Анна Грейси - Идеальный поцелуй

Когда они обнаружили полированную костяную планшетку, спрятанную в маленьком карманчике, они вытащили ее с радостными возгласами, но были разочарованы, Фатима объяснила, что на ощупь они решили, что это нож.

Грейс рассмеялась и попыталась объяснить, что она знала одну леди, которая носила с собой острый инструмент для самозащиты, но что большинство из них этого не делали. Девушки кивнули. Для чего же тогда мужчины, если не для того, чтобы защищать женщин?

– А теперь, – сказала Фатима, пока Муна застегивала и затягивала на себе одежду Грейс. – Мы оденем тебя в наш костюм.

Служанки принесли груду переливающихся тканей. Они окружили Грейс, Фатима что-то сказала, и не успела Грейс спохватиться, как рубашку на ней заменил шелковый синий топ – как туника, только совсем прозрачный.

Грейс взглянула на себя и немного растерялась от того, насколько прозрачна была эта одежда, но тут она увидела, что они несут ей корсет, и немного успокоилась. Но когда его на ней застегнули, дорогой корсет с золотой, синей и красной вышивкой, она поняла, что это не сильно помогает. Корсет хорошо закрывал спину, но перёд состоял только из плотной ленты, лежащей под грудью, для того, чтобы немного поднять ее, как объяснила Фатима.

Все это только подчеркивало обнаженность груди, показалось Грейс.

Но затем ей подали длинную рубашку с такими же рукавами, которая надевалась поверх, а затем что-то вроде жилета, и ей стало намного спокойнее. Фатима объяснила, что вся одежда была из разных стран, как и они сами: она была из Александрии, Хадиджа из Турции, а Муна с зеленых холмов Ливана. Их муж много путешествовал.

– Нужно много путешествовать, чтобы отыскать такие сокровища, – ответила Грейс комплиментом, который очень им понравился.

Девушек заинтриговали легкие следы веснушек. Хна, объяснила она. Они кивнули, словно это что-то подтверждало, и сказали, что они разукрашивали руки и ноги хной и использовали ее, чтобы сделать волосы ярче, но никогда не рисовали таких точек на лице, шее и руках. Это популярно в Англии?

– Нет, – Ответила Грейс. – Я жду, когда они исчезнут. Фатима сказала что-то, одна из служанок выбежала и вернулась через несколько минут с маленькой пиалой.

– Так они исчезнут быстрее, – сказала Фатима. Грейс улыбнулась и приняла подарок. Некоторые вещи были универсальны.

Они позволили ей оставить панталоны, но надели поверх пару нежных свободных шаровар из красно-синего шелка и прозрачную желтую юбку поверх них. Хадиджа нарисовала линию синей сурьмой у нее на веках и покрасила губы красной краской. Муна, одетая в платье Грейс, дала ей маленькую вышитую шапочку и показала, как прикрепить к ней прозрачную фату. Затем Грейс вытащила свою шляпу с широкими полями, украшенную цветами, и водрузила на голову Муны, показав ей, как закрепить ее плотно шляпными булавками.

Они стояли рядом, глядя на свои отражения в зеркалах.

– Я выгляжу замечательно! – воскликнула Грейс. – Так экзотично. Как бы я хотела показаться моим сестрам в этом наряде.

– Разумеется, – сказала Фатима. – Эти одежды – наш подарок тебе. Они предназначены для дома, но есть одежда и для улицы.

Грейс попыталась отказаться, но девушки настаивали. Она взглянула на Муну, которая все еще вертелась перед зеркалом.

– Если хочешь, можешь оставить себе эту одежду, Муна, – сказала она. – И шляпу тоже. Разумеется, они не новые, но…

Муна обняла ее с радостным криком и стала прыгать по комнате, юбка развевалась колоколом.

Фатима приказала принести кофе; его разливали в крошечные чашечки и он не был похож на кофе, который Грейс приходилось пить до сих пор, – крепкий, сладкий и густой. С ним подали крошечные печенья, покрытые сиропом, с орехами и лукум.

Наконец последнее блюдо было убрано, и служанка объявила:

– Хаммам готов, госпожа. Фатима поднялась.

– Пойдем, Грейс, – сказала она. – У нас для тебя приготовлено еще кое-что.

– Нет, в меня больше ничего не влезет! – воскликнула Грейс.

Они рассмеялись.

– Пойдем. Мы придумали это, когда услышали о твоем приезде. Твой лорд попросил нас об этом. Это как раз то, что нужно после путешествия. Мы не знали, понравится ли это английской леди, но теперь уверены, что тебе понравится.

