Анна Грейси - Идеальный вальс

Леди Элинор густо покраснела. Она обратилась к Хоуп:

– Я волновалась за вас.

Хоуп сжала ее руку.

– Спасибо. Это... это... так глупо с моей стороны. Я просто не могу находиться в замкнутом темном месте.

– В этом нет ничего глупого, – проворчал Себастьян позади нее.

Его слова согрели ее. Так же, как и его рука, лежащая на ее спине всю дорогу, пока они шли к своим местам.

***

– На что это похоже, близняшка? – спросила Фейт задумчивым голосом, когда они готовились ко сну тем же вечером.

Хоуп быстро обернулась. Не может быть, чтобы ее сестра смогла почувствовать это – то, что она испытала в объятиях мистера Рейна на крыше.

– Что?

Фейт сворачивала свою сорочку и не выглядела смущенной.

– Когда ты влюблена, – она приподняла голову, – ведь ты влюблена в мистера Рейна, не так ли?

Хоуп заколебалась.

– Я знаю, что ты позволила ему поцеловать себя. Я поняла это, как только ты вошла в ложу. – Она вздохнула. – О, Хоуп, ты светилась так, словно тебя изнутри освещали сотни свечей. Такая красивая и такая счастливая. И это после пережитого ужаса... – Она мягко улыбнулась. – Это должна быть любовь. Такая, как обещала мама.

Хоуп кивнула и внезапно прослезилась, судорожно обнимая свою сестренку.

– Да, – прошептала она. – Я действительно люблю его. – До сих пор она еще ни разу не произносила этих слов. Хоуп вновь обняла свою близняшку. – О, Фейт, я люблю его.

Она никогда и ни с кем не чувствовала того, что почувствовала с Себастьяном.

– По-настоящему?

Хоуп кивнула.

– По-настоящему.

– И он тот, о ком ты мечтала и кого видела во сне?

– Не знаю, и мне это не важно. Мечта больше не имеет значения. Я люблю его.

Фейт от изумления открыла рот.

– Как ты можешь говорить, что мечта не имеет значения? Имеет. Еще как имеет!

Она выглядела действительно несчастной.

Хоуп покачала головой. Она никогда не забывала волшебное ощущение от вальсирования в лунном свете в объятиях мужчины из своего сна, но ее такой большой, хмурый, дорогой Себастьян никогда не будет вальсировать так, словно два человека в танце сливаются в одно целое. Она нежно улыбнулась.

– Нет, мечта была только мечтой. А мой Себастьян реален. Восхитительно реален, и наша любовь настоящая.

– Но я думала... если мечта... – Фейт запнулась. – Он сказал тебе это? Произнес те слова?

Хоуп покачала головой.

– Еще нет. Но он скажет.

Фейт задумалась.

– Думаю, я тоже влюблена. Мне кажется, граф Римавски может оказаться тем единственным, Хоуп.

Хоуп не знала, что сказать. Фейт была ослеплена, но любовь...

– Ты уверена?

Фейт посмотрела на сестру полужалким, полувзволнованным взглядом, затем кивнула.

– Не знаю. Полагаю, это так. Я... я им восхищаюсь. Когда я с ним... я чувствую... небывалый восторг. Ощущаю себя на краю чего-то ужасающего, как будто на краю огромной пропасти, и все же не могу сдержаться, чтобы не броситься туда.

Хоуп поняла. Она оказалась перед той же самой пропастью с мистером Рейном. И в его объятиях она бросилась в нее с огромной радостью и счастьем. Себастьян. Она упивалась, произнося его имя про себя.

Фейт загадочно посмотрела на нее и порывисто вздохнула, устраиваясь на кровати.

– Разве это не замечательно? Все эти годы мы мечтали о том, чтобы влюбиться, и теперь, в конце концов, это случилось. Мы обе влюбились, причем одновременно.

Хоуп улыбнулась в ответ.

– По крайне мере, твой возлюбленный богаче и с титулом. Один Бог знает, что скажет дядя Освальд, когда узнает о моем желании выйти замуж за моего Себастьяна.

Фейт хихикнула.

– Я точно знаю, что он скажет. – И она проговорила грубым голосом: – Ужасно! Растрачивать такой бриллиант, как ты, на безвестного человека, когда, и это в первую очередь касается тебя, существуют герцоги!

