Он смеется и все равно придвигает их ко мне.

— Бери. Отдашь мне позже, если не используешь.

Он кладет фишку на Красное и Четное. Крупье запускает колесо, шарик вращается по наружному кольцу, потом останавливается на внешней дорожке. Ставок больше нет.

— Тридцать три черное, — объявляет крупье.

Она ставит маркер на 33 в черный квадрат и сметает его деньги. Я судорожно сглатываю. Вау! Десять тысяч долларов исчезли за считанные секунды. Я перевожу на него взгляд, его лицо бесстрастно.

На этот раз он кладет по две фишки на красное и на нечетное. Шарик останавливается на 23 Красное. Я делаю глубокий вдох. Он выиграл двадцать тысяч. Люди начинают собираться вокруг стола, наблюдая за нами.

Джек повторяет в той же последовательности и снова выигрывает.

Большой мужчина подходит к нашему столику и ненавязчиво стоит позади Джека. Он наблюдает за игрой бдительно и зорко. Сейчас еще больше людей собирается у стола. На этот раз Джек ставит пять фишек на Черное и пять на Четное. Мужчина кладет две фишки рядом с Джеком.

Колесо вертится — 8 черное.

Он выиграл сто тысяч, я дотрагиваюсь до его руки. Я знаю, как работают все казино. Умный игрок не останется играть дольше, потому что чем дольше вы остаетесь, тем более возрастает вероятность, что вы все проиграете.

— Разве ты не должен сейчас остановиться? Ты выиграл много.

Он смотрит на меня со странным выражением на лице.

— Помнишь, что я говорил тебе, Лил? Я везунчик, мне всегда везет.

Он ставит весь выигрыш, сто тысяч долларов, на 34 Красное. Толпа позади нас вздыхает. Это очень высокая ставка. Выплаты тридцать пять к одному, но шансы на победу слишком малы.

Я дотрагиваюсь до его рукава, смотрю в замешательстве. Я не совсем понимаю, что он задумал. Зачем отказываться от предыдущего выигрыша и не использовать более осторожную стратегию?

— Зачем?

— Везет в игре, но не везет в любви. Если я выиграю, то мне не везет в любви, а если я проиграю, значит мне повезло в любви. Что скажешь, Лил? Сто тысяч долларов стоит того?

Женщина раскручивает колесо. Я в недоумении смотрю, как вращается колесо, и ставлю свои фишки рядом с его.

— Ставок больше нет, — провозглашает она.

Я смотрю на него, он совершенно невозмутимо смотрит на меня. Похоже, ему совершенно не интересно узнать, чем закончиться игра. В тишине звучит общий вздох разочарования. Я слышу невнятные слова:

— Четырнадцать Красный, — все фишки сметаются с поля.

— Это ведь недаром называется место развлечений, — бормочет он, удивительно спокойно.

Он тянется в карман и выуживает небольшую бархатную коробочку, на которую я смотрю в шоке. Он открывает крышку.

Огромный, сверкающий бриллиант лежит передо мной. Я чувствую полное изумление и переполох, поднимаю голову и вижу «Blue Man Group»!(Blue Man Group — нью-йоркская перформанс-группа, выступающая в сценическом образе «синих инопланетян». В состав группы входят Мэтт Голдман, Фил Стантон и Крис Винк.) Их лысые головы покрашенные синей краской, и они стоят с расширенными глазами, показывая мне плакаты, на которых написано:

Ты 

Выйдешь 

За Меня 

Замуж, 

Лили 

Харт? 

У меня отпадает челюсть. Люди вокруг нас начинают вздыхать, охать и ахать. Что, черт возьми, происходит? Все это выглядит настолько нереальным, что я почти не верю своим глазам. Я кошусь на Джека, который широко улыбается мне. Группа начинает пантомиму, изображая биение сердца в своем собственном неповторимом стиле. Затем они откуда-то выуживают бутылку шампанского Kristal и с помпой открывают, наливая в два высоких бокала, которые тоже взялись из ниоткуда. Один вручается мне. Совершенно ошеломленная, я молча беру и поворачиваюсь в сторону Джека, у меня совершенно пустая голова.

— Выйдешь? — тихо спрашивает Джек.

— Это был твой запрос, как хай-роллера? — шепчу я.

— Часть, еще не все закончено.

Моя голова явно отказывается мыслить трезво, выпитые коктейли сделали меня заторможенной. И потом все произошло так быстро. Не знаю, что бы я сделала в других обстоятельствах, но в настоящий момент у меня нет времени на размышления или глубокие раздумья, так, как передо мной разыгрывается самая прекрасная вещь, которую когда-либо кто-либо делал для меня. Это самый романтичный и, безусловно, самый драматичный момент в моей жизни. И все эти собравшиеся люди ждут, когда я скажу «да».

И я ловлю себя на мысли, что непроизвольно шепчу:

— Да. Да, выйду.

С торжествующей улыбкой он надевает кольцо мне на палец, оно идеально подходит, толпа начинает аплодировать и кричать поздравления.

— Пойдем, — говорит он, и мы выходим к бассейну, который превратился в волшебный мир чудес, заполненный цветами, воздушными шарами и фонариками, и здесь же стоит алтарь и священник.

— Что за черт? — люди хлопают в ладоши, смеются и подбадривают нас.

— Готова стать моей женой сейчас?

— Сейчас? — пищу я. — Уже почти полночь.

— Ну и что, почему бы и нет? Это Лас-Вегас, место, где сбываются мечты, и брачные церемонии идут все двадцать четыре часа.