Грейс позволила отвести себя вниз, все еще на женскую половину дома, через дверь в маленькую прихожую, где, к ее ужасу, она лишилась только что приобретенной одежды, хотя опять она не рассталась с панталонами, и завернулась в большую муслиновую простыню. Три жены, к ее облегчению, сделали то же самое. Они надели странные деревянные туфли и вошли в большую круглую комнату, пристроенную к задней стене дома.

Было ясно, что ее строил не англичанин. Она была из камня, венчал ее купол, а украшена она была плиткой с восточными узорами. Внутри было жарко и стоял пар.

Посередине находился глубокий бассейн, а у стены булькал фонтан.

– Турецкая баня, – объяснила Хадиджа. – Ее построили для меня, – с гордостью добавила она.

Баня? Доминик попросил, чтобы они ее искупали?

Служанки окружили их, и без предупреждения простыня, в которую была завернута Грейс, была сорвана, панталоны исчезли, а она сама погрузилась в теплую воду и намылена с ног до головы. Даже ее волосы распустили и вымыли.

– Вы хотите опять покрасить волосы в темный цвет? – спросили ее. Она вспыхнула, поняв, что они заметили контраст с ее лобковыми волосами.

– Нет, – ответила она.

– Вы хотите такой же цвет? – спросили они, ничуть не смущаясь, указывая на ее лобковые волосы.

– Да.

Девушка выбежала и вернулась с каким-то дурно пахнущим веществом, которое втерли в ее волосы и так и оставили, завернув в полотенце.

Грейс решила, что она уже достаточно чистая, но тут началась чистка – ее терли с ног до головы шершавой мочалкой, пока ее кожу не стало пощипывать. Она всегда хотела пережить что-нибудь экзотическое, сказала она себе. Рядом другие служанки точно так же растирали Муну, Фатиму и Хадиджу.

Ее окатили водой, вновь намылили и окатили водой еще раз.

– А теперь заходите, – сказали ей служанки и подтолкнули ее в сторону бассейна. В него вели ступени, а вода была приятно теплая. Грейс казалось, что она вот-вот растает, так расслабляюще на нее действовало купание, но через пятнадцать минут ее вытащили из бассейна, чтобы еще раз ополоснуть ее волосы. Они натерли их каким-то другим лосьоном и вновь отпустили ее плавать. Она поплавала еще немного в блаженном тепле бассейна, а затем ее вытащили снова, чтобы в последний раз прополоскать и натереть ее еще раз. Ее облили прохладной водой, а затем к ней подошла плотная пожилая женщина.

– О нет! – воскликнула она. – Не надо меня больше тереть, я уже чище некуда.

– Это турецкий массаж, – сказала ей Хадиджа. – Он очень расслабляет. Это приятно.

Женщина вытерла Грейс, словно та была ребенком, положила ее на живот на мраморную скамью, накрытую плотной тканью. Теплая жидкость полилась ей между лопаток, и воздух наполнился ароматом роз. Женщина начала массировать ее, сжимая и разминая ее мускулы. Ее руки были сильными, почти как у мужчины. Прошло несколько минут, пока Грейс к этому привыкла, но стоило ей привык-, нуть, как она почувствовала себя кошкой, потягивающейся и мурлыкающей под рукой, гладящей ее. Вот теперь она и вправду растворялась.

Массаж продолжался, и она заметила, что Фатима, Хадиджа и Муна вылезли из бассейна, вытерлись и удалились в другую комнату. Наступила тишина, единственным звуком было журчание воды в фонтане. Грейс было все равно, сильные руки пожилой женщины творили с ней чудеса.

Она услышала, как вдалеке хлопнула дверь, но ей было все равно, она была на небесах. Руки разминали напряженные мускулы ее плеч и шеи, разминая, сжимая и размягчая их. У Грейс возникло ощущение, что у нее совсем нет костей.

Аромат роз становился опьяняющим. Когда все напряжение было снято, движения массажистки изменились. Они затрагивали ее чувства, ей хотелось изогнуться и прижаться еще сильнее к руке, ласкающей ее. И вправду, как кошка, подумала она. Это скорее удовольствие, чем расслабление. Вдруг что-то насторожило ее, но она была слишком расслаблена, чтобы шевельнуться.

Массаж становится слишком приятным, подумала она через некоторое время. Она начинала возбуждаться, точно так же, как когда она находилась с Домиником. Но только она начала напрягаться, как успокаивающие движения рук вновь расслабили ее, но это было неправильно – чувствовать подобное от прикосновения старой женщины. Она начала вставать, но большие руки прижали ее обратно к скамейке, поглаживая ее спину и ягодицы.

Затем что-то теплое и влажное прижалось на мгновение к ее шее, и в тот же момент рука скользнула между ее ног.

Она вывернулась, в ярости пытаясь ударить по руке.

– Расслабься, Грейсток. Это всего лишь я, – сказал низкий довольный голос. Доминик.

