Вирджиния Хенли - Идеальный любовник

— Иди сюда. Верь мне.

Эмерелд и раньше много раз слышала от него подобные слова, но до этой минуты и представить себе не могла, как отчаянно ей хотелось снова услышать их от него. Она коснулась его ладоней и задрожала, почувствовав их теплую силу.

Шон крепко обнял ее, и они стояли рядом, не двигаясь. Ее голова покоилась у него на груди, и Эмерелд слышала биение его сердца. Шон поднял руку и провел по ее волосам.

— Я люблю тебя, Эмерелд.

Когда О'Тул заговорил, молодая женщина слышала гулкие удары его сердца и знала, что он говорит правду. Она взяла его ладонь и приложила к своей груди.

— Я люблю тебя, Шон.

Пока он обнимал ее, ему казалось, что их окружает любовь, и, стоя в этом волшебном круге, он ощущал, как весь его гнев, печаль и ненависть медленно покидают его. А потом, подобно кораблю, чьи паруса вновь наполнил ветер, Килдэр ощутил, как велика и неугасима его любовь. Восхитительное чувство покоя снизошло на него, а вместе с ним пришло и новое понимание собственной значимости, не имеющее ничего общего ни с титулом, ни с богатством.

О'Тул почувствовал себя бесконечно счастливым. Он поднял Эмерелд на руки и отнес на кровать. Раздевая ее, он воздал должное ее красоте, говоря молодой женщине все, что было у него на сердце. В постели он уложил ее на себя сверху и, осыпая бесконечными поцелуями, шептал ей, каким счастливым она его сделала.

— Я счастливейший человек на земле. Ты самая великодушная и щедрая из всех женщин. Ты отдаешь все без остатка. Я не удивлен, что ты родила близнецов. Подарить мне одного ребенка было для тебя недостаточно. Ты сразу одарила меня сыном и дочкой. Я хочу, чтобы ты научила меня быть таким же великодушным и щедрым. Позволь мне подарить тебе что-нибудь. Проси все, что захочешь, — настаивал он.

— Что ж, есть кое-что, — мягко начала Эмерелд. — Первый раз ты соблазнил меня с тайным умыслом. На этот раз я хочу, чтобы ты очаровал меня и завоевал по всем правилам.

Шон тяжело вздохнул:

— Ты маленькая шалунья. Я уже почти взял тебя, а ты вдруг хочешь, чтобы я начал ухаживать за тобой, как принято в свете.

— Доставь мне удовольствие, — шепнула она у самых его губ.

«Чайка» подняла якорь и отошла от мола на Англси. Прошло два часа после полуночи, и корабль должен был прибыть в Грейстоунс чуть позже четырех утра, как раз перед рассветом. В этот час Замок Лжи и все его обитатели будут покоиться в крепких объятиях Морфея.

Из дюжины матросов «Чайки» только трое хранили верность О'Тулам, остальные ради собственной выгоды готовы были предать друг друга.

По плану Уильяма они должны были захватить его собственные корабли «Цаплю» и «Ласточку», а вместе с ними и одно из судов О'Тула, которое он смог бы потом использовать в качестве предмета торга: О'Тулы обменяют его жену Эмбер на свой корабль.

А Джек хотел уничтожить и потопить все суда, стоящие на якоре в гавани Грейстоунса. При помощи пушек «Чайки», стрелявших четырехфунтовыми ядрами, это все равно что ловить рыбу в бочке. Большая часть команды поддерживала план Джека, потому что они ничем не рисковали. На их стороне был элемент внезапности. Они успеют все уничтожить в бухте, прежде чем О'Тулы смогут нанести ответный удар.

Когда Уильям Монтегью и Джек Реймонд начали отдавать матросам взаимоисключающие приказы, разногласия прорвались наружу.

— Подойдите ближе, какого черта вы держитесь так далеко? — проревел Уильям, обращаясь к первому помощнику.

— Нет! Держитесь подальше! С этой позиции мы можем поразить все корабли, — выступил против тестя Джек.

Когда пушкари побежали к орудиям, Монтегью прогремел:

— Что, ради всего святого, вы делаете? Никакого орудийного огня. Вы потопите мои корабли!

Матросы начали спорить, а Джек отвел Уильяма в сторону.

— Прочь с дороги, старый дурак. Ты слишком долго всем заправлял. Теперь моя очередь!

Уильям с побагровевшим лицом бросился на Джека, горя желанием сдавить своими бычьими руками горло молодого ублюдка. Защищаясь тростью, Реймонд ударил Уильяма по больной ноге. Пошатнувшись от боли, старик понял, что потерял контроль над всей операцией.

Охваченный приступом яростного сумасшествия, Уильям добрался до ящика с ружьями и схватил мушкет. Зарядив его пулей и насыпав порох, он вскарабкался на палубу и подошел к Джеку, нацелив ружье прямо ему в голову.