Я вдруг вспоминаю Миллса, и что он скажет на это. Дерьмо. Какого хрена я делаю? Это явно не входит в ту часть плана. Я ощущаю, как по позвоночнику проходит холодок от беспокойства. Мне хочется сказать: «Нам следует подождать, все слишком быстро», — но я не могу. Он создал вокруг такую сказку, и все на меня смотрят со смесью зависти и благоговения, поэтому поднимаю на него глаза.

Теплый порыв ветра колышет его волосы, как будто он прошелся по ним пальцами. Он смотрит сверху-вниз на меня с отчаянием и напряженьем. Я уставилась на него полностью загипнотизированная. Он настолько великолепен, словно вышел из яркого цветного сна. Я самая счастливая девчонка, находящаяся здесь.

Я открываю рот, и слова сами выходят из меня:

— Да, я выйду за тебя замуж.

* * * 

С улыбкой священник объявляет:

— Вы можете поцеловать свою невесту.

Как будто во сне я смотрю, как Джек придвигается ко мне ближе, сверкая глазами и торжествуя. Подзадоривая меня? Подзадоривая меня в чем? Я чувствую, как его губы опускаются на мои, все мысли тут же исчезают. Ноги подгибаются. Я замужем. Я замужем за Джеком Иденом, и я стою здесь без своих родителей и бабушки. Острое чувство вины пронзает меня.

Какого черта я наделала?

Но все вокруг кричат от восторга, кругом шум и суета. Появляются откуда-то фотограф и видео оператор. Персонал отеля поздравляет нас, разрезая торжественно торт. Я кладу небольшой кусочек в рот, он такой мягкий, но я до конца не распробовала его, похоже сладкий.

Джек тянет меня за руку и тащит за собой в лифт. Я смотрю на него снизу-вверх, все еще слегка ошеломленная, не в силах поверить в то, что я замужем. Мы только что поженились. В лифте у меня нет сил поднять на него глаза, поэтому разглядываю свое кольцо. Вау! Я замужем. Я на самом деле, реально замужем. И росток счастья дотрагивается до моего сердца.

Целоваться мы начинаем прямо в лифте, из которого он вытаскивает меня, и мы, спотыкаясь, не отрывая губ друг от друга, двигаемся к нашей двери. Вдруг он подхватывает меня на руки.

— Что ты делаешь?

— Переношу тебя через порог.

Я смеюсь. Кто бы мог подумать, что я снова смогу стать такой беззаботной и счастливой? Он проносит меня мимо затемненного фойе и опускает на пол в гостиной с алыми стенами.

— Покажите мне, миссис Иден, что надето у тебя под платьем.

Я вдруг начинаю стесняться и закусываю губу. Он толкает меня в середину комнаты и плюхается на черный диван, откинувшись на спинку, широко расставив ноги, в совершенно расслабленной позе, желая наблюдать за шоу.

Я расстегиваю застежку на высоком вороте и тяну вниз молнию. Платье шелестит и переливается, пока падает вниз на пол, я остаюсь в нижнем белье, поясе, чулках и на высоких шпильках. Перешагиваю через платье и медленно наклоняюсь к нему, стоя перед ним с разведенными ногами. Он медленно проходится взглядом по моему телу.

— Повернись и покажи мне свою задницу, — приказывает он.

Его глаза пьяные от голода, я разворачиваюсь и вызывающе выставляю свою попу, оглядываюсь на него и замечаю, что его взгляд останавливается на моей промежности, прикрытой бледно-голубой тонкой полоской стрингов между моими половыми губами. Не отрывая от меня глаз, он снимает пиджак и вытаскивает рубашку из брюк.

Я завожу за спину руки, расстегиваю лифчик, медленно облизывая нижнюю губу. Я знаю, что это должно просто свести его с ума.

— Дальше, — бормочет он, расстегивая рубашку.

Я снимаю лифчик.

— Господи, ты настолько чертовски сексуальна, — его зрачки расширяются и становятся огромными.

— Что ты хочешь следующим? — спрашиваю я с придыханием, изображая голос бимбо.

— Эту полоску, прилипшую к твоей киски.

Я смеюсь от головокружения.

Выражение его лица не меняется. Он смотрит, словно заколдованный на меня. Я раньше задавалась вопросом на что похоже, когда ты с кем-то, кто заставляет почувствовать тебя необходимой, такой желанной, такой особенной. Теперь я знаю, но при этом совсем не знаю, что принесет мне будущее. Но я могу никогда не получить этот момент, который так далек от меня.

Я снимаю стринги, держу в руке, позорно для себя подношу их к носу.

Он с шумом выдыхает, перешагивает через брюки и боксеры, делает шаг ко мне и проводит по моим изгибам вдоль ягодиц, у меня начинает слегка гореть кожа от его прикосновений.

— Такая стройная, — бормочет он, как-то тепло и уютно. Затем нагибается и проводит своим бархатным языком, медленно и дразняще по моим складкам. — И сладкая, как грех, — шепчет он. Он поднимается, его язык проводит дорожку к моему уха, сосет мочку, легко зажимая зубами и вдруг кусает. Мой желудок сжимается в узел, и я не могу сдержать стона.

Он хватает меня за талию и крутит вокруг, и я встречаюсь с его обожающим взглядом. Я скольжу руками к нему за шею и призывно прижимаюсь телом к его выпирающей эрекции. Я испытываю полное отчаяние, желая потереться своей грудью о его горячую грудь, покрытую темными волосами, и почувствовать его влажный рот на своих сосках. Я хочу, чтобы его руки раскрыли мне бедра и его