«Всего лишь я»! Теперь-то она поняла, почему так возбудилась. Ее тело узнало его, хотя ее разум еще не понял этого. Каков ловкач – он занял место старой массажистки, и она ничего не заметила. Не было ни звука, да и ритм массирующих ее рук не сбился.

– Как тебе удалось проскользнуть сюда незамеченным?

– Тут есть отдельная дверь для мужчин. – В это же самое время он продолжал массировать, гладить и ласкать ее. Она была совершенно обнаженной под его большими теплыми ладонями. Но если она повернется, то будет еще более обнаженной. – Ты такая вкусная, – тихо простонал он и слегка куснул ее за плечо. Пальцы на ее ногах сжались чуть не до боли, а желудок свернулся внутри.

Его руки гладили и ласкали ее бедра и ягодицы, в то время как он покрывал ее шею жаркими влажными поцелуями.

Она вяло шевельнулась. Она чувствовала все, каждое его прикосновение, каждую ворсинку полотенца, на котором она лежала, холодную твердую мраморную скамью под ним.

Его руки вновь проскользнули между ее ног, и она вздрогнула и крепко сжала бедра. Ошибка. Его рука осталась там. Он жарко поцеловал ее в спину, провел языком по позвоночнику, и она выгнулась в ответ, отзываясь на его прикосновение.

– Ты же обещал без глупостей, – прошептала она через силу.

– Расслабься. Это не глупость, это наслаждение. – Он провел языком по раковине ее уха, и она вся сжалась от удовольствия.

Расслабиться? Это невозможно. Она вся состояла из голых нервных окончаний. Она почувствовала, как где-то внутри зарождается полуистерический смех, но его пальцы и язык продолжали двигаться, и ее напряжение… растворилось.

Ее кости тоже растворялись. Его пальцы ритмично и без остановки двигались у нее между бедер. Волны удовольствия прокатывались по ее телу. Ее пальцы расслаблялись и сворачивались, как когти кошки. Она извивалась под этой приятной пыткой, и ее спина поднималась резкими ритмичными движениями. Требуя больше.

– Повернись, – прошептал он, и она быстро перевернулась на спину, желая видеть его, обнять его, прикоснуться к нему.

Он поцеловал ее, и знакомый островатый вкус наполнил ее кровь. Он оставил отпечаток в ее памяти в тот самый первый день. «Мой вкус у тебя во рту». Это и впрямь было так. И он останется там до конца ее жизни, подумала она. Точь-в-точь как его вид и прикосновения.

Доминик тоже был почти обнаженным. Его единственной одеждой была пара свободных белых хлопковых брюк восточного покроя, завязанных на поясе шнурками. Его грудь, руки и живот были голыми, голыми и красивыми.

Его глаза горели как темные топазы, когда он смотрел на нее сверху вниз.

– Твои волосы сменили цвет, – сказал он, перебирая пальцами ее влажный локон.

– Женщины здесь что-то сделали с ними.

– Они такие красивые, как кукуруза с розами. – Он прислонил лицо к ложбинке между ее грудей и глубоко вдохнул. – Ты так вкусно пахнешь, что хочется тебя съесть. – Он посмотрел на нее и хитро улыбнулся. – И так было всегда, Грейс. Даже без духов ты совершенно… – Он пощипал ее кожу. – Обворожительно… съедобна.

Он слегка потерся подбородком о ее нежную грудь. Ее кожа, чувствительность которой уже повысилась после всех этих растираний, ощущала каждое едва заметное прикосновение, и волны удовольствия окатывали Грейс с ног до головы. Он положил кончик пальца на ее взбухший сосок и начал ласкать его. Девушка чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Он продолжил ласкать ее грудь, покрывая поцелуями ее живот все ниже и ниже. Она таяла от блаженства и напрягалась в ожидании.

Он прикоснулся к ее пупку.

– Султан украсил бы эту маленькую дырочку рубином или изумрудом, или, может быть, сапфиром, под цвет твоих глаз. – Он нагнулся и слегка провел кончиком языка вокруг пупка, Грейс вздрогнула от неожиданного удовольствия. – Но я не султан, – прошептал он в ее кожу, дыхание у него было теплое, как бриз в пустыне. – Мне он нравится таким, какой есть, без ненужных украшений – совершенно идеальный. – Он поцеловал его. – Именно. – Он вновь поцеловал его. – Таким. – Поцелуй. – Какой. – Поцелуй. – Он. – Поцелуй. – Есть. – Его язык проник внутрь, и Грейс выгнулась, прижимаясь к нему плотнее. – Ты идеальна, – сказал Доминик хриплым голосом. Его поцелуи опускались все ниже и ниже. А затем его пальцы оказались на треугольнике рыже-золотых кудряшек, он разделил их и поцеловал ее там.