Карр Джорджия Ле - Иден — 2

Первое, что я делаю, вернувшись на работу с наших маленьких каникул, захожу в Интернет и читаю все о спортивных кулачных боях, в которых противники, не имея никакой защиты, таранят друг друга кулаками, пытаясь доказать, кто из них самый выносливый, и то, что я обнаруживаю меня не на шутку пугает.

Бои предполагают раздирать, увечить, рвать без ограничений все, что не попадя, здесь нет запрещенных приемов, и они как правило проходят с большим количеством крови, можно даже откусить противнику ухо или такое же действие произвести над его пахом

Я также узнала, что воздействие голого кулака одного мужчины равно эквиваленту силы четырех фунтового молота, который движется со скоростью двадцать миль в час. Эффект может быть просто разрушительным, даже не смотря на схватку, длящуюся всего лишь несколько минут. В кулачных боях нет официальных раундов, потому что это кровавый вид спорта, бой продолжается до тех пор, пока один из соперников не в состоянии больше стоять на ногах из-за полученных травм.

Это напоминает мне китайскую поговорку, которую бабушка все время говорила нам, своим внукам — «Два тигра дерутся, один уходит, хромая и тяжело раненный, другой же мертв».

Вечером сильно встревоженная и не в состоянии ждать, я несусь к входной двери, как только слышу, что Джек открывает ее и останавливаюсь перед ним.

— Это правда, что в кулачных боях противник может укусить тебя с такой силой за пах, что может начаться кровотечение? — требую я ответа.

Он задумчиво закрывает дверь с щелчком.

— Вряд ли так будет, Лил. Пинкингтон и я слишком гордые, чтобы кусаться, как дикие звери.

Я нервно заламываю руки.

— Но ты можешь в конечном итоге оказаться с выбитым глазом или разбитыми вдрызг кулаками? — одна только мысль об этом заставляет меня дрожать.

— Маловероятно. Бой будут судить судья.

— Но, по всей вероятности, тебя могут покалечить? — настаиваю я.

— Да, могут, — признается он.

Я делаю глубокий вдох.

— И что тогда произойдет?

— Там будет присутствовать врач.

— В интернете даже говорится, что ты можешь получить сильное сотрясение мозга или еще хуже. Что может сделать врач в данной ситуации? — вскрикиваю я.

— Я могу случайно завтра умереть, переходя улицу не в том месте.

— Я не хочу, чтобы ты дрался, — не осознавая, что говорю, ляпаю я.

Он накрывает мои дрожащие руки своими, но продолжает смотреть на меня с непреклонным выражением на лице.

— Это печально, но я и Пинкингтон, оба должны пройти через эту борьбу просто для подтверждения своего статуса. Мне придется бороться с ним, Лил. Все согласовано. Дата установлена. В субботу. Пути назад нет.

Я ахаю.

— И когда ты собирался сказать мне об этом?

— В субботу.

Я раздраженно вытаскиваю руки.

— Перед или после боя?

Он ерошит свои волосы.

— До. Я пытался избежать сцен, похожих на эту.

— И где это будет? — холодно спрашиваю я.

— В каком-то ангаре.

— Я надеюсь, ты забронировал для меня место, — с сарказмом бросаю я.

— Ты не пойдешь.

Мои глаза ошеломленно расширяются.

— Почему я не могу пойти?

Он складывает руки на груди.

— Ты действительно хочешь увидеть, как двое мужчин, как дикари наносят травмы друг другу?

Я прищуриваю глаза.

— Мне показалось, что ты сказал, что вы не дикари и травм не будет?

Он хмурится.

— Хватит, Лил. Ты не пойдешь, понятно?

— Это зрелищный вид спорта для особенных, включая женщин?

— Да, — говорит он осторожно.

— И ты сказал, что это благородная традиция.

— Да.

— Хорошо, я хочу быть рядом с тобой, пока ты будешь участвовать в этой благородной традиции.

— Ну, я не хочу тебя там видеть.

— Почему?

— Потому что я буду все время отвлекаться, и у меня не будет возможности сосредоточиться. Я хочу быть точно уверен, что ты находишься в безопасном месте. Дома.

Какая-то часть меня с облегчением вздыхает из-за того, что я не увижу этот бой. Я уже начинаю испытывать боль, от одной мысли о боксерском поединке между совершенно незнакомыми людьми. Я даже не могу предположить, что буду делать, если увижу окровавленного Джека таким варварским способом.

