Анна Грейси - Идеальный вальс

Но леди Элинор не ответила. Она безучастно смотрела прямо перед собой, глубокая морщина прорезала ее лоб.

– Если бы она только знала, что к подбору гардероба моя матушка подходила исключительно с научной точки зрения, – леди Элинор, мгновенно забыв о плохом самочувствии, вернулась к своему упрямому тону. – Одежда столь ярких оттенков пробуждает в мужчинах самые низменные инстинкты. Наша обязанность оберегать девочек от чего-либо подобного.

Джайлс уставился на нее:

– Не можете же вы всерьез воспринимать эту чепуху!

Карета остановилась напротив дома леди Элинор.

– Это не чепуха, а сущая правда! Моя мать лично занималась исследованием данного вопроса. Яркие цвета возбуждают мужчин.

Он вышел из кареты и повернулся, чтобы помочь леди спуститься.

– Так именно поэтому вы носите ужасные серые лохмотья?

Она недовольно посмотрела на него, но помощь все же приняла.

– Мои платья – вовсе не лохмотья. Они сшиты из самых высококачественных материалов: шелка, бархата и мериносовой шерсти.

– Но все они настолько серые, что вы сами становитесь похожи на мериносовую овцу.

Леди Элинор поднялась по лестнице, ключом отворила входную дверь и, резко обернувшись, с негодованием ответила:

– Я ношу теплые и удобные вещи, для чего, собственно, и предназначена одежда.

Он последовал за ней, лениво сузив глаза.

– А так же для того, чтобы скрыть любое проявление вашей женской сущности и не позволить мужчине желать вас.

Она фыркнула в знак неодобрения подобного прямого утверждения и попыталась стянуть с себя пальто. Джайлс подошел и с легкостью снял его с ее плеч. Держа пальто в руках на весу, он спросил:

– Куда это повесить?

– Сюда. Я сама.

Леди Элинор открыла дверцу шкафа и повесила пальто на крючок. Затем она отступила на шаг назад, выглядя при этом немного смущенной. Она разгладила складки на своем сером платье.

Джайлс уставился на ее бесформенный балахон, волосы, стянутые в тугой пучок и уродливый серый чепчик, затем посмотрел Элинор в лицо.

– Вы и понятия не имеете, ведь так?

Она выгнула брови и послала ему взгляд, полный презрения:

– Не имею понятия о чем?

– Об этом.

Он резко открыл шкаф, втолкнул ее внутрь и закрыл за собой дверцу. Темнота окутала их со всех сторон.

Она набросилась на него, колотя кулачками по его груди.

– Да как вы смеете?!

Он остановил ее, поймав ее руки своими.

– Вы же не боитесь темноты?

– Конечно же нет!

Его голос казался более глубоким чем обычно, когда он произнес:

– Я никогда не причиню тебе боли. И ты прекрасно это знаешь, Элинор.

Он замолчал.

– Я... я не давала вам разрешения называть меня по имени.

– Ты же знаешь, что я распутник, Элинор. Такие, как я не спрашивают разрешения. Мы сразу берем... – он придвинулся к ней, их тела соприкоснулись, – то, что хотим.

Она резко выдохнула и попыталась отстраниться, но пространство было слишком мало. Она запуталась среди множества висевших пальто.

– Ч-что вы, черт возьми, себе позволяете?

Ее ладони задрожали, находясь в его руках. Он ласково и нежно потер их своими большими пальцами, пытаясь успокоить ее. Леди Элинор сделала попытку освободиться, но напрасно.

– Я провожу эксперимент... с цветом.

– Что?

– Я испытываю теорию вашей матушки. О цвете. Проверяю, могут ли мои мужские потребности быть подавлены недостатком ярких цветов в одежде. Созерцая все эти женские тела, облаченные в буйные яркие расцветки, мне просто необходимо успокоиться. Поэтому я и искал тебя, – его большие пальцы не прекращали ласкать ее нежную кожу.

Она не произнесла ни слова. Тогда он добавил:

– Чтобы достичь умиротворения, мне понадобится каких-то несколько минут, вы же не должны сердиться. Ведь все ради... науки.

Молчание. Он чувствовал ее дыхание и то, как участился пульс под его пальцами.

