Жасмин Майер - Идеальный мерзавец

— Не думаю. Мне бы… Сначала зубы почистить. Так что… — затыкаюсь, потому что это максимум, что я способен. Язык такой сухой, что царапает десна, как если бы я нажрался сосновых иголок.

Вера быстро кивает и прикусывает нижнюю губу, а в больших карих глазах плещется разочарование.

— Знаешь, здесь есть супермаркет ниже по улице, — говорит Вера, не глядя на меня, — думаю, у них найдутся и зубная паста, и щетка.

Сердце пропускает удар.

От ее неумелого флирта у меня по коже бегут мурашки, а каменный член — что с него взять? — дергается.

Девчонке понравилось играть с огнем. Только она не знает, что, если наши игры продолжатся, то от нее, в лучшем случае, останется только горстка пепла.

Я должен быть с ней честен. Хотя бы в чем-то. А чтобы поговорить мне, как минимум, нужны литра два воды, двойной эспрессо и зубная щетка.

Действительно, ничего такого, чего нельзя было бы найти на полках супермаркета.

Я киваю и украдкой поправляю стояк в джинсах.

Вера отворачивается, чтобы скрыть от меня свою улыбку.

К сожалению, она уверена, что победа в этом раунде осталась за ней.

Вера

Так и не заснув тем утром после провода Паши, я приняла душ, выпила кофе и, решив позавтракать где-то на пляже, собрала пляжную сумку.

Было слишком рано, чтобы звонить Марку.

Да и что ему говорить? Спасибо, что открыл мне глаза на правду? Показал, на что я способна? Убедил меня, что я нормальная здоровая взрослая женщина, которая может получать от секса удовольствие? Представляю, как его раздует от гордости после таких слов.

Собравшись и выйдя из дому, я и споткнулась на входе о румынского нелегала, о котором меня предупреждал в смс-ке Паша и который так никуда и не делся с крыльца дома.

Вот только им оказался Марк, который спал сидя, привалившись плечом к стене дома. А рядом стояла початая бутылка алкоголя.

***

Должна признать, этим утром Марк вел себя странно.

От такого, как он, я ожидала, что он, как минимум, запрется вместе со мной в кабинке для переодевания. Или пройдется язвительными комментариями по моему внешнему виду в купальнике.

Он не сделал ничего из этого.

Пока я переодевалась, он умылся и почистил зубы купленными в супермаркете принадлежностями в туалете на берегу, который своей чистотой мог дать фору даже домашним, а после сходил в таверну через дорогу и принес кофе в больших пластиковых стаканах и контейнеры с завтраком.

И все это молча. Без намеков о том, чтобы повторить вчерашнее. Без раздевающего взгляда и кривой ухмылки на губах.

— Фраппе, — только и сказал он. — Один с сахаром и молоком, второй без всего этого. Не знал, какой ты пьешь.

Что такое фраппе я уже знала, вчера меня им угощал Тадеуш. Выбрала то, что с сахаром и молоком.

Марк вернулся из таверны в тот миг, когда я как раз собиралась расплатиться с мальчиком на пляже за шезлонги, но Марк одним жестом велел спрятать деньги и сам бросил пареньку пару слов на греческом.

Пацан сразу скис. Рассчитывал на десять евро, в итоге за два шезлонга, столик и зонт получил не по тарифу для туристов, а как для своих. Все пляжи на Кипре городские, даже элитные отели не обладают своими личными пляжами, а гости все одинаковы и платят только стандартный тариф на пляже за пользование шезлонгами.

В контейнерах оказались любимые киприотами «мезе» — я уже знала, что это закуски и аперитивы. Сбрызнутые оливковым маслом поджаренные лепешки были еще горячими. Крупные кристаллы соли медленно таяли в масле от жара раскаленных на гриле лепешек.

— Что это за специя? — спросила я. — Она везде. В греческом салате, на пиите, на соусах.

— Орегано, и его действительно не добавляют только в десерты, — ответил Марк. — Кажется, это душица по-русски.

Я обмакнула лепешку в белый сливочный соус. Зажмурилась, когда почувствовала переплетения остроты чеснока, свежести огурца и мяты.

— А это?

— Садзыки. Его по-разному произносят, я предпочитаю этот вариант. Краеугольный камень греческой кухни.

Ткнула пальцем в розоватую икру с долькой лимона и присыпанной орегано сверху.

