– На самом деле, я нахожу в вас много черт, достойных восхищения, дорогая леди. Ваш ум, ваш стойкий характер, отсутствие у вас отталкивающего легкомыслия, свойственного столь многим молодым женщинам. И, конечно же, ваш интерес к тем, кому меньше повезло в жизни, ваша предупредительность…

  – Пожалуйста, прекратите. Вы вскружите мне голову своей похвалой. – Она быстро отпила вина, надеясь положить конец этому разговору.

  – Ах, и скромность. Я забыл о скромности, это еще одна замечательная черта в женщине. Вижу, что я смутил вас своими комплиментами, но все они искренние. И я не заговорил бы об этом так внезапно, если бы не боялся, что вы можете покинуть город после злосчастных слухов.

  – Да, я планировала уехать завтра или послезавтра, как только встречусь с поверенным насчет продолжения поисков сестры. – Эллианна поставила полупустой бокал на стол, рядом с графином. – Так что вы должны понимать, как много мне еще нужно сделать, чтобы приготовиться к отъезду.

  Сэр Джон проигнорировал ее намек, схватил ее за руку и крепко сжал.

  – Тогда я должен высказаться сегодня вечером. Я осознаю, что мое состояние не может сравниться с вашим. Да и чье может? Но я ни в коем случае не бедный, и мой рыцарский титул так же хорош, как и тот, которым владел ваш отец. Мне дали понять, что когда-нибудь мне могут пожаловать даже титул баронета. И кто знает, что будет потом? Мое происхождение достаточно высокое, а мой…

  Эллианна попыталась вырвать руку, но он не выпускал ее ладонь.

  – Пожалуйста, не продолжайте, сэр Джон.

  – Я должен. – К ужасу Эллианны, он опустился на колени, все еще до боли крепко сжимая ее пальцы. – Я должен, потому что как еще мне удастся убедить вас, что я достоин вашего расположения? Достоин вступить с вами в брак? Моя дорогая мисс Кейн, в ту самую минуту, как я увидел вас, я понял, что нам суждено провести вечность вместе. Сделайте меня самым счастливым мужчиной на земле и согласитесь стать моей женой.

  – Я… я не могу, сэр. Пожалуйста, встаньте. – Эллианна дернула его за руку, которая теперь сжимала ее пальцы, как тиски. Все, о чем она могла думать – это о том, что Стоуни снова оказался прав. Ей ни за что не следовало соглашаться на встречу с сэром Джоном. Она сделала глубокий вдох и произнесла: – Вы оказали мне большую честь, и я уверена, что любая другая женщина будет счастлива принять ваше благородное предложение. Однако я твердо намерена остаться незамужней.

  – Вы не можете! Это против естественного хода вещей, кощунство.

  – Без сомнения, это мое решение, а не преступление против человечества. – Эллианна попыталась сгладить ситуацию. – Я уверена, что милостивый Господь простит меня за то, что я не хочу плодиться и размножаться, потому что в мире и так достаточно рыжеволосых людей.

  Сэр Джон не увидел юмора в ее словах, но поднялся на ноги, все еще сжимая ее руку.

  – Нет, вы должны выйти за меня замуж! Я все спланировал.

  Теперь Эллианну начали раздражать как его настойчивость, так и продолжительный отказ отпустить ее.

  – Я ничего не должна делать, сэр, кроме того, чтобы пойти домой и закончить упаковку вещей. У вас нет права строить какие-то планы без консультации со мной, так что я не чувствую себя ответственной за ваше разочарование.

  – Но вы улыбались мне! Вы попросили леди Уэллстоун пригласить меня на обед в вашу честь. Вы принимали мои приглашения!

  – Ваши приглашения на лекции, а не предложения о браке. Я старалась вести себя вежливо, ничего более. А теперь прекратите вести себя глупо прежде, чем мы оба произнесем что-то такое, о чем пожалеем.

  – Нет! Вы – моя! – Сэр Джон притянул ее к себе, едва не сбив с ног, с силой которая, как призналась себе Эллианна, удивила и слегка испугала ее. Он поцеловал ее, если, конечно, можно назвать поцелуем то, как одни губы сильно прижались к другим. Эллианна сомневалась в этом. Его губы были сухими, потрескавшимися, грубыми и причиняли ей боль, прижимая ее губы к зубам. Она ощутила привкус крови на языке. Это насилие, а не объятие, и Эллианна не станет терпеть это, не важно, как сильно ей жаль сбитого с толку человека. Она оттолкнула сэра Джона, и тот выпустил ее, тяжело дыша.

  – Видите? Вы – моя!