— Ни один гребаный выродок не будет управлять моими кораблями! — прорычал Монтегью. — Выполняй мои приказы или сдохнешь.

Джек не строил никаких иллюзий насчет своего тестя. Уильям Монтегью был самым хладнокровным человеком из всех, кого он знал. Коварство стало стилем его жизни. Джек отдал приказ подойти вплотную к «Цапле». Когда корабли оказались достаточно близко, Реймонд передал троим матросам приказ Уильяма перейти на ее борт. Этой троицей оказались те, кому платили О'Тулы.

Пока «Чайка» скользила по направлению к любимому кораблю Монтегью, «Ласточке», пришвартованной у пристани, Джек Реймонд понял, что ему выпал последний шанс сбежать от сумасшедшего Уильяма. Как только тот отдал приказ идти на абордаж, Джек ринулся вслед за матросами на борт «Ласточки».

Не колеблясь ни секунды, Монтегью нажал пальцем на курок мушкета. Свинцовые пули вонзились в спину Джека Реймонда, и тот рухнул на палубу. Предсмертный крик вырвался у него из горла.

Шон О'Тул тотчас проснулся. Инстинкт подсказал ему, что громкий треск, разбудивший его, это выстрел из мушкета. На какую-то долю секунды он растерялся, потом, сообразив, что находится в надвратной башне, О'Тул рванулся к высоко расположенному окну, выходящему на насыпную дорогу и гавань. За окном все еще царила тьма. Шон не увидел ничего, кроме корабельных огней на рейде в Грейстоунской бухте.

Пока Шон судорожно натягивал на себя одежду, Эмерелд села в постели и потянулась зажечь лампу.

— Не надо иллюминации, любимая!

— Что происходит?

Шон замялся, боясь встревожить ее.

— Скажи мне! Ты поклялся, что ничего не станешь скрывать!

Он быстро сел на край кровати и взял молодую женщину за руки.

— Вчера мне сообщили, что в Дублинской бухте видели корабль твоего отца. Вот почему мы туда отправились. Мы искали его, но не нашли. Я полагаю, что это предрассветная атака.

— О Господи, дети!

— Я не думаю, что они могли добраться до дома, не потревожив нас. Вероятно, их целью являются суда.

Эмерелд начала торопливо одеваться.

— Я должна идти к детям.

— Я пойду… Ты здесь будешь в большей безопасности.

— Нет, Шон, я должна идти в дом. Я не могу оставаться здесь в неведении.

Шон подавил снедавшее его желание тут же отправиться на пристань. Он не должен дать ей почувствовать, что корабли для него важнее, чем она, потому что это на самом деле не так.

— Ладно, идем, я провожу тебя в дом. Мы оба сможем убедиться, что дети и все остальные в безопасности.

Когда они спускались по лестнице, Эмерелд вцепилась в его руку:

— Все начинается сначала.

Беспомощность, прозвучавшая в ее голосе, ударила Шона в самое сердце. Пока они торопливо шли от привратницкой, первые проблески зари осветили небо. Он сжал ее пальцы:

— Нет, Эмерелд. Я клянусь тебе, что не допущу нового насилия.

Они вошли в большой дом и увидели, что все его обитатели бегают по Замку Лжи полуодетыми. Шон и Эмерелд бросились наверх, чтобы самим убедиться, что их близнецам не причинили никакого вреда. В коридоре их встретили Кейт и Эмбер.

Миссис Кеннеди требовательно спросила:

— Это что, Шеймус стрелял из своего ружья и перепугал нас всех до смерти?

— Нет, у отца нет ружей, они все остались в надвратпой башне.

Мрачный Джон вышел из спальни:

— Черт побери, ты был прав! Безвредных врагов просто не существует!

Шон обнял Эмерелд за плечи:

— Я хочу, чтобы ты пообещала мне удержать всех женщин в доме. Здесь безопасно. — Он быстро нагнулся и поцеловал ее. — Верь мне, Эмерелд. — И О'Тул ушел, уводя с собой Джонни.

Эмбер заметила, что дочь побелела от страха.

— Ведь это твой отец, верно?

— И мой муж. «Чайку» видели вчера в Дублине.

— Не волнуйся, дорогая, Шон О'Тул сотрет их в порошок!

— О Господи, я чувствую себя такой виноватой. Я отправила его навстречу врагам со связанными за спиной руками!

— Что ты этим хочешь сказать?

— Я сказала Шону, что уеду, если он не откажется от ненависти и мести. Он пообещал мне это. О'Тул поклялся мне в этом! Мама, а что, если из-за этого он не сможет нанести ответный удар? Они убьют его!

— У О'Тула достаточно здравого смысла, чтобы отличить месть от самозащиты.

