Ни за что на свете не отдаст она ему свое нижнее белье!

– Или ты можешь посидеть на солнце, подождать, пока белье высохнет, а затем одеться. Именно это я и собираюсь сделать. – Доминик растянулся на траве, а девушка старательно не смотрела туда, куда ей хотелось смотреть больше всего на свете.

– Хорошо, так я и сделаю, – решила она. Он похлопал по земле рядом с собой, но она покачала головой. – Нет, я сяду здесь. – И она села по другую сторону куста, где чувствовала себя вполне защищенной.

– Как Пирам и Фисба, – сказал он. – Как грустно!

– И вовсе не так, – ответила она. – Мы не несчастные любовники.

– Но мы все же любовники, – сказал он, обходя куст.

Она сидела, заслоняясь от него и зная, что это бесполезно после того, что произошло между ними в озере. Она помолчала, а затем сказала:

– Я не могу.

Он сел неподалеку от нее.

– Все в порядке, я знаю. Ты еще не готова принять меня. Я могу подождать.

Грейс покачала головой:

– Можете не ждать. Я не передумаю.

Доминик просто улыбнулся. Грейс вздрогнула и отвернулась от него. Она все еще чувствовала его теплый взгляд, бродящий по ней как прикосновение, как ласка, но по крайней мере она не видела его. Она сидела на свежей зеленой траве, обняв колени, раскачиваясь вперед и назад. Эмоции захлестывали ее.

Они ведь и вправду не были несчастными. Мелли не хотела выходить за него, но помолвка все еще имела силу официальной. Грейс хотела его, но он поступал как свободный человек, в то время как он им не являлся. Это ее беспокоило.

Что же хотел он? Заняться с ней любовью. Несколько мгновений удовольствия. А дальше?

Она плохо его знала, а то, что она знала, не слишком-то ей нравилось. Он не хотел заводить дом. Он не хотел детей. Никогда.

Они еще никогда не разговаривали о женитьбе. Или даже любви. Правда, он назвал ее однажды «моя любовь», но это были просто слова. Ее грудь все еще горела от его прикосновений.

Он думал, что она платная компаньонка. У мужчин действуют двойные стандарты по отношению к женщинам другого социального положения. Скорее всего он просто хотел поразвлечься с ней, как лорды веками развлекались с прислугой, пользуясь правом господина.

Разумеется, она могла сказать ему, кто она такая на самом деле. Сейчас не было никакой необходимости скрывать это, когда сэр Джон был болен. Но Грейс пока не хотела.

Она еще никогда не оказывалась в ситуации, когда мужчина реагировал на нее, на саму Грейс. Не на мисс Мерридью, любимицу общества и наследницу, а на простую обыкновенную Грейс, девушку, которая выросла в холодном жалком доме и которая, как и ее сестры, так страстно мечтала в детстве.

Но мечты были обманчивы.

Две ее сестры позволили своим мечтам обмануть себя. Пруденс и Фейт начали с того, что совершили ужасные ошибки, приняв свои юношеские мечты о любви и счастье за реальность и влюбившись в мужчин, которые оказались настоящими мошенниками.

Они дали своим мечтам ослепить себя и пошли на ужасный риск, отдав себя и свое счастье в руки недостойных мужчин. Их жизни чуть было не были окончательно разрушены. К счастью, этого не произошло, но Грейс отныне всегда была настороже.

Она еще не была готова пойти на такой риск. Особенно ради мужчины, которого она знала всего несколько дней и который, несмотря на его приятные слова и мягкое обхождение, вполне мог оказаться еще одним недостойным доверия мошенником.

Ей нужно было нечто большее, чем приятные слова и мягкое обхождение. Нельзя позволять тому чувству восторга, что она пережила в озере, ослепить себя. Или когда он целовал ее, словно только что вышел из пустыни, а она была его первым глотком воды…

Нет, это нельзя принимать в расчет.

Он мог казаться воплощением всех ее тайных мечтаний, но она не могла доверять своим чувствам. Особенно пока он все еще был помолвлен с Мелли. И пока сама Грейс так мало о нем знала.

– У меня другие планы, – сказала она наконец. Грейс поднялась на ноги и зашла за куст, чтобы надеть платье.

– Помочь тебе с корсетом? – предложил Доминик.

– Нет, спасибо, – сухо сказала она. Вообще-то она не стала надевать корсет, когда решила пойти искупаться, но сочла за лучшее не сообщать ему об этом.

Когда она вновь появилась, полностью одетая, он сказал:

– А, вижу, что корсет ты решила не надевать. Замечательно! – И он тоже быстро оделся.

Она скрестила руки на груди и упорно боролась с румянцем.

– Зачем прятать то, что я уже видел, что уже попробовал? Его слова смутили ее, и она быстро повернулась и поспешила прочь по тропинке.