Следующим утром Себастьян первым делом нанес визит леди Элинор. Предстоящий разговор его не радовал – он поступил с ней не очень хорошо. Он надеялся, что она не разозлится и не расстроится, поскольку твердо решил рассказать ей правду.

Она открыла дверь сама, затем проводила его в маленькую гостиную и предложила чай. Когда Себастьян ответил согласием, она вышла из комнаты, чтобы приготовить напиток. В очередной раз он увидел, в каких стесненных условиях она жила. Это было оскорбительно для женщины ее положения – вынуждено выйти замуж только для того, чтобы унаследовать то, что и так принадлежало ей по праву. Родители скверно поступили с леди Элинор.

Тут Себастьян почувствовал себя еще более виноватым. Он, в свою очередь, тоже неправильно вел себя по отношению к ней. Но сегодня он был намерен с этим покончить. Он не хотел еще больше усугублять свою вину тем, что тянул с объяснением.

Как только она вошла в комнату, он произнес:

– Леди Элинор, мне жаль, если это расстроит вас, но...

Она положила руку ему на рукав.

– В этом нет нужды мистер Рейн. Я знаю, что вы собираетесь сказать. Вы влюблены в мисс Хоуп Мерридью, не так ли?

Себастьян кивнул.

– Я очень рада, – сказала она просто. – Мы с вами были всего лишь приемлемы друг для друга... и несколько недель это все, на что я могла рассчитывать.

Себастьян поднял бровь. Неожиданно этот разговор становился более личным.

– А сейчас нет?

– Нет, – тихо произнесла она, – сейчас я хочу гораздо, гораздо большего.

Он поцеловал ее руку.

– Я рад. Вы заслуживаете лучшего. Как вы думаете, мы сможем остаться друзьями?

– О да, конечно. Мы в любом случае будем видеться, – согласилась она и добавила, слегка покраснев, – видите ли, мы с Хоуп стали подругами. И я также часто навещаю леди Августу Монтэгуа де Фуэго. Леди Августа решила войти в попечительский совет приюта Тотхилл Филдс.

– Леди Августа? – изумился Себастьян. Было сложно представить себе более необычную пару, чем яркую полную земных страстей леди Августу рядом с этой закомплексованной маленькой старой девой. Но леди Элинор оказалась полна сюрпризов.

– Знаете, она очень добра и очень любит детей. У нее уже есть планы на некоторых из них. Она поразительная женщина с неисчерпаемым запасом энергии. – Тут леди Элинор слегка сконфуженно потупилась и добавила: – Она и меня взяла под свое крыло.

– О, Боже.

– У нее никогда не было детей, понимаете? – мягко пояснила леди Элинор. Она имела в виду детей в приюте, но, глядя на маленькую одинокую фигурку, Себастьян подумал, что и у леди Элинор, в свою очередь, никогда не было матери.

Позже, по пути домой, Себастьян осознал, что в леди Элинор что-то изменилось. Задумавшись, он нахмурился. Она выглядела по-другому. Потом он покачал головой. Откуда ему было знать? Существовала только одна женщина, интересовавшая его: мисс Хоуп Мерридью.

***

– Я не вижу ни одного утенка, – пожаловалась Кэсси.

– Я видел троих несколько дней назад, – сказал Себастьян, – попробуй поискать у излучины. Ты их видишь, Дори?

В ответ Дори покачала головой и двинулась дальше вдоль берега, продолжая взволнованно вглядываться в заросли тростника. Кэсси также приблизилась к самой кромке, увлеченная поисками.

– Я бы предпочел, чтобы сегодня в озере купались только утки, – промолвил Себастьян, мягко пытаясь пошутить. Обернувшись, она посмотрела на него, ничуть не обидевшись, и Себастьян подумал о том, как много успело измениться за столь короткое время. Кэсси сейчас ничуть не напоминала ту враждебно настроенную и озлобленную девочку, которую он нашел несколько месяцев назад. Он не знал, носила ли она по-прежнему с собой нож, но не собирался поднимать этот вопрос или как-то заострять на нем внимание. Он знал – она перестанет брать оружие, когда по-настоящему почувствует себя в безопасности.

Прогресс с Дори был не столь очевидным. Она до сих пор за завтраком тайком прятала хлеб про запас. И она по-прежнему нервничала и цепенела, особенно если оказывалась в обществе среди незнакомцев. По крайней мере, теперь она льнула и к нему с Хоуп, а не только к Кэсси. Ни один ребенок не должен нести бремя ответственности за благополучие другого. Кэсси, возможно, не осознавала этого, но она выглядела гораздо счастливее теперь, когда она могла разделить беспокойство за Дори с кем-то еще.

