Она провела пальцами по его рукам. Под дорогой тканью сюртука чувствовался каждый мускул его сильного тела, напряженного от едва сдерживаемого мучительного желания.
Все это походило на вальс, осознала вдруг Хоуп, и в этом была причина его неуклюжести и суровости. Он мечтал о большем, чем просто танцевать с ней. Он жаждал не просто отеческого поцелуя в лоб.
И она тоже хотела большего.
Все сомнения, которые у нее были, в том, чтобы довериться этому огромному, сильному мужчине, исчезли с приходом понимания. Никогда в своей жизни она бы не поверила, что подобный человек может быть таким нежным, таким чутким, несмотря на его показную жесткость, суровость, самообладание.
Хоуп чувствовала себя в безопасности. Впервые в жизни с тех пор, как погибли ее родители, она ощущала себя в безопасности в кольце его рук. Абсолютно защищенной, надежно оберегаемой, полностью желанной. Она жаждала этого всю свою жизнь, тосковала по этому. И теперь она хотела унестись прочь, взлететь в его объятиях.
Снизу до них донесся слабый звук музыки. Начинался следующий акт. Его глаза скрывались в тени, голос прозвучал хрипло и напряженно, когда он заговорил:
– Мы должны вернуться. Вы готовы спуститься?
– Нет, – прошептала она. – Я хочу остаться здесь, с вами. Я хочу стать вашей.
Хоуп прижалась к нему, впитывая его силу и жар. Она обвила руками мощную теплую шею и запустила пальцы в темные волосы, притягивая его голову к себе. Ее губы нашли его, и она поцеловала его со всей сердечностью, беззаветно, страстно, со всем пылом, на который была способна.
Какое-то мгновение он пассивно позволял ей целовать себя, изучать, но потом с неконтролируемой мучительной дрожью взял инициативу в свои руки, углубив горячий поцелуй, познавая ее, исследуя, удерживая ее голову так, чтобы наиболее полно завладеть ее губами. Она упивалась его близостью, силой его страсти. Волны невероятного наслаждения затопили все ее тело.
Его вкус, настойчивые движения его языка и рук, заставляли ее тело трепетать и извиваться в неизведанном ритме. Она не могла думать, только чувствовать. Она хотела взобраться на него, как на дерево, стать еще ближе к нему. Она цеплялась за него, возвращая поцелуй за поцелуем, ее сознание, подобно спирали, раскручивалось, оголяя нервы, побуждая ее к действиям.
Его руки бродили по ее телу вверх и вниз, оставляя после себя горячие следы и принося с собой удовольствие. Его пальцы обхватили ее грудь. Она смутно осознала, что выгибается ему на встречу, издавая при этом невнятные звуки. Он застонал и стал ласкать ее грудь снова и снова, а она терлась об него, подобно кошке.
Он заколебался.
– Можно?
Хоуп беспокойно нахмурилась, не зная, что он имеет в виду. Она плотнее прижалась к нему
– Еще...
Он крепко поцеловал ее, расстегивая корсет ее платья, ослабляя шнуровку и спуская лиф вниз по ее плечам, обнажая шелковистую кожу, мерцающую в лунном свете. Дрожь пробежала по ее телу, вечерний бриз коснулся ее обнаженной груди, и Хоуп вдруг почувствовала себя застенчивой и неуверенной в себе – пока не посмотрела в его глаза. В них читалось поклонение, обожание. Она наблюдала, как его большие руки обхватывают ее груди, словно помещая их в чашу, и вдруг ощутила, что ее глаза полны слез.
– Однажды ты надела платье с желтыми рюшами, – проговорил он. – А я все смотрел на них, на то, как они обхватили твою грудь, и жаждал, чтобы мои руки оказались на их месте. – Его глаза потемнели от желания. – Как же часто я мечтал об этом позже. Но никогда не думал, что моя мечта осуществится.
– А я всегда знала, что моя мечта сбудется, – прошептала она и положила свои руки поверх его.
– Ты прекрасна.
Он нагнулся и поцеловал каждую грудь, легко, благоговейно, нежно двигая своими губами вверх-вниз, посылая изысканные волны удовольствия по ее телу. Она смотрела на его темную голову, посеребренную лунным светом, производящую невыносимо прекрасные движения. А затем его красивые, твердые, нежные губы сомкнулись на одном влажном возбужденном соске, и она выгнулась, почувствовав, будто ее ударил сильный разряд молнии. Себастьян приподнял голову, и его взгляд опалил ее тем же жаром, а потом он вернулся к ее телу, уделив максимум внимания ее груди, пока она не задрожала и снова не выгнулась дугой, сгорая в пламени, бушевавшим внутри.