— Можно ли мне по крайней мере подождать тебя в машине?

Он вздыхает.

— Хорошо, ты можешь подождать меня в машине с Шейном.

Я смотрю на него с удивлением.

— Соберется много народу?

— Новость передается из уст в уста и место, где все произойдет, было определено организаторами несколько часов назад, поэтому никто толком не знает сколько соберется народу, пока не наступит суббота.

— И будут делать ставки?

Он пожимает плечами.

— Обычно делают. 

* * * 

Приходит суббота. Мы молча едем, никто не разговаривает, я сижу на заднем сидении автомобиля, угрюмая, вся в своих мыслях и боюсь, Шейн везет нас к ангару, который находится непонятно где. Доминик выходит нам навстречу, чтобы встретить нас и проводить к месту боя.

Смуглый мальчик разруливает прибывающие автомобили, двигающихся к полю с ангаром. Я в шоке от увиденного, сотни и даже больше, чем сотни, машин припаркованы здесь. Шейн останавливается у ангара. Здесь же стоит фургон, продающий хот-доги и гамбургеры. Я наблюдаю за вереницей людей, тянущихся в ангар.

Доминик ожидает нас. Он направляется к машине. Доминик высокий и широкоплечий, как и его братья, но сразу бросается в глаза, что он не «мозги» этой семьи.

— Там просто гребаный зоопарк, — говорит он, наклонившись к стеклу Джека.

— Пилкингтон уже здесь? — спрашивает Джек.

— Только что прибыл. У него есть много сторонников. Его женщины просто ненормальные, но не волнуйся, у тебя не займет много времени, чтобы уложить его.

Джек выходит из машины. Я выскакиваю за ним. Доминик признательно кивает мне головой, я не отвечаю ему, поскольку именно он втянул Джека в эту затею.

Джек поворачивается ко мне и улыбается.

— Поцелуй меня на удачу?

Я кидаюсь в его объятия, беру его лицо в ладони, и с таким отчаянием целую. Его губы теплые, он обхватывает меня за талию, его язык аккуратно проходится по моим губам. Но без страсти. Я настолько четко ощущаю его холодные пальцы, двигающиеся у меня по спине. Я отрываюсь от него, и он улыбается мне снова.

Шейн подходит и встает рядом со мной, пока я смотрю на удаляющегося Джека с Домом.

Почти у входа в сам ангар, он останавливается и оборачивается на нас. Я машу ему, он просто смотрит на меня, как будто пытается запомнить, словно он последний раз меня видит. Эта мысль заставляет сжаться мое горло от страха. А вдруг с ним что-то случится? Сотрясение мозга или еще хуже. Или... смерть. Столько людей погибло за время этих боев.

Сама мысль придает мне такие силы, что я непроизвольно делаю шаг вперед, чтобы побежать к нему, но Шейн хватает меня за плечо. Я останавливаюсь и просто стою, пока Шейн по-прежнему удерживает меня, а Джек продолжает внимательно вглядываться в мое лицо.

Наконец, Джек кивает, разворачивается и заходит в ангар, больше не обернувшись. Как только он входит внутрь, я слышу рев приветствующий его толпы. Я чувствую, как меня начинает колотить дрожь. Шейн убирает руку с моего плеча, но я сама обхватываю себя руками, пытаясь не думать о том, что происходит в этом ангаре.

Я вглядываюсь в лицо Шейна. Он пристально смотрит на вход в ангар, лицо напряженное, тревожное.

— Все будет хорошо, правда ведь?

— Да, все будет хорошо, — отвечает он очень тихо, стараясь не смотреть мне в глаза.

Сейчас впервые, я осталась с ним наедине после той ночи в особняке Джека, когда он обнаружил нас.

— Прости, — говорю я.

Он резко разворачивается ко мне.

— О чем?

— О той ночи. Я не хотела тебя обидеть или создать какие-то неприятности между тобой и Джеком.

Он недоверчиво смотрит на меня.

— Ты не понимаешь, не так ли?

— Понимаю, что?

— Мой брат никогда бы так не поступил, если бы ты подходила мне.

Я смотрю на него с нескрываемым любопытством. Опять та же непоколебимая преданность по отношению друг к другу, даже за счет себя.

— Мой брат заменил мне отца, которого у меня никогда не было. Знаешь ли ты, что он мечтал стать ветеринаром? Он хотел стать самым лучшим ветеринаром в мире. Он был уверен, что может разговаривать с животными. Возможно, так оно и есть, потому что даже самые злобные и свирепые собаки начинают перед ним вилять хвостом.