— А это?

— Тарамосалада.

— А это баклажанная икра?

— Мелидзаносалада, да.

Глоток холодного сладкого кофе и во рту просто взрыв вкусов. Гастрономический оргазм. Не сдержала стона. Не сдержалась, облизала пальцы от масла и соли. Вдохнула полной грудью терпкий запах моря.

Со стороны Марка никакой реакции.

Может быть, ему просто плохо после вчерашнего? Может быть, действительно не стоило тащить его на пляж, а лучше было дать выспаться?

Марк ест молча. Солнечные очки он так и не снял. Не вижу его глаз и не могу знать, куда он смотрит, но если мои ощущения меня не обманывают, то вряд ли на меня. Вчера я физически ощущала его взгляд на своей коже. Сегодня — этого нет.

Моя интуиция подсказывает мне, что что-то случилось этой ночью, за что Марку стыдно. Или неловко. На ум приходит только то, как он ласкал меня прошлой ночью.

Но ведь Марк, в отличие от меня, не такой скромник. Неужели просто раскаивается в том, что сделал вчера? А если я скажу, что по шкале от одного до десяти это был мой лучший оргазм, его попустит или так я сделаю только хуже?

Но вместо этого я говорю:

— Пойду купаться.

Через дорогу у входа в супермаркет, где Марк купил зубную щетку, на ветру качались и надувные круги, и матрасы. Так что купить плавки не проблема, если вопрос только в этом. Было бы желание.

Но вот желания, судя по всему, как раз и нет. Марк из самолета не преминул бы присоединиться и потискать меня в воде.

Непривычный хмурый Марк этим утром уделял больше внимания соусам, чем мне.

Марк

Вы не подумайте, что в том, каким мерзавцем я стал, виновата одна только измена на собственной свадьбе. Ее вина только в том, что после меня «перемкнуло» на невестах.

И до своего решения остепениться я святошей не был и менял женщин, как перчатки, встречаясь с ними разом или по отдельности, не испытывая раскаяний совести за то, что они знать не знали друг о друге.

Моя будущая жена была одной из таких.

А карма она такая. Прилетает бумерангом, когда меньше всего ждешь, и проходит по тебе товарным составом, размазывая по рельсам жизни.

Это не было любовью с первого взгляда, которая поразила меня прямо в сердце, отчего я пал перед ней на колени, ослепленный ее красотой и рыдая от умиления. Довольно долгое время я не отказался от того образа жизни, который вел, и успешно продолжал трахаться на стороне.

Но потом все закончилось.

Впервые я понял, что крупно влип, когда на новогоднем корпоративе отказался от глубокого минета в подсобке, предпочтя стажорке и ее тренированной глотке медленные танцы с будущей женой. Представляете? Я даже не был пьян.

Просто не мог выпустить эту женщину из своих рук. Именно той ночью вместо того, чтобы разойтись как в море корабли, скользя вместе с ней под заунывные песни о любви, я окончательно избавился от иллюзии, что, чем больше ночей я буду проводить с одной женщиной, тем скорее она мне наскучит.

Оказалось, что много ночей и не надо. Достаточно после первой просто решиться повторить еще раз с одной и той же женщиной. Это уже путь к поражению. А если за второй следует другая и утром по-прежнему хочется брать ее снова и снова, то лучшее, что можно сделать, если не хочешь увязнуть в отношениях по горло, — это бежать, мужик. Прямо сейчас.

Зачем так носиться с собственной свободой, спросите вы? После своей незабываемой свадебной церемонии я знал, как минимум, несколько ответов на этот вопрос. И твердо верил в их истинность.

Но теперь, когда я сижу на берегу и гляжу на море, которое искрит до рези в глазах, я не могу вспомнить ни один разумный аргумент в пользу того, почему одиноким волком быть все-таки лучше.

Как хитро устроена человеческая память. И как однообразно устроен мужской организм.

В золотистых волнах мелькает Вера. Она взвизгнула, когда волна брызгами обдала ей бедра, и задержала дыхание, когда прохладная вода коснулась талии.

Будь Вера первой такой женщиной на моем пути, я был бы рад верить в обманчивую мысль, что как только пересплю с ней, она сразу же станет мне неинтересна.

Но это не так.

Я знаю, о чем говорю.

Фактически, я уже дважды переспал с ней. И если начну утверждать, что петтинг еще не значит секс, то не верьте. Я вру, потому что переспать с ней по-настоящему, почувствовать ее под собой и себя в ней, — моя навязчивая идея.

Вам придется смириться с моим цинизмом. Человек, который повидал оборотную медаль верности, не может витать в облаках, если только он не полный дурак.

Может быть, вы другого мнения, но я себя дураком не считаю, а еще я всегда честен. Хотя бы с самим собой. И знаю, что вчера, продрогший на ступенях ее дома и сегодня и на этом пляже я выбросил свой белый флаг перед Верой, хотя сама она еще не знает этого.

Проблема только в том, что между Марком, который несколько лет назад танцевал с любимой женщиной в новогоднюю ночь, и тем Марком, что сидит на пляже, обдавая мир перегаром, пролегла огромная пропасть. И в этой темной дыре очень давно исчезли осколки моего растоптанного сердца, как бы пафосно это не звучало.

И я знаю, что их оттуда уже никак не достать и тем более не склеить.

Не нужно напоминать мне, что Вера не такая. Между ней и такими, как Марианна, тоже пролегает огромная, с Гранд-Каньон, пропасть. Вот только я — тоже там, вместе с Марьяной с другой стороны. И мы там все свято верим в то, что блядство — это забавно и щекочет нервы.

Что мы с Верой из разных миров, я и без вас понял в первый же миг, когда посмотрел в ее испуганные темные глаза на паспортном контроле.

Веру очень легко можно представить в белом платье, и эти искры на спокойном море вокруг нее как никогда напоминают бриллиантовую крошку. Или пайетки? Бисер? В общем, вся эта блестящая мишура, столь любимая женщинами.

Я же могу только слюни пускать, сидя на берегу и глядя, как волны ласкают ее тело. Почему?

Вы уже забыли, кто предложил ей перепихнуться в туалете, из которого только-только выбежала Марианна? Кто отправился трахать ту же Марианну после нежных поцелуев на ночном берегу?

То-то же. Не стройте иллюзий. Как их не строю я.

Даже если пролежу месяц в чане с хлоркой под обеззараживающей кварцевой лампой, я не стану лучше и чище. Для этого мне нужно было сдержаться вчера. Нужно было не идти в «Савой» и позволить, чтобы небольшая шалость Марианны в аэропорту просто сошла ей с рук.

Но я не смог.

Я все еще несу возмездие хрен знает во имя чего, но делаю это также цинично, как Джейме Ланнистер, который способен вышвырнуть из окна невинного ребенка во имя любви. Рыцари тоже бывают разными.

Мне до сих пор не наскучило отыгрываться на женихах и невестах за то, что в ту злополучную новогоднюю ночь, когда отзвучали куранты, я опустился на одно колено и совершил главнейшую ошибку своей жизни. И за то, что спустя полгода, она так легко опустилась на колени в своем дорогом белом платье перед другим мужиком и на собственной свадьбе взяла его член в рот.

Неужели кто-нибудь до сих пор верит, что после знакомства с Верой произойдет чудо?

Ей-богу, пришла пора избавиться от розовых очков.

И не только вам.

Закончив плавать, Вера вышла из моря и осталась стоять в кромке прибоя, глядя на то, как песок затягивает ее ступни. До тех пор, пока я не подошел и не встал рядом с ней, она улыбалась волнам.

Я только разулся, закатав джинсы до щиколоток. Позволил волнам лизнуть ноги. Вода освежала.

— Что случилось, Марк?

Вера поежилась, обняла себя руками. Глядит она в море. Короткие влажные волосы липнут к коже.

Вера догадливая, сразу поняла, что что-то не так.

Пряча глаза за солнечными очками, я сказал:

— На счет вчерашнего, Вера… Не думаю, что тебе стоит путаться со мной и дальше.

Спасибо Рейбану* за возможность так легко лгать.

— Почему?

Она смотрит вдаль, ковыряя большим пальцем ног песок.

— Мне не нужны отношения или обязательства. Я просто люблю трахаться.

Прикусила губу.

— Отыгрываешь роль мерзавца?

— Я и есть мерзавец, Вера. Не надо обманываться.

— Зачем тогда вчера ты испортил мне свидание?

Сжал кулаки, а после спрятал руки в карман.

— Я вдобавок ко всему еще и эгоист.