Ее сын надел темно-синий очень тонкий камзол, сидевший на нем как влитой. Его желтовато-коричневые кюлоты[5] без единой морщинки облегали бедра, переходя в белоснежные чулки. Он выбрал парчовый жилет цвета тусклого золота, дополняющий наряд.

— Твой шейный платок заставит устыдиться самого принца Уэльского, Джонни. Ты сегодня выглядишь таким взрослым. — Эмбер старалась внушить сыну уверенность в себе, и темно-синий цвет действительно шел ему, решила она, убирая под парик с косичкой выбившийся локон. — Твой отец здесь. Я хочу, чтобы он увидел тебя первого, потому что знаю — сегодня он не найдет никаких недостатков. Стой рядом со мной, пока я подготовлю его к встрече с Эмерелд.

Монтегью один вошел в дом. Он прошелся критическим взглядом по фигуре сына и немного смягчился, увидев, что тот выглядит довольно зрелым. Уильям был также рад видеть послушание жены. Когда он понял, что в последнюю минуту не будет никаких уговоров взять ее с собой, то ощутил приятное волнение от собственной власти. Его глаза откровенно уставились на ее грудь под просторным утренним платьем.

— Когда привезу их обратно, я останусь ночевать дома. Не стоит ждать меня, Эмбер, дорогая, я тебя разбужу.

— Уильям, — мягко начала жена, незаметно подчиняя мужа силе собственной сексуальности, — я хочу, чтобы твоя дочь выглядела сегодня как леди, как английская леди. Я много лет не была в Ирландии, но мне представляется, что молодые женщины все еще одеты в льняные юбки и показывают щиколотки, как это разрешали делать мне. Они не носят привозных шелков или парчи из-за своей неуместной гордости. Они предпочитают лен и шерсть или одежду, изготовленную в Ирландии. Но, когда они увидят Эмерелд в ее бархатном наряде, они позеленеют от зависти.

Эмерелд спустилась вниз, прямая как струна, ее черные шелковистые локоны плясали на плечах. Из-за маленького роста отец считал ее ребенком. А теперь он увидел, что перед ним почти женщина.

— Она выглядит как леди от шеи до пяток, но ее волосы похожи на заросли ежевики. Неужели у нее нет пристойного пудреного парика? — требовательно спросил Монтегью.

Эмбер увидела, как глаза дочери полыхнули зеленым огнем неповиновения, и быстро заговорила, предупреждая столкновение характеров:

— Это мое упущение, Уильям. Эмерелд, поднимись наверх и надень парик. Твой отец хочет, чтобы ты выглядела как английская леди.


Джек Реймонд с готовностью протянул девушке руку, помогая подняться на борт. Эмерелд позволила ему помочь ей, но потом сразу же отошла к другому борту. В глазах ее больше не бушевало пламя неповиновения, но оно все еще тлело в ее душе. Она видела, как Джонни пожал руку Джеку, надевшему сегодня форму лейтенанта. Джек очень походил на дядю своими толстыми губами. Он был сложен, как атлет, и Эмерелд всегда казалось, что в его глазах притаилась угроза.

Ей бы очень хотелось, чтобы Джек занимался своим делом, отдавая приказы. У него была манера приставать к ней словно банный лист, стоило ему оказаться в ее обществе. Но Эмерелд прогнала прочь все мысли о противном кузене, как только ее брат подошел к ней.

— Джонни, я не могу поверить, что мы плывем в Ирландию! — Этим утром, перед самым пробуждением, ей снова приснился тот чудесный сон. Восхитительное чувство предвкушения осталось с ней, а ее радость граничила со счастьем, потому что Эмерелд знала, что очень скоро увидится с ним, ее великолепным ирландским принцем. Эмерелд страстно прошептала его имя: — Шон, Шон.

— Я надеюсь, что не будет очень сильной качки, когда мы выйдем из пролива. Я не хочу опростоволоситься перед отцом. — Голос Джона ворвался в ее мечты.

— Дыши глубже, он подходит.

— О Господи, Эмерелд, сделай что-нибудь, отвлеки его от меня.

Она сжала ему пальцы и обернулась к отцу:

— Какая на вас красивая форма, отец.

— Она дает человеку много власти. Ничто так не волнует, как власть. Запомни это, Джон. Скоро и ты наденешь мундир. Мы сделаем из тебя мужчину, мальчик, не бойся.

Уголком глаза Эмерелд заметила, как задергалось горло Джона. Она быстро наклонилась через поручни, прекрасно зная, каким будет результат. Ветер сорвал ее парик и отправил его путешествовать по гребням волн.

— Ох, — запричитала девушка, — это был мой лучший парик.

Щеки отца покраснели, как петушиный гребень. Он грубо схватил ее за руку, протащил вверх по лестнице, ведущей в кают-компанию, и указал на прибитый к стене ящик:

— Ты знаешь, что там лежит?

Эмерелд покачала головой, не в силах произнести ни слова.

— Плетка-девятихвостка. Еще раз выведешь меня из себя, я выпущу ее погулять!

Дочь облегченно вздохнула, когда Уильям отпустил ее руку. «Это нечестно! Почему все время кто-то должен усмирять его гнев?» И все-таки она чувствовала большое удовлетворение от того, что спасла брата от расправы и в придачу избавилась от уродливого головного убора.

Шеймус заметил паруса корабля Монтегью и спустился на пристань, чтобы убедиться, что там достаточно места, чтобы «Защита» причалила и разгрузилась. Приветствуя партнера по незаконному бизнесу, Шеймус скрыл удивление от адмиралтейской формы Монтегью. «Она ему требуется для того, чтобы придать смелости, когда он везет оружие».

— Я вижу, вы прибыли беспрепятственно.

— Как всегда, — отозвался Монтегью с обычным английским высокомерием. Он завистливо посмотрел на два новых судна. — Это ваши, Шеймус?

— Они принадлежат моим сыновьям. Та шхуна, что повыше, — Джозефа, а черная с серебром — Шона, — с гордостью сказал он.

— Кстати, о сыновьях, я хочу, чтобы вы познакомились с моим. Это Джон, а это моя дочь Эмерелд. Джека вы уже знаете.

Шеймус пожал руку Джону и галантно поклонился Эмерелд. Мало что ускользало от проницательного взгляда О'Тула. Он заметил, что девчонка покраснела при упоминании его сыновей.

— Добро пожаловать в наш дом. Праздник в разгаре. В саду резвится молодежь. Идите туда и веселитесь. — Он снова повернулся к Монтегью: — Ваша команда может разгрузить судно у пирса. Здесь полно парней, если им нужна помощь.

Как обычно, Монтегью не проявил никакого интереса к адресату груза, и, наверное, именно поэтому эти двое могли так долго ладить друг с другом. Уильяма интересовало только золото, которое он получит за груз, что и требовалось О'Тулу. Монтегью оставил Джека наблюдать за разгрузкой и пошел вместе с Шеймусом в дом.

— Я привез не слишком много пуль и пороха к ружьям, но смогу поставить их вам на следующей неделе.

— Хорошо, — кивнул Шеймус. — Доставьте все на Англси, а мы сделаем остальное.

На лице Уильяма проступило облегчение, и Шеймус выругался про себя. Он готов заключить пари, что боеприпасы уже на Англси. Монтегью слишком большой трус, чтобы плыть на корабле, полном взрывчатки, способной отправить его на небеса. У хитрого Уилли слишком много грехов на душе, чтобы хладнокровно встретить Творца.

Когда Кэтлин заметила их, она тепло пожала руку своему отцу и вышла вперед, чтобы поздороваться с Монтегью.

— Добро пожаловать на праздник, Уильям. — Она протянула ему руку, тот поднес ее к губам, не скрывая восхищения ее лицом и фигурой. Кэтлин знала, что англичане находят женщин Фитцжеральд очень привлекательными. Ничего удивительного, что этот совершенно потерял голову, когда пятнадцатилетняя Эмбер расставила свои сети у него на пути.

— Я приехал не один. Привез сына и дочь, чтобы они могли познакомиться с материнской родней.

— А где же Эмбер? — спросила Кэтлин.

— Она передает свои сожаления. Из-за ее хрупкого сложения переезд по морю превращается в пытку, — мягко пояснил Уильям.

«Если она переваривает тебя, то она крепче железа, а что касается пытки, то я подозреваю, что она подвергается ей каждый день своей жизни».

— Пойду поищу ваших детей и удостоверюсь, что им весело. Отец, налейте Уильяму двойного виски. По его трезвому виду ясно, что ему этого хочется.

Эдвард Фитцжеральд и Уильям Монтегью не имели совместных дел многие годы, во всяком случае, ничего такого, о чем было бы известно Уильяму, подумал граф. Он отдал за Монтегью замуж одну из дочерей своего брата, отлично понимая, что маленькая кокетка не смирится с отказом. Эмбер соблазнила английского аристократа, все верно, но только потому, что ничего ему не позволила до тех пор, пока тот не предложил ей выйти за него замуж.

Эдвард налил партнеру своего зятя стакан дымчатого ирландского виски.

— Вы счастливый человек, Монтегью. У вас есть то, чего я лишен, — сын. — Его первая дочь Кэтлин была одной из близнецов, но ее брат родился мертвым. — Дочь — это неизбежно: у всех Фитцжеральдов, живых и уже ушедших, есть хотя бы одна дочь, а у моего сына не было шансов.

— Я знаю, что вы один из двадцати трех детей. Ваш отец, судя по всему, родил и сыновей.

— Немного, да и выжил только я. Один умер в младенчестве, трое других прожили достаточно долго, чтобы на свет появились их дочери, но все они рано ушли.

— Значит, все мужчины Фитцжеральд, матросы на торговых судах, — это третье поколение, — задумчиво заключил Монтегью.

— Именно так, — сказал Эдвард и поднял стакан. — За здоровье наших внуков! Где бы мы были без них?

Уильям Монтегью обозвал себя дураком. Фитцжеральдов было так много, что он никогда не думал о преемственности. Почему ему раньше ни разу не пришло в голову, что старший сын Шеймуса О'Тула — наследник Эдварда Фитцжеральда и, следовательно, следующий граф Килдэрский? Почти готовый план появился у него в голове. Почему бы не устроить помолвку его дочери Эмерелд с Джозефом Фитцжеральдом О'Тулом? В конце концов, может быть, и дочь на что-то сгодится.

Глава 5

У Эмерелд перехватило дыхание при виде величественного особняка в георгианском стиле и его великолепного убранства. «Так вот какой он, Замок Лжи», — подумала она с дрожью предвкушения, оглядывая шумную толпу в поисках одного лица. Не обнаружив его, девушка набралась храбрости и подошла к группе юных девиц Фитцжеральд:

— Здравствуйте, я рада познакомиться с вами.

На мгновение повисла мертвая тишина, пока глаза молодых ирландок, остановившись на незнакомке, осматривали ее высокую грудь, прикрытую бархатом.

— Ну что ж, это явно не королева Англии, — объявила Фиона. Остальные злорадно засмеялись.

Эмерелд храбро проглотила насмешку и попыталась еще раз:

— Я Фитцжеральд по матери… и наполовину ирландка.

— И на какую же половину? Верхнюю? — медленно проговорила Фиона, пока два молодых человека восхищенно разглядывали грудь Эмерелд.

— Ну если она и ирландка, то наверняка из эльфов, — высказала предположение Диэдра.

Кровь отлила от щек девушки. Никогда еще ее так болезненно не поддевали из-за маленького роста.

— Ну и как же тебя зовут? — спросила одна из девушек.

— Леди зовут Эмерелд, — раздался у нее за спиной звучный голос.

Эмерелд обернулась и взглянула прямо в темные смеющиеся глаза Шона О'Тула. И вдруг ей стало все равно, что девицы отнеслись к ней жестоко. Все потеряло свое значение, потому что он был рядом, улыбался ей, стоял так близко, что можно было коснуться рукой. Она перебросила через плечо темные локоны и улыбнулась ему сияющей улыбкой:

— С днем рождения, Шон.

Он усмехнулся, вспоминая их последнюю встречу. Ее восхищение им всем бросалось в глаза. Его сердце чуть дрогнуло. Преклонение перед ним как перед героем в день его рождения совсем не было неприятным. Взгляд Шона прогулялся по зеленому бархатному платью, подчеркивающему женственные изгибы ее тела, потом он наклонился и прошептал:

— Неужели эта модная леди и есть Эмерелд Монтегью? Как тебе удалось стать женщиной всего за неделю?

Она расхохоталась ему в лицо, явно польщенная, что он считает ее взрослой.

Шон взял ее ладони в свои и услышал, как участилось ее дыхание, когда он галантно поднес ее пальчики к губам. Парень увидел, что ее глаза прикованы к его губам, и догадался, что девушка впервые в жизни задумалась о том, что же такое поцелуй мужчины.

— Я знаю, чем тебе хочется заняться, — поддразнил он.

— Чем? — выдохнула Эмерелд, ее щеки запылали.

— Потанцевать, разумеется. Ну как? — Он предложил ей руку, и, когда она оперлась на нее, Шон закружился с ней по лужайке. Он нагнулся к ней еще раз, чтобы шепнуть: — Нам придется подождать, пока мы будем одни, чтобы заняться кое-чем другим.

Когда крепкие руки Шона обнимали ее, Эмерелд казалось, что она парит в воздухе. Ее сердце пело от его близости, и возбуждение кружило ее в своем вихре. Когда танец закончился, она затрепетала, потому что Шон не выпустил ее из объятий, а закружился с ней снова, едва музыка заиграла. Эмерелд хотелось навсегда остаться в кольце его рук и флиртовать с ним.

Кузина Фиона похлопала Шона по плечу:

— Шон, ты обещал потанцевать со всеми нами.

— Что я и делаю, — галантно отозвался он, но, прежде чем отпустить Эмерелд, подмигнул ей и прошептал: — Встретимся попозже у конюшни.