Его глаза становятся холодными.

— И ради нас он лишился своей мечты. Только благодаря ему, мы являемся сегодня теми, кем являемся, потому что он принимал жесткие решения и осуществлял их, они тогда были просто необходимы для того, чтобы мы остались живы и смогли процветать. Я обязан ему жизнью. Согласен, ты мне понравилась, но, не знаю, что ты себе на придумывала, я спокойно смог отойти в сторону. И кстати горжусь, что так сделал, хотя бы что-то смог сделать для него хорошее, например, познакомить тебя с ним.

Мои щеки вспыхивают ярко-красными пятнами от чувства вины.

— Я не специально, — бормочу я.

— Ты такая умная и все же настолько слепа, — говорит он, качая головой. — Когда ты смотришь на него, что ты видишь?

Я не понимающе покачиваю головой. Мои мысли о Джеке все такие перемешанные, они сами конфликтуют друг с другом и от этого, я испытываю растерянность, поэтому даже не пытаюсь анализировать, что думаю.

— Ты видишь бросающегося в глаза своим внешнем видом гангстера, не так ли? Одевающегося, также, как они, но это маскировка, которую он использует, чтобы они не смогли разглядеть, что он не является одним из них.

Я вспоминаю Джека на лошади и его на острове. Ему нравилось ходить небритым, босиком и без рубашки.

— Ты действительно думаешь, что мой брат угождает всем подряд? Я никогда не видел ни одной женщины, которая бы так близко подобралась к нему, и о которой он так заботился. На самом деле, на моей памяти, никогда такого не было. Черт побери не заблуждайся по поводу сильных чувств, которые он имеет к тебе, ты его слабость. 

Джек 

Ангар заполнен гулом голосов. Все вокруг меня делают ставки и кажется всюду деньги переходят из рук в руки. Доминик привлекает внимание некоторых наших парней, чтобы они прокричали мне приветствие, но их слишком мало по сравнению с людьми, которые пришли посмотреть на Летучую Мышь.

Шесть футов и два дюйма, гораздо ниже меня, весом более девятнадцати английский фунтов, и с грудью более пятидесяти пяти дюймов, он не только ветеран тридцати кулачных боев, но и чемпион. Я не рассказал Лили, Билли Джо Пилкингтон никогда не проигрывал. Его противники, и это известный факт, или медленно остывали или уползали с трудом от него в конце боя.

И естественно он думает, что никто и никогда не сможет побить его.

Глубоко вздохнув, я направляюсь на импровизированный ринг. Прошло много времени, с тех пор, как я участвовал в одном таком поединке. Ринг представляет из себя маленький шесть на шесть футов квадрат, огороженный по три тюка сена, поставленных друг на друга и доходящих до уровня бедер. Билли Джо стоит в углу, по пояс голый, выпятив грудь, покрытую татуировками, и самая выделяющаяся из всех — летучая мышь с широко открытым ртом в жутком крике, и надпись: «Страха нет», написанная старинным готическим английский шрифтом.

Его черные глаза с хладнокровной решимостью зафиксированы на мне, он потягивает Гиннес из банки. Медленно глотает, намеренно сжав банку рукой, и белая пена выплескивается прямо из банки, обливая его огромные руки. Он отшвыривает согнутый кусок металла в сторону, и с диким ревом многократно ударяет себя в грудь кулаком, показывая всем удивительное чертовое шоу.

Не отводя от меня взгляда, он ударяет кулаком (один раз он разбил костяшки пальцев в пух и прах во время очередного боя) в раскрытую ладонь другой руки. Он чувствует обожание собравшейся толпы и пытается запугать меня.

Я делаю шаг за огороженное пространство сеном, и оказываюсь на ринге с Пилкингтоном.

Я ощущаю на себе глаза каждого отдельного человека в этом переполненном ангаре. Все изучающе смотрят на меня, в надежде обнаружить какую-нибудь слабость с моей стороны — легкое подергивание, нервную улыбку, закрытые глаза, они готовы к любому самому маленькому знаку, чтобы определиться на кого из нас лучше поставить свои деньги. Но я полностью удерживаю все свое внимание на Пилкингтоне. Он гораздо стал шире, чем мне казалось, более сильный и мускулистый. У него на лице появился новый шрам, похожий на след от укуса.