  – Не вижу ничего подобного. – Она вытерла рот тыльной стороной перчатки. Затем, когда сэр Джон был готов снова схватить ее, она взяла свой бокал с вином и выплеснула содержимое ему в лицо.

  – Сука! – закричал он, вытирая жидкость, попавшую ему в глаза.

  Эллианна воспользовалась шансом сбежать. Она была уже в нескольких дюймах от двери – и своего ридикюля – когда сэр Джон схватил ее сзади. Он прижал ее спиной к своей костлявой груди, одна жилистая рука обвилась вокруг ее талии, не давая поднять руки, пока коронер тащил ее от двери к столу с силой, удивительной для такого худого мужчины. Эллианна брыкалась, но это ни к чему не привело, он только сжал ее крепче, пока она едва могла дышать. Затем другая рука сэра Джона оказалась у ее горла, держа длинный, сверкающий нож. Кинжал. Его кончик с такой силой прижался к горлу Эллианны, что она не осмелилась сопротивляться.

  – Вы? – выдохнула она.

  Сэр Джон засмеялся, и этот смех напоминал рычание.

  – Конечно. Кто еще мог убедиться, что преступления никогда не будут разгаданы?

  – Если вы прирежете меня, то об этом узнают. Моя горничная, Дженкинс. Они видели нас. Вы не можете надеяться, что вам удастся сбежать.

  Он снова издал такой же низкий звук.

  – Вы считаете, что я настолько глуп? – Сэр Джон протащил ее вокруг стола, пока она не увидела другую дверь, которую раньше не заметила. – Другой выход. Мне нужно только убить вас, выбежать на улицу с криком, что убийца поджидал нас здесь, и что он убегает вниз по улице. Или я могу просто сбежать. Знаете, мы же рядом с доками. У меня есть там корабль, яхта, но вы не могли знать об этом. Никто не знает. Я был осторожен, воспользовался другим именем, чтобы нанять команду. Я собирался взять вас с собой, в веселое свадебное путешествие. Теперь я понимаю, что так не пойдет, потому что вы – не та женщина, какой я вас считал. Я могу сбежать, да, я буду уже в море, когда они обнаружат ваше тело.

  – Вы безумны! – воскликнула Эллианна и немедленно осознала, что с ее стороны не совсем разумно говорить это маньяку, приставившему нож к ее горлу.

  Но он, кажется, не счел себя оскорбленным.

  – Безумие – понятие относительное. В самом деле, если бы мы поженились, то я мог бы объявить безумной вас и упрятать в сумасшедший дом до конца вашей жизни. Затем все ваши деньги стали бы моими. Но мне нужно подумать. – Сэр Джон ткнул ее незащищенное горло кончиком кинжала, чтобы заставить девушку замолчать.

  Эллианна не могла представить, что его лишенные здравого смысла размышления принесут ей какую-то пользу, поэтому заговорила:

  – Что, если я дам вам денег? Я могу выписать чек на свой банк.

  – И магистрат будет поджидать меня, когда я приду обналичить его? Вы расскажете им обо все сразу же, как только я отпущу вас.

  – Нет, клянусь, я этого не сделаю!

  – Вы отпустите на свободу преступника, отдав ему к тому же свое состояние? – Он встряхнул Эллианну, клинок рассек кожу, и та почувствовала, как кровь потекла по ее шее. Но она так оцепенела от страха, что не ощущала боли. – Я не такой глупец!

  – Конечно, не глупец. – А вот она проявила глупость и поплатится за это своей жизнью, если только не сумеет предложить ему альтернативу. – В конце концов, вас посвятили в рыцари за ваши выдающиеся способности. Но, без сомнения, есть какой-то способ, чтобы вы получили деньги, а я осталась в живых.

  – И то, и другое! Я практически получил и то, и другое, – воскликнул сэр Джон, едва не плача. – Теперь я не могу доверять вам, даже если вы пообещаете выйти за меня замуж.

  Именно таким было бы следующее предложение Эллианны.

  – Нет, вам придется умереть.

  А такой вариант Эллианна предпочла бы не выбирать.

 Глава 28


  Прежде чем сэр Джон смог начать действовать, Эллианна попыталась отвлечь его. Несомненно, ее горничная заметит и спустится, чтобы узнать, почему они так задержались. А если она не окажется достаточно храброй, чтобы прийти сюда, то горничная может послать Дженкинса, если пройдет достаточно времени.

  Эллианне уже казалось, будто прошло несколько часов.

  – А что насчет тех женщин? – спросила она, желая потянуть время. – Других женщин. Почему вы…?

  – Первый раз был случайностью. А остальные – ваша вина. Да, это ваша вина.