Заплакали дети, и Кейт взяла на руки Джозефа, а Эмерелд — малютку Кэтлин.

— Сначала я покормлю ее, — сказала она экономке.

— Я дам его светлости бутылочку, чтобы его успокоить. Не торопитесь. — Кейт понимала, что если Эмерелд будет занята, то не станет слишком волноваться.

Эмерелд поцеловала малышку в лобик и села в кресло-качалку. Пока ее крошечная дочка сосала, она думала, что без любви и преданности Шона эта малютка могла бы умереть. Она пригладила кудрявые прядки на ее висках, и у нее на ресницах повисли слезинки. И эта малышка, и она сама чуть было не умерли. А теперь, когда они обе начали поправляться, Шон не может, не должен погибнуть. Эмерелд закрыла глаза и начала молиться.

Внизу кто-то ругался и орал во всю мощь своих легких.

— Это Шеймус, — сказала Эмбер. — Я лучше пойду к нему, пока его не хватил еще один удар.

На борту «Дельфина», бывшего когда-то «Цаплей», обнаженный Тим Мерфи слушал троих матросов, только что поднявшихся на его корабль.

— Если бы мой отупевший от пьянства матрос, несший ночную вахту, делал свое дело как следует, вы бы сейчас были трупами, — мрачно заметил он.

— Монтегью хочет, чтобы мы забрали этот корабль, но его зять жаждет утопить все суда! Эти чертовы пушки, направленные на вас, чуть было не выстрелили. Мы все могли уже оказаться в чистилище!

Тим Мерфи отправился на ют, отдавая приказания. В слабом свете зари он видел, как «Чайка» скользит по направлению к «Ласточке», пришвартованной у пристани Грсйстоунса. Мерфи приказал поднять якорь, а канонирам занять свои позиции.

— Я отправлю английскую свинью прямиком в ад! — поклялся он.

Шон, Пэдди Берк и Джонни прибежали на пристань Грейстоунса как раз в тот момент, когда вспыхнули зажженные смоляные факелы. Рори Фитцжеральд, капитан «Серы-1», приготовился вывести свой корабль в гавань, чтобы бросить вызов противнику.

— Дай сигнал Мерфи не стрелять! — приказал Шон Рори.

Раздосадованный, Рори подчинился воле О'Тула. Пэдди Берк увидел, как Шон снимает сапоги, и понял, что тот собирается прыгнуть в воду.

— Погодите, Шон. Рори Фитц, может, и подчиняется приказам, но у Мерфи дьявольский темперамент. Не вздумайте плыть к «Чайке». Это безрассудство. Если вас не пристрелит Монтегью, то Мерфи разнесет вас в клочья. Он знает — кто стреляет первым, тот стреляет и последним. Вы сами научили его!

— Пэдди, я пообещал Эмерелд, что положу этому конец. Если возможно, без кровопролития.

— Девчонка не понимает, что единственной защитой от предателя может быть только предательство.

— Я обязан попытаться, Пэдди, — произнес Шон, ныряя в холодную темную воду.

Пока он плыл к «Чайке», корабль начал удаляться от него, продвигаясь в глубь бухты. Теперь О'Тул понял, что они просто подбираются поближе к «Ласточке», чтобы взять судно на абордаж. Сейчас корабль Монтегью направлялся к «Месяцу», па борту которого не было ни души. Его капитан, Дэвид Фитцжеральд, и вся команда отдыхали в Мэйнуте.

Шон выругался про себя. Если Монтегью удастся высадить матросов на это судно, они смогут уничтожить его или отплыть на нем, и ему не успеть остановить их. Здравый смысл подсказывал О'Тулу, что надо подняться на борт «Серы-1» и уничтожить корабль Монтегью вместе с его владельцами, и все-таки в глубине души он радовался, что выбрал бескровный путь.

Шон упрямо продолжал плыть. Он понимал, что, если бы все эти годы не нырял в Темзу зимой, чтобы чистить дно, ему бы никогда не продержаться так долго в холодном море.

Наконец его руки коснулись кормы «Чайки». К счастью, эта часть корабля была украшена декоративной резьбой. Шон ухватился за деревянный выступ и зацепился ступней за корпус. Медленно, с трудом он подтягивался на несколько дюймов в минуту, минуя лазарет, кладовую, где хранилась провизия, кормовую каюту, пока наконец его пальцы не коснулись палубы.

Шон знал, что окажется на борту как раз за рулевым колесом, и кто бы ни управлял судном, он будет стоять к нему спиной. Уже достаточно рассвело, и темнота не укроет его, пока он будет перелезать через поручни на палубу. Шон передохнул несколько минут, чтобы отдышаться, потом чуть приподнял голову, как раз настолько, чтобы осмотреть палубу. Он был потрясен открывшимся перед ним зрелищем.