– Что ж, пока эксперимент не закончится, о чем мы с вами будем беседовать? О, я придумал. Вы знаете, мне кажется, мой друг Себастьян Рейн ухаживает за вами.

Она поколебалась с ответом:

– Да.

– А вы в курсе, что он не испытывает к вам никаких чувств?

Казалось, молчание длилось вечность прежде, чем она ответила:

– Да. И я не возражаю.

Джайлс сжал ее сильнее. Ему захотелось хорошенько встряхнуть Элинор, но он заставил себя произнести очень мягко:

– А должны были бы. Каждая женщина заслуживает того, чтобы ее любили.

Он замолчал, и когда она ничего не ответила, спросил:

– Вы любите его?

– Нет, – прошептала она в отчаянии. – Любить – это так не... Рационально.

– Бог мой! Конечно, нерационально!

Он снова замолчал. Молчала и она.

– Так значит... вы ничего не имеете против того, что единственная причина, по которой Себастьян намерен жениться – это долг перед своими сестрами?

– Долг для большинства людей – это тяжелый труд. И я восхищаюсь его преданностью своим обязанностям. Вот это как раз Рационально.

– Неужели? Могу поспорить, что в вас полно Рациональных качеств. Я прав?

– Я стараюсь.

– Я так же готов поспорить, что за всю свою жизнь вы никогда не совершали необдуманных поступков, так?

– Не могу припомнить ничего подобного. Я уже сказала, что меня восхищает приверженность своему долгу, – сказала она холодным и сдержанным тоном. Но в голосе слышалась легкая дрожь.

– Себастьян – это человек, который посвятил всю свою жизнь исполнению своего долга.

– Тогда мы должны подойти друг другу, разве нет?

– Это отвратительно – заниматься любовью из чувства долга!

Она напряглась.

– Вам обязательно надо быть таким грубым?

– Да. Я же распутник, вы забыли? А мы верим, что долг – плохая замена любви.

– Долг выдерживает испытание временем. Любовь – нет.

– Возможно. Но я в этом сомневаюсь, хотя данное обстоятельство и опровергает мою репутацию распутника, – он прижал ее руки к своей груди. – Вы забыли, какое наслаждение приносит любовь. Ах, наслаждение... Даже если любовь не выдерживает испытания временем, она того стоит. Ради нескольких мгновений наслаждения, – тихо произнес он.

– Несомненно. – Ее попытка казаться неприступной потерпела неудачу. Теперь она казалась задумчивой и неуверенной. И все же она перешла в наступление: – Подобное мимолетное чувство станет непрочным фундаментом для долгой совместной жизни.

– Вы никогда не любили, не так ли, Элинор?

– Конечно нет!

Ее тон его позабавил и он улыбнулся.

– Нет. Любовь – это ведь так нерационально, вы же всегда совершаете только Рациональные поступки, да?

– Безусловно.

– В таком случае находиться здесь, в темном шкафу, со мной наедине для вас не очень-то Рационально?

В помещении опять повисло молчание. Из темноты послышался ее дрожащий голос:

– Полагаю, вы просто хотите проверить теорию моей матушки относительно цвета одежды.

– Вы уверены?

Тишина сгустилась до почти осязаемой. Джайлс нагнул голову и, касаясь дыханием ее нежного ушка, прошептал:

– Вы, конечно, знаете, что никогда в своей жизни я не совершал достойных поступков.

– Как вам не стыдно в этом признаваться.

– Мы же с вами уже пришли к общему мнению, что я привык... скажем так, соблазнять порядочных леди.

– Назовем вас обычным грешником и закончим этот разговор, – едко заметила она.

Он тихо рассмеялся.

– Очень хорошо. Грешник, но, надеюсь, не обычный... Знаете, мы с вами представляем довольно интересную пару: леди, которая никогда не вела себя распутным образом, и джентльмен, – ну ладно – распутник, который никогда не поступал так, как того требует долг.

– Вы еще можете искупить свою вину.

– Могу, в самом деле? Искупление и долг – такие интересные понятия. Их смысл полностью зависит от ваших убеждений.

Она зябко поежилась, неосознанно касаясь его тела своим. Она замерзла.

В темноте послышался его шепот:

– Так вы считаете, Элинор, что я должен как можно чаще поступать согласно своим обязанностям.