  – Как я могу отвечать за это? Я даже не знала их имен! Никогда не видела до того, как они оказались здесь.

  – Но я хотел, чтобы вы вернулись. Вы вели себя так заинтересованно и вежливо. Я должен был поддержать ваш интерес к ним, ко мне.

  – Вы убили четыре – нет, пять – женщин, чтобы я вернулась посмотреть на них, на тот случай, что одна из них окажется моей сестрой? – Эллианна никогда не сталкивалась с подобным безумием, понятия не имела, что существует подобная моральная извращенность, и не знала, как с этим бороться.

  Сэр Джон кивнул, и Эллианна ощутила это движение у собственного затылка, но рука с кинжалом не дрогнула.

  – Понимаете, я с самого начала понял, что мы отлично подойдем друг другу. До тех пор, пока вы…

  Эллианна не могла понять, что творится в его истерзанном сознании, но догадывалась, что не стоит напоминать ему о своем отказе. Рука сэра Джона крепче сжала ее талию, а его голос сделался более пронзительным. Дыхание мужчины стало тяжелее, и она могла ощущать тошнотворный запах его пота.

  Значит, ей нужно попытаться заставить его говорить о чем-то другом.

  – Вы сказали – случайность? Разве вы не смогли бы объяснить это судье? Я уверена, что человеку с вашей заслуженной репутацией поверили бы, если бы вы заявили, что это была самозащита или что-то иное, что вы не смогли контролировать.

  – Вы думаете, я хотел, чтобы кто-то узнал, что я посещал женщин подобного сорта? Она была всего лишь грязью, несмотря на важничанье и дорогие запросы. Грязь, говорю я!

  Его слюна попала на щеку Эллианне. Очевидно, первая убитая женщина тоже не являлась безопасной темой для разговора.

  – Но это была случайность?

  – Она смеялась надо мной.

  И поэтому у него соскользнула рука? Или так вышло, что сэр Джон в то время держал острый как бритва клинок у горла женщины? Эллианна попыталась напомнить себе, что этот человек безумен; ему необязательно поступать логично. Зато у него есть кинжал.

  – Но…?

  Теперь его не нужно было подстрекать.

  – Она назвала меня ничтожеством. Я не хотел убивать ее, просто напугать, потому что я разозлился. Затем она начала смеяться. Тогда мне пришлось остановить ее, иначе она продолжала бы смеяться, не веря в то, что я способен сделать и это тоже.

  Эллианна не назвала бы это случайностью, ни при каких обстоятельствах, но если эта тема заставляла безумца говорить, то она позволяла ей оставаться в живых. Она поклялась себе, что не засмеется – даже если что-то случайно покажется ей очень смешным.

  – А что произошло с ее волосами? Зачем вы сбрили их?

  – Как зачем, чтобы сделать ее уродливой, чтобы ни один мужчина больше не захотел ее.

  – Когда она уже была мертва?

  – Меня видели с этой куртизанкой, хотя никто из соседей и не знал меня. Мне пришлось потрудиться, чтобы ее трудно было опознать – чтобы никто не пришел сюда искать ее. А вы настояли на том, чтобы Боу-стрит развесило плакаты с изображениями других.

  – Я не понимаю. Если вы не хотели, чтобы ее опознали, то вы могли бы вместо этого спрятать ее тело. Зачем вы вообще позволили сыщикам найти ее?

  – Как почему, чтобы я мог провести расследование, конечно же, – буднично ответил сэр Джон, словно джентльмены каждый день убивали своих любовниц для того, чтобы впоследствии получить возможность законным образом расчленить их. Эллианна ощутила тошноту, как от давления на желудок, так и от хладнокровного помешательства ее захватчика. По крайней мере, она еще жива.

  Эллианна продолжала говорить.

  – Что вы сделали с ее волосами?

  – Я сохранил их, все волосы, в коробках. Понимаете, теперь она – моя. Я могу прикасаться к ним, когда захочу, и она не может смеяться. Знаете, она засмеялась, когда я спросил, могу ли я расчесать их. Чудесные волосы, вьющиеся, медового оттенка. Я постарался и расчесал их так, чтобы они не спутывались.

  Эллианна зажмурила глаза, пытаясь удержаться от крика, потому что с каждым его словом ее охватывал ужас. Ей нужно было сохранить здравый рассудок, но как она могла надеяться вразумить сумасшедшего? Рыдание вырвалось из ее горла.

  Он принял это за знак одобрения.

  – Я не видел ваших волос тогда, когда мы встретились в первый раз. На вас была уродливая черная шляпка, но вы сказали, что у вашей сестры они рыжие, как и у вас. Мне следовало посмотреть самому.