– Себастьян, – пробормотала она. – Себастьян...
Хоуп почувствовала прикосновение холодного воздуха к своей ноге, но он согрел ее теплой ладонью, пробежался пальцами по шелковым чулкам, лаская обнаженную кожу в месте, где была закреплена подвязка. У нее задрожали ноги и, когда он коснулся ее, она чуть не упала.
Его рука напряглась, поддерживая ее, и Хоуп оказалась наполовину лежащей на нем. Их глаза встретились, и она увидела в них неукротимый голод и желание, о котором даже не смела мечтать. Желание, направленное на нее. Голод по ней...
Его большие, огрубевшие руки двинулись выше, кружась и поглаживая, пока не легли на самое интимное место ее тела. Она на миг оцепенела. Сознание на секунду вернулось к ней, но затем она снова впала в беспамятство. Стоило его пальцам начать нежно ласкать ее, и буря удовольствия затопила ее.
У него были длинные и сильные пальцы, и, казалось, они точно знали, что делать. Хоуп задрожала и сильнее прижалась к его руке, ритмично двигаясь, отчаянно желая большего, еще, еще...
Его твердые губы вернулись, накрыв ее рот горячим, требовательным поцелуем. Наполовину покусывая, втягивая, побуждая, беря. Больше не было деликатного поцелуя ангела, это было чистейшее, необузданное торжество, ослепительное блаженство, взывавшее к большему. Он вел ее, подводил их обоих к краю, настойчиво, лихорадочно, обжигая. Словно их несла неконтролируемая волна. Нереальный полет? Да, и все же это было более земное чувство.
Она вцепилась в него, ощущая невероятное головокружение, безумно сладостную дрожь...
– Ммммм-рррр-яяя-ууууу! – пронзительный крик разрушил чары ночи. Таинственный, он был подобен воплю человека, потерявшего душу и горящего в аду. – Ммммм-рррр-яяя-ууууу!
А затем раздался жуткий треск.
Хоуп сжала Себастьяна, ошеломленная, все еще пребывая во власти бушующей в ней страсти.
– Что это?
Себастьян откинул голову назад, закрыл глаза, а затем на какое-то мгновение крепко прижал ее к себе, прежде чем медленно с неохотой выпустить. Когда он открыл глаза, то выглядел опустошенным. Он судорожно сглотнул.
– Я сожалею. Я не должен был... – Он попытался накинуть на ее плечи платье, завязывая ленты дрожащими пальцами. Гримаса боли исказила его лицо, и он продолжил напряженным голосом: – Я воспользовался тем, что ты расстроена. Я сожалею. Я не должен был этого делать...
Он выглядел просто разбитым.
Она уставилась на него, совершенно не представляя, что сказать, не до конца понимая, что только что произошло. Мгновение назад она находилась на краю чего-то... важного, а в следующий миг вернулась к реальности, стоя на холоде и дрожа, словно кто-то окатил ее ледяной водой. Он закончил завязывать ленты и аккуратно засунул концы в вырез ее платья, его пальцы – пальцы, которые совсем недавно довели ее до состояния невероятного экстаза, – теперь едва касались ее кожи.
– Ммммм-рррр-яяя-ууууу! – вновь раздался таинственный вопль, полный муки.
Девушка снова задрожала.
– Что это за звук?
Он тяжело вздохнул.
– Это кошки.
– Кошки? – Хоуп недоверчиво посмотрела на него. – А мне кажется, это потерялись дети, им страшно и больно.
Он выглядел немного смущенным.
– Ну... это не дети. Это кошки. На крыше.
Она нахмурилась, сомневаясь в его словах.
– Ты действительно уверен, что это не дети?
– Определенно.
– Никогда не слышала, чтобы кошки издавали подобные звуки. Если это кошки, в таком случае их кто-то мучает. Я очень люблю кошек.
Он посмотрел на нее исподлобья.
– Никто их не мучает.
– Но их крики... такое ощущение, что им больно.
Себастьян пробормотал что-то, но Хоуп не расслышала его. Однако произнесено это было с чувством.
– Что, прости?
– Им не больно. Они в полном порядке. А сейчас, думаю, нам пора вернуться к остальным. Они будут беспокоиться, не случилось ли с нами что-нибудь.
Он стал подталкивать ее к двери.
– Ммммм-рррр-яяя-ууууу!
Она остановилась, испытывая невероятное волнение.
– Откуда ты знаешь, что с этими кошками все в порядке? Звук такой, словно им ужасно больно.
Себастьян на секунду закрыл глаза, потом вздохнул и с мрачным усталым видом вымученно выдавил из себя:
– Этот звук похож на тот, который издают кошки, когда совокупляются.
Совокупляются? Она в изумлении прикрыла ладонью рот. Затем, представив это, поняла, почему он был так сильно смущен. Если бы их не прервал крик совокупляющихся кошек...
Себастьян выглядел настолько мрачным и неприступным, что Хоуп не осмелилась ничего сказать. Она позволила ему завернуть себя в надежный кокон бархатного плаща и проводить к двери, его рука мягко покоилась на ее спине, где все горело, словно на ней поставили клеймо.
– Муууу-рррр-яяя-ууууу!
Негромкий звук все же долетел до нее.
Себастьян тут же остановился.
– Ты... с тобой все в порядке? – он склонился над нею, пытаясь в темноте увидеть выражение ее лица. – Я сожалею. Знаю, я не должен был делать то, что я сделал. Я... я потерял голову, лишился рассудка...
– Ммммм-рррр-яяя-ууууу!
– Проклятые кошки! – взорвался он.
– Определенно, я тоже так думаю, – пробормотала девушка и хихикнула.
Он недоверчиво посмотрел на нее.
– Ты... ты смеешься?
– Я знаю, я не должна, знаю... но ты должен признать, это забавно. Здесь были мы... и здесь были они... и...
– Ммммм-рррр-яяя-ууууу!
Она снова хихикнула, прислонившись к нему в приступе веселья.
– Они выбрали не самое удачное время, но...
Увидев выражение его глаз, она успокоилась. Хоуп приподнялась и взяла его лицо в свои ладони.
– О, пожалуйста, не надо так смотреть. Я нисколько не сожалею о том, что сейчас произошло. Случилось чудо! Благодарю тебя за то, что спас меня из моего собственного ада, – она мягко поцеловала его в губы. – И спасибо за то, что показал мне дорогу к моим собственным небесам. Мы не совсем достигли их врат сегодня вечером, но мы достигнем... разве нет, Себастьян?
Он уставился на нее, потеряв дар речи. Его лицо было мрачным и строгим, только крошечный мускул дергался на подбородке. Он не произнес ни слова, просто притянул ее к себе, крепко обняв на долгий, долгий миг.
– Ты действительно так считаешь? – слегка грубовато спросил он.
– Да.
Это прозвучало как клятва.
Ее тихий ответ заставил его снова сжать ее в своих руках, зарыться лицом в ее волосы. Затем он поднял ее лицо и подарил ей глубокий, восхитительный поцелуй, после чего посмотрел ей в глаза и просто сказал:
– Мы достигнем небес. Обещаю тебе.
Они нашли Джайлса и леди Элинор, молча сидящими рядом друг с другом, на нижней ступеньке лестницы. Леди Элинор подпрыгнула.
– Как вы себя чувствуете, мисс Хоуп? Я так беспокоилась, что вы...
Хоуп обняла ее.
– Спасибо, теперь я в порядке, Элинор. Так мило с вашей стороны ждать меня и к тому же в таком неудобном месте.
– Да, а что вы двое делаете здесь? – спросил Себастьян.
Леди Элинор выглядела очень растерянной.
– Следим за вашей репутацией, – ответил Джайлс. – Миссис Дженнер и мисс Фейт собирались, словно вихрь, примчаться сюда и посмотреть, как мисс Хоуп, но я объяснил, что леди Элинор и я все время будем с вами. Мисс Фейт убедила компаньонку возвратиться в ложу.
– Превосходно, – произнесла Хоуп. – Фейт знает, что я терпеть не могу, когда миссис Дженнер начинает суетиться. – Она быстро и застенчиво посмотрела на Себастьяна и добавила: – В нашем небольшом путешествии на крышу не было ничего непристойного.
И ощутила, как начала краснеть.
Взглянув на Себастьяна, Джайлс изогнул бровь, но всего лишь произнес:
– Конечно, нет. Хотя это, разумеется, не мое дело.
Леди Элинор почувствовала себя неуютно.
– Это не пройдет незамеченным. Мы отсутствовали, по крайней мере, двадцать пять минут и пропустили большую часть второго акта.
– Мне так жаль, леди Элинор. Я знаю, как сильно вы любите оперу...
– О, ничего, все в порядке, – небрежно прервал ее Джайлс. – Леди Элинор и я не впустую потратили это время, пытаясь узнать друг друга получше, не так ли, леди Элинор?
"Идеальный вальс" отзывы
Отзывы читателей о книге "Идеальный вальс". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Идеальный вальс" друзьям в соцсетях.