– Д-да, считаю.

– В таком случае, мне кажется, что мой долг, как друга, требует от меня пойти и отговорить моего замечательного товарища Себастьяна Рейна от ужаснейшей ошибки в его жизни.

Тоненьким голоском она пропищала:

– И этой ошибкой будет...

– Женитьба на вас.

Элионор холодно отреагировала:

– Я понимаю, что я не из тех женщин, на которых обычно предпочитают жениться мужчины, но...

– Нет никаких «тех женщин». Я так же считаю своим долгом научить вас тому, что значит жить, а не тому, что значит быть Рациональной.

Он скользнул ладонями вдоль ее рук и обвил ее талию. Другой рукой он надавил на основание ее шеи сзади и притянул Элинор к себе. Она стала вырываться.

– С меня довольно! Немедленно отпустите меня! Эксперимент окончен!

– Но во мне только что проснулись мои неуправляемые мужские потребности, – сказал он. – Чувствуете?

Он заставил ее положить ладонь на переднюю часть своих брюк.

– Ч-что это?

– Веское доказательство мужского желания, не поддающегося контролю, – протараторил он на одном дыхании и тут же задумался, понимает ли она, что все еще не убрала свою руку. Чувствуя его эрекцию, она слегка сдавила ладонь. Ее пальцы изучающее двигались вверх и вниз. Джайлс закрыл глаза и изо всех сил пытался не застонать, ощущая сквозь тонкую материю брюк легкое поглаживание любопытных женских пальчиков.

– О, это же!.. – выдохнула она.

Голосом мужчины, держащим ситуацию под контролем, Джайлс произнес:

– Да, это то, о чем ты подумала. Так что ты собираешься с этим делать, Элинор?

Ее рука резко поднялась выше и оказалась на его груди.

– Н-ничего. Т-только посмейте! – она задрожала. – Предупреждаю вас – я... я вооружена!

Он ощущал ее дыхание на своей коже.

– О, вы опасны! Ну же, давайте, воткните в меня свою шляпную булавку, – съязвил Джайлс. Некоторое время он молчал, но никаких булавок не было пущено в ход. Леди Элинор ждала, в полной темноте, затаив дыхание, дрожа от напряжения и неизвестности, словно струны маленькой арфы. Он приблизил свои губы к ее.

***

– Любовь? – Себастьян остановился, услышав вопрос. – Я не знаю, люблю ли я мисс Мэрридью или нет. – Несколько минут он обдумывал эту возможность. – Не уверен, что вообще могу любить кого-либо.

– Ты думаешь нет? – Джайлс скептически приподнял бровь. – Ты же любишь своих сестер.

Себастьян остановился, в течении некоторого времени обдумывая этот вариант, затем отмел его в сторону.

– Это другое. С семьей все не так. Они – дети, и я обязан обеспечить им защиту и опеку.

– Так почему бы тебе просто не заплатить кому-нибудь, чтобы он присматривал за ними и оберегал их? – Джайлс пожал плечами. – Это решило бы все твои проблемы.

– Нет, не решило бы! – огрызнулся Себастьян. – Кроме того, я должен своими глазами видеть, что они в безопасности и что о них заботятся. Им необходимо расти, понимая, что это делают не потому, что кому-то за это платят или заставляют силой, но потому что кто-то искренне этого желает и является их семьей. Девочки должны знать, как много для меня значат они сами и их счастье.

– То есть, если будет необходимо, ты отдашь за них свою жизнь? – мягко спросил Джайлс.

Себастьяна слегка смутило подобное предположение. Он пожал плечами.

– Я отдам все что угодно ради их счастья и безопасности. И да, свою жизнь тоже.

– Вот это, мой друг, и есть любовь.

– В таком случае, это совсем не то, что я испытываю по отношению к мисс Мерридью. – Хотя это было не совсем правдой. Себастьян ощущал непреодолимое стремление осчастливить, защитить ее и позаботиться о ней. И он без колебаний отдал бы за нее свою жизнь.

В то же время он безумно хотел затащить ее в постель и заниматься с ней любовью до тех пор, пока ни один из них не будет в состоянии пошевелиться. Даже одна мысль об этом заставляла его плоть твердеть от желания.