следующее мгновение Эллианна разозлилась. – Вы не могли бы поверить, что это Изабелла, ни на одну секунду. Привезти меня сюда, рассказать мне о ней – это очень жестоко с вашей стороны, сэр Джон, и недостойно.

  – Нет, нет. Никогда не имел в виду ничего подобного, милая леди, никакой жестокости. Мне показалось, я увидел некоторое сходство в ее наружности. Мне нужно было ваше подтверждение. Зеленые глаза, видите ли. – Он потянулся, чтобы приподнять одно веко у женщины, но Эллианна остановила его.

  – Нет, я увидела достаточно. Это не моя сестра. Я хочу уйти отсюда.

  – Конечно, конечно. Через минуту. Я должен взять кое-какие бумаги из кабинета перед тем, как мы уйдем. – Он указал на закрытую дверь с одной стороны комнаты. – И я думаю, что вам не помешает выпить немного вина. Подобное зрелище нанесло удар по вашим нервам, за что я приношу вам почтительные извинения. И этот холод, конечно же. Пожалуйста, позвольте мне налить вам немного хереса или мадеры, если вы предпочитаете ее. Думаю, да, я думаю, что мне самому нужно немного выпить.

  Эллианна все еще ощущала слабость в коленях, а холод на самом деле просачивался сквозь ее ступни прямо в кости. Ей не помешает тонизирующее средство. Сэр Джон выглядел таким пристыженным и упавшим духом, что она согласилась. Возможно, алкоголь вернет немного краски на его лицо, а не то кто-то может спутать сэра Джона с его трупами.

  Мисс Кейн ждала у двери кабинета, пока он зажег лампу и выдвинул ящик у стола, чтобы найти два бокала для вина. Графин уже стоял на поверхности из темного дерева. Когда Эллианна вошла в маленькую комнату, то сразу отметила, что сэр Джон, в отличие от Дженкинса, содержит свой стол в идеальном порядке. Она опустила ридикюль на стул возле двери и подошла ближе, чтобы взять бокал, который сэр Джон наполнил. Девушка также заметила, что у него, кажется, начал дергаться один глаз, но его рука при этом оставалась совершенно твердой.

  Твердая рука? Разве не так говорили насчет убийцы? Эллианна посмотрела обратно на сумочку, а затем рассмеялась собственной пугливости. Конечно же, у него твердая рука. Он же обучался хирургии. Не то чтобы его пациенты жаловались на то, что его рука дрожит, сказала она себе, улыбнувшись при этом.

  – Ах, я вижу, что вы уже пришли в себя. Какая замечательная черта для леди – такое самообладание, такой контроль над эмоциями.

  Сэр Джон не видел, как она вела себя со Стоуни, отметила Эллианна, снова улыбнувшись этому воспоминанию.

  Ободренный этой улыбкой, сэр Джон продолжил: