Джорджетт Хейер

Идеальный мужчина

Глава 1

Когда Вэлдо оглядел физиономии собравшихся родственников, в глазах его появился странный блеск, но голос прозвучал вполне спокойно.

— Сожалею, однако так оно и есть, — произнес он, обращаясь к тетушке Софии, — наследник действительно я.

А так как вопрос, с негодованием заданный леди Линдет, был скорее риторическим, то такое откровенное и сделанное чисто по-мужски признание никого не удивило. Все знали, что кузен Джозеф Калвер оставил свое состояние Вэлдо. Так что, призывая его к ответу, леди Линдет действовала под впечатлением сиюминутного настроения, а вовсе не в надежде, что он будет эту новость отрицать. Не было у нее и никаких иллюзий, что Вэлдо вдруг откажется от наследства в пользу ее единственного сына. Естественно, она не сомневалась — самым достойным наследником состояния кузена Джозефа мог быть только ее Джулиан, и в свое время сделала все возможное, чтобы представить родственнику благородного сироту. Как-то, когда Джулиан пребывал еще в детском возрасте, носил нанковые штанишки и рубашку в оборочках, леди Линдет даже предприняла героические усилия, проведя целую неделю в Харрогите и безуспешно пытаясь заслужить право доступа в Брум-Холл. Вместе с мальчиком, хотя и послушным, но тем не менее доставляющим хлопоты, она трижды покидала Харрогит только затем, чтобы дважды выслушать от дворецкого кузена Джозефа, что хозяин чувствует себя неважно для приема посетителей. Наконец дворецкий вполне определенно произнес: «Хозяин был бы благодарен, если бы леди Линдет перестала досаждать ему, так как не желает видеть ни ее, ни ее сына, ни вообще кого бы то ни было». Наведенные справки подтвердили — единственным посетителем, допускаемым в дом, был врач.

Местное общественное мнение разделилось: самые терпеливые и милосердные обыватели считали, что причиной такой черствости стало разочарование, испытанное кузеном Джозефом в молодости, другие же находили его просто мерзким скрягой, трясущимся над каждым фартингом. Получив возможность воочию убедиться в заброшенности усадьбы, леди Линдет безоговорочно примкнула к мнению последних.

Подозрение, что у кузена Джозефа не так набиты карманы, как предполагалось, с уверенностью можно было отмести. Брум-Холл хотя и уступал по пышности и размерам обители молодого лорда Линдета в Мидлендсе, тем не менее выглядел респектабельным особняком и, вполне возможно, насчитывал не менее тридцати спален. Дом не стоял посреди парка, но сад, который его окружал, был довольно обширным. А кроме того, из достоверных источников ей стало известно, что большинство прилегающих земель принадлежит имению.

Леди Линдет покинула Харрогит, уверенная, что состояние кузена Джозефа гораздо больше, чем она думала вначале, и тогда же решила не становиться в позу, а сделать все возможное, чтобы наследство все-таки перешло к ее сыну. Поэтому она проглотила обиду на то, как с ней обошлись, и все последующие годы продолжала посылать Джозефу небольшие рождественские подарки, писать письма, настойчиво осведомляясь о его здоровье и описывая достоинства Джулиана, его успехи в учении. И вот после стольких ее мук кузен Джозеф все-таки оставил все свое состояние Вэлдо, который не был ему самым близким родственником и не носил его фамилии.

Из трех кузенов, собравшихся в гостиной леди Линдет, самым старшим по возрасту был Джордж Уингхем — сын ее старшей сестры, в высшей степени положительный человек, хотя и скучноватый. Она не особенно его любила, но сейчас подумала, что перенесла бы намного легче, если бы кузен сделал наследником его. Тогда ей просто пришлось бы признать, что у Джорджа на это больше прав в силу его старшинства, хотя, конечно, не столько, сколько у Лоуренса Калвера. Леди Линдет презирала самого младшего из своих племянников. Но она была всего лишь женщиной, а он мужчиной, поэтому чувствовала, что смогла бы пережить переход состояния, которое он тут же начал бы проматывать, и в его руки.

Но то, что кузен Джозеф, игнорируя все права Джорджа, Лоуренса и ее горячо любимого Джулиана, назначил наследником Вэлдо Хаукриджа, показалось ей особенно несправедливым. Услышав столь невероятную новость, она настолько вышла из себя, что даже испугалась, не хватит ли ее удар, потому что на целую минуту лишилась дара речи. Когда способность говорить вернулась, леди Линдет произнесла имя Вэлдо с такой ненавистью, что Джулиан — а именно он и принес ей это известие — даже изумился.

— Но, мама! — воззвал он к ее разуму. — Ты же любишь Вэлдо!

Это соответствовало истине, однако, как она и объяснила сыну, только до данного момента. Леди Линдет и в самом деле была очень привязана к Вэлдо, но ни уважение к нему, ни благодарность за его неизменную доброту к Джулиану не могли побороть ее чувства глубокой мучительной неприязни, которое она испытывала всякий раз при мысли о его огромных деньгах. Теперь же известие о том, что к этому и так баснословному богатству добавится и состояние кузена Джозефа, заставило ее на несколько минут испытать чувство, близкое к ненависти.

Сейчас же леди Линдет произнесла жалобным тоном:

— Никак не возьму в толк, что могло вынудить этого упрямого старика выбрать тебя?

— Пожалуй, это и впрямь уму непостижимо, — ответил Вэлдо, как бы соглашаясь.

— Не удивлюсь, что ты и не видел его, не так ли?

— Да, ни разу.

— Со своей стороны должен признать, что это самая странная шутка, какую только мог выкинуть усопший, — заметил Джордж. — Однако никто из нас не вправе претендовать на состояние старика, поэтому он мог распорядиться им так, как ему взбредет в голову.

При этих словах Лоуренс Калвер, который сидел в удобной позе на диване, лениво поигрывая причудливо украшенным моноклем, выронил стеклышко, оставив его висеть на конце ленточки, резко выпрямился и сердито возразил:

— Это у вас, Вэлдо и Линдет, нет претензий. Но я-то Калвер! Я думаю, это чистейшая подлость!

— Вполне возможно. Но не будешь ли ты так любезен, если, конечно, способен на такое, воздержаться в моем присутствии от крепких выражений? — одернула его тетка.

Лоуренс покраснел, пробормотал извинение, однако упрек не помешал ему разразиться длинной бессвязной обличительной речью, чтобы, запинаясь, через пепь-колоду изложить свои соображения по данному вопросу в самом широком аспекте, привести все мыслимые и немыслимые причины того, почему с ним так дурно обошлись, начиная от зловредности Джозефа Калвера и кончая двуличностью Вэлдо Хаукриджа.

Его плохо аргументированная критика и порицания в адрес сэра Вэлдо заставили гневно вспыхнуть глаза лорда Линдета, но он плотно сжал губы, чтобы удержаться от резкого ответа.

Все знали: Лоуренс всегда завидовал Вэлдо. Поэтому его попытки очернить кузена выглядели смешными и даже нелепыми. Он был моложе Вэлдо на несколько лет и не обладал ни одним из тех достоинств, которыми природа так щедро наградила его родственника, что его не без оснований называли Идеальным Мужчиной. Будучи обреченным на заведомую неудачу во всех тех видах спорта, победы в которых обеспечили Вэлдо его громкий титул, Лоуренс в последнее время обратился к дендизму, а точнее к пижонству, променяв спортивное одеяние «коринфянина»[1] на полную модных выкрутасов одежду щеголей.

Джулиан, будучи моложе Лоуренса на три года, нашел, что тот выглядит просто смешным, и невольно перевел глаза в сторону Вэлдо. Они сразу же потеплели, так как Вэлдо был его любимым кузеном, находиться в компании которого он почитал за честь. Вэлдо учил юношу ездить верхом, управлять коляской, стрелять, ловить рыбу и боксировать. Он был для Джулиана сущим кладезем житейской мудрости, надежной опорой в минуты стресса. Вэлдо передавал ему и то, что знал только он сам: например, как повязывать накрахмаленный шейный платок, укладывая его бесчисленные складки не просто поровну по обеим сторонам шеи согласно обычным арифметическим выкладкам или на восточный манер запутанным клубком, а особым, свойственным только ему элегантным способом, вызывающим восхищение и вместе с тем не режущим глаза своей нарочитостью. «Лоуренс только бы выиграл, если бы подражал Вэлдо в скромном изяществе его одежды», — подумал Джулиан, не понимая, что сюртуки простого покроя, плотно облегающие тело и выглядевшие так восхитительно на любимом кузене, потому и смотрятся, что подчеркивают достоинства совершенной мужской фигуры. Менее удачливые поклонники высокой моды в силу своих физических изъянов вынуждены были прибегать к более вычурному стилю, использовать накладки, скрывая покатость плеч, и носить огромные отложные лацканы, дабы узкая грудь не так бросалась в глаза.

Он снова перевел взгляд на Лоуренса и уже не только поджал губы, но и стиснул зубы, лишь бы удержаться от резкой реплики, потому что знал — Вэлдо не одобрит его вмешательства.

А Лоуренс, сетуя на судьбу, распалился еще больше и перешел к жалобам, которые изливал с таким жаром, что они не могли не произвести впечатления. «Со стороны может показаться, что Вэлдо разбогател за его счет, — с негодованием подумал Джулиан. — Или, по крайней мере, ставил своей целью довести несчастного до нищеты». И, независимо от того, понравится это Вэлдо или нет, Джулиан решил больше не сидеть со скромным видом и вмешаться.

Однако, прежде чем он успел что-либо предпринять, заговорил Джордж. В его голосе звучало мрачное предостережение.

— Остановись! Если кто-то из пас и должен быть благодарным Вэлдо, так это ты, пускающий нюни юный хлыщ.

— Ох, Джордж, не будь глупцом! — взмолился сэр Вэлдо.

Но солидный старший родственник оставил его просьбу без внимания и продолжал, не сводя пристального взгляда с Лоуренса.

— Кто оплатил твои оксфордские долги? — требовательно спросил он. — Кто постоянно вытаскивает тебя из игорных домов? Кто выручил тебя из этой чертовой передряги, в которую ты влип по своей вине не далее как месяц тому назад? Я-то знаю, как ты скулил, оказавшись в той переделке, там, в Пэлл-Мэлл… Нет, это не Вэлдо рассказал мне, так что можешь не бросать в его сторону косые взгляды! Это Шарпсы попытались вернуть свою тысячу, которую ты просадил, играя на бильярде, вот откуда я знаю. Из-за тебя они оказались в глубокой дыре, разве не так? Вот скулить — ты мастер, причем прирожденный!

— Достаточно! — вновь прервал его Вэлдо.

— Еще бы! Более чем достаточно! — согласился Джордж, готовый и дальше перечислять грехи кузена, но тем не менее умолкая.

— Скажи мне, Лоури, — попросил Вэлдо, игнорируя обвинения Джорджа, — тебе действительно нужен дом в Йоркшире?

— Нет, но зачем он тебе? Почему он должен быть твоим? Ты заполучил Манифолд, у тебя есть дом в городе, еще и в Лестершире достался особняк, а ты даже не Калвер!

— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? — вновь не удержался Джордж. — Какое отношение Калверы имеют к Манифолду, может, все-таки объяснишь? Или к дому на Чарлз-стрит? Или…

— Джордж, если ты не будешь держать язык за зубами, мы поссоримся, — предупредил Вэлдо.

— Ну и пусть! — прорычал Джордж. — Но когда этот пятый туз в колоде начинает молоть языком так, словно думает, будто ему следует владеть Манифолдом, который принадлежал твоей семье со времен, о которых одному Богу известно, когда…

— У него и в мыслях пет ничего подобного. Просто он думает, что ему должен принадлежать Брум-Холл. Но что ты будешь делать, если он окажется твоим, Лоури? Я еще не видел его, но слышал, что это маленькое имение, существующее только за счет ренты с различных ферм и сдаваемой в аренду другой недвижимости. Может, ты лелеешь мечту обосноваться там и заняться сельским хозяйством?

— Нет уж, дудки! — сердито бросил Лоуренс. — Если бы этот старый выои оставил его мне, я бы продал поместье с потрохами… Не сомневаюсь, что и ты так сделаешь, словно уже не купаешься в деньгах!

— Да, ты продал бы его, а в следующие шесть месяцев спустил бы вырученные деньги. Ну, я найду ему лучшее применение, чем пустить с молотка. — Улыбка вновь заискрилась в глазах Вэлдо, и он добавил умиротворяюще: — Разве не поднимет вам всем настроение известие, что за счет имения я вряд ли приумножу мои богатства?.. Более того, осмелюсь сказать, что еще останусь внакладе.

Мистер Уингхем устремил на него явно подозрительный взгляд, но леди Линдет опередила, воскликнув с недоверием:

— Как? Уж не хочешь ли ты сказать, что этот отвратительный старик вовсе не обладал сколько-нибудь значительным состоянием?

— Да, наследство даже ломаного гроша не стоит! — подковырнул Лоуренс, при этом неприятные черты его лица исказила усмешка.

— Пока, мадам, не могу ничего сказать о размерах состояния, но есть все основания предполагать, если исходить из тех сведений, которые удалось собрать о Брум-Холле, меня он сделал наследником только в силу моей компетенции, чтобы я исправил положение. И вы, и Джордж, вы оба часто сетовали на то, в какой упадок пришло имение Джозефа, поэтому мне не составило труда представить, во что влетит приведение его в порядок. Это не только съест все доходы от имения, но потребует еще и немалых вложений из моего кармана.