Себастьян улыбнулся, наблюдая за Дори, столь воодушевленной поисками. В своем желтом платьице она и сама напоминала утенка. А поскольку семейство уток находилось от них всего в нескольких ярдах, Дори могла обнаружить их в любую минуту.

Этим утром он получил записку от Хоуп, в которой она сообщала, что они с сестрой намереваются совершить утреннюю конную прогулку по парку. И если он действительно хотел заинтересовать своих сестер верховой ездой, то получил прекрасную возможность сделать это. Чем он и воспользовался.

Мысль о семейных прогулках верхом на лошадях была притягательной, какой, впрочем, казалась и мысль о жене – скачущей рядом с ним. Кроме того, большинство благородных дам умело ездить верхом, и он не хотел, чтобы его сестры стали исключением.

Хоуп придумает, как их заинтересовать. Хоуп могла подбить кого угодно на что угодно, если она этого хотела.

Внезапно одна мысль пронзила его, словно удар в сердце. Он женится на Хоуп Мерридью! Он с трудом мог в это поверить.

Он еще не говорил с ней, ему предстоял разговор с ее дядей. Но после той ночи в опере он твердо знал: ни одна другая женщина ему не подойдет. Он никогда не был склонен мечтать. Планировать – да. И его планы всегда касались конкретных вещей и действий: тем, чем он жил всю свою жизнь. Но мечты...

Он никогда бы не осмелился мечтать о Хоуп Мерридью.

Тут Себастьян заметил, что Дори взволнованно машет рукой.

– Ты нашла их? – спросил он.

Она энергично закивала головой, затем приложила палец к губам, показывая ему и Кэсси, что надо вести себя тихо. Они оба поспешили к ней и вполне предсказуемо обнаружили маму утку, за которой по пятам целеустремленно следовало семь желто-коричневых пушистых шарика.

Они покормили утку, а Дори потом размяла хлеб в мелкую крошку и кинула в воду для маленьких утят. Ее небольшое заостренное личико светилось нежным восторгом. Ей нужен домашний питомец – вдруг понял Себастьян. У Дори инстинкт ухаживать за малышами. Ей бы пошло на пользу, если бы она имела кого-то, о ком надо было бы заботиться ей лично.

Тут Себастьян вспомнил о лошадях и незаметно сверился с карманными часами. «В одиннадцать часов», – гласила записка Хоуп. Время уже почти подошло.

– У нас закончился хлеб?

Дори кивнула.

– Тогда пора возвращаться.

Свет в ее глазах погас, и он постарался объяснить ей:

– Мама утка будет беспокоиться, если мы проявим слишком большой интерес к ее деткам.

Он не имел ни малейшего представления о том, что в действительности думает утка, но это сработало. Дори и Кэсси послушно отошли от кромки воды и подошли к нему. Он в очередной раз поразился произошедшим в них переменам.

Пока они шли назад, Себастьян заговорил о домашнем животном. Как он и предполагал, девочки восприняли идею с огромным энтузиазмом.

– У нас никогда не было домашнего питомца, – доверительно сообщила Кэсси. – Дори постоянно приручала мышей.

– Она и сейчас их приручает? – поднял брови Себастьян. Это могло бы объяснить резкое увеличение популяции мышей, не говоря уже о хлебе, который Дори прятала в кармане. Неожиданно он почувствовал себя гораздо счастливее.

Дори послала сестре предупреждающий взгляд, и Кэсси поспешила добавить:

– И мы как-то нашли несколько хорошеньких маленьких котят, но только Альберт утопил их.

– Альберт? – ровным тоном спросил Себастьян.

Он дорожил этими крохами информации об их прежней жизни. Медленно он соединял их в единое целое. Он надеялся, что однажды будет знать все.

– Младший брат мамы. Он был ужасным чудовищем, – коротко ответила Кэсси, как будто жалея, что вообще упомянула о нем.

– Вы не рассказывали о нем раньше.

– Нет. Он переехал к нам только после того, как умер мамин старший брат. Как раз перед тем, как умерла мама.

Дори взяла Себастьяна за руку и крепко сжала ее. Они подходили к той части парка, где обычно гуляло много народу. Себастьян успокаивающе улыбнулся девочке.