Доминик последовал за ней.

– Какие другие планы?

Грейс не сразу поняла, о чем он спрашивает.

– Я хочу путешествовать. Я хочу войти в Венецию на корабле на рассвете, я хочу увидеть восход луны над пирамидами, постоять перед Сфинксом и почувствовать свою ничтожность. Я хочу сплавиться на фелюге по Нилу и проехаться на верблюде.

Он не отставал.

– На верблюде?

– Да, а почему бы и нет? Мне кажется, поездка на верблюде должна быть весьма увлекательной. Корабль пустыни, разве это не удивительное выражение?

– Верблюды воняют, плюются и ухмыляются.

– Ухмыляются? – Девушка рассмеялась.

– Ни один человек на земле не умеет ухмыляться так, как верблюд, заверяю тебя, – сказал он. – И они чертовски упрямы. Что касается корабля пустыни, то не сомневаюсь, это из-за их раскачивающейся походки, как корабль в бурном море. Надеюсь, ты не страдаешь морской болезнью?

Грейс сделала вид, что не замечает его. Он же просто насмехается над ней.

– Вам доводилось ездить на верблюде?

– Много раз. И, скажу по правде, я бы предпочел лошадь.

– Да, но верблюды такие экзотичные.

– Только не в Египте.

Грейс в изумлении уставилась на него. Они подошли к дороге, ведущей в замок, и он взял ее руку и запихнул себе под локоть.

– Если бы я не приехала сюда с Мел… мисс Петтифер, – сказала Грейс, – я бы сейчас собирала вещи, чтобы ехать в Египет с кузиной генерала при британском консульстве.

– Правда?

– Да, у нас уже все было устроено. Мы должны были сначала отправиться в Александрию… – Грейс застенчиво посмотрела на него. – Расскажите мне, пожалуйста, об этом городе.

Доминик ничего не сказал. Вместо этого он остановился и нахмурился, словно в глубокой задумчивости.

– Разумеется, если воспоминания не слишком болезненны, – поспешно добавила она.

– Нет, все нормально. Просто я вспомнил кое-что поважнее. – Доминик повернулся к ней и серьезно сказал: – Знаешь, твои веснушки заканчиваются как раз под воротником. Там дальше нет ни одной веснушки. – Он провел пальцем по ее круглому воротнику. – Я… – он пристально посмотрел на нее, – в тот момент был занят кое-чем другим, но сейчас я это вспомнил. Разве это не удивительно?

– Ни капельки. – Она сделала шаг в сторону. – Я же сказала, что у меня другие планы. Я скажу кое-что еще, лорд д'Акр, я не флиртую с женихами других девушек, точно так же, как я и не флиртую с их мужьями. Правду сказать, я вообще не флиртую. – Она улыбнулась. – Так что вы можете меня полностью игнорировать.

– Я не хочу игнорировать тебя, Грейсток, – пробормотал Доминик.

Она беспечно отмахнулась.

– Тогда не игнорируйте, но если вы ищете флирт, то, думаю, сестры Тикел настоящие специалисты в этой области, так что можете попробовать обратиться к ним.

– Но они мне не нужны.

– Вы уверены? Они хорошенькие. Думаю, Тэнзи самая красивая, но у Тилли самая очаровательная улыбка, а о цвете лица, как у нее, можно только мечтать.

– Я предпочитаю веснушки, а особенно те места, где они заканчиваются.

Грейс покраснела и попробовала продолжить:

– Тогда вам нужна Тесса. У нее больше всех изгибов, а я знаю, что когда дело доходит до флирта, мужчины много значения придают изгибам.

– Правда?

– Мне так кажется. – Его взгляд смущал ее. Он загадочно посмотрел на нее.

– Меня не интересуют изгибы сестер Тикел. Или их улыбки и цвет волос, или любые другие качества. Мне нравятся маленькие серые злючки с веснушками.

– Ну, их… нас… меня вам не получить! – И она поспешила к замку.

– Правда? – крикнул он вслед. – Я Вульф, а мы не ждем приглашения. Мы сами выбираем жертву и преследуем ее. Так что я тебя предупредил, мисс Жертва.

Когда Доминик вернулся домой, он обнаружил Фрея, уютно устроившегося у него в гостиной, попивающего чай с лимонным печеньем. В тот самый момент, когда он вошел в комнату, мисс Петтифер вновь наполняла чашку Фрея. Губы Доминика скривились в улыбке. Он помнил, что Фрей обычно говорил о чае.

Фрей тут же объяснил цель своего визита.

– Прости, что навязываюсь так рано, Доминик, но боюсь, что дом викария в ужасном состоянии.

– То есть?

– Несколько дней назад тут был шторм, как мне сказали. Он сорвал большую часть черепицы. Крыша протекает. Все сырое и уже начало гнить – вонь стоит невообразимая. Ужасно неприятно, но такова воля Божья. Я надеялся, что ты позволишь мне воспользоваться твоим гостеприимством и пожить некоторое время в Вульфстоне.

– Разумеется, Фрей. Оставайся сколько хочешь, хотя условия здесь и несколько более спартанские, нежели те, к которым ты привык.

– Нет, вовсе не спартанские – мисс Петтифер была более чем гостеприимна. – Он улыбнулся ей глуповатой улыбкой.

Она покраснела и пробормотала что-то неразборчивое.

– Вижу, что ты уже познакомился с моей невестой, – сказал Доминик.

– А? – Фрей разинул рот и разлил чай по белоснежной манишке.

Тем вечером миссис Стоукс превзошла сама себя, подав на ужин треску с миндалем, фрикасе из курицы, зеленые бобы, рис, суп с телятиной, картофельный пирог, жареных куропаток, нечто, что она назвала крученым пирогом из ветчины с яблоками, который оказался неожиданно вкусным, салат, несколько видов желе и блюдо с лимонным печеньем.

– Что ж, мисс, я стараюсь, чтобы сэр Джон тоже что-нибудь попробовал, – сказала она, когда Грейс похвалила ее стряпню. – Того, что он съедает, и птичке не хватит.

Грейс приподняла брови.

– Я бы решила, что ему больше подойдет куриный суп. Миссис Стоукс покраснела.

– Вы меня поймали, мисс. Я и вправду посылала ему куриный суп и хлеб с маслом, но он к ним и не притронулся, бедняга. Это для священника, – созналась она. – Такой худенький молодой человек, сразу видно, что ему не хватает хорошей домашней шропширской пищи.

I Грейс рассмеялась. Казалось, всем им очень повезло, что у мистера Неттертона такое худощавое телосложение. Но даже это богатое разнообразие не могло удовлетворить Мелли. Она вяло ковыряла еду, немного откусив от курицы и съев несколько зеленых бобов. Она даже отказалась от лимонного печенья, которое было ее любимым лакомством.

– Тебе плохо, Мелли? – прошептала Грейс, когда подали последнее блюдо.

– Нет, – удивленно сказала Мелли. – А что, я плохо выгляжу?

– Нет, просто ты ничего не ешь.

– А, это. – Мелли избегала смотреть ей в глаза. – Я не голодна сегодня, вот й все.

Грейс нахмурилась. Хватало уже и того, что у сэра Джона не было аппетита. Она надеялась, что та же болезнь не постигнет и Мелли. За исключением того, что она ничего не ела, выглядела ее подруга нормально, можно даже сказать, светилась здоровьем.

Это все от беспокойства, решила Грейс. Отец Мелли не выздоравливал, фактически он медленно, но верно превращался в тень самого себя. Разумеется, Мелли начинала волноваться. Они все переживали.

– Грейс, – послышался шепот в темноте. – Ты не спишь?

– Не сплю, – отозвалась Грейс. – В чем дело, Мелли?

– Ни в чем. Просто хотела узнать, спишь ты или нет. – Наступило долгое молчание, а затем Мелли прошептала: – Тебе нравится лорд д'Акр, не так ли?

Ну и как она должна отвечать на это? Грейс подумала. «Нравится» было совсем не то слово. Временами ей хотелось его убить, а иногда хотелось прижаться к нему всем телом.

– Он… он интересный человек.

– Я видела тебя, когда ты пришла сегодня утром. Твое лицо светилось от счастья.

– Слишком яркое солнце, – пробормотала Грейс.

– Нет, Грейс. Он пришел следом за тобой всего через минуту. Ты ведь была с ним, не так ли?

Была с ним? Грейс прижала руку ко рту. Что Мелли хотела этим сказать?

– Я встретила его у озера, – сказала она как можно безразличнее.

– Я видела твое лицо. И я видела, как вы смотрели друг на друга во время ужина. Ты влюблена, Грейс, признайся. – Это не был вопрос. Мелли была одной из ее лучших подруг. Они годами мечтали о любви.

Грейс вздохнула:

– О Боже, Мелли! Я ничего не понимаю. Я только знаю, что еще никогда так себя не чувствовала. Я никогда не воображала…

Последовала еще одна долгая пауза, а затем Мелли сказала:

– Я поговорю с папой. Я сделаю так, как лучше для тебя, Грейс, обещаю.

– А, вот ты где! А я-то думал, что ты обычно занимаешься грамматикой в библиотеке. – Доминик вышел на террасу, где Грейсток лежала, свернувшись в кресле с книгой на коленях, наслаждаясь утренним солнцем. Ее нош были поджаты под себя, а туфли лежали рядом на каменных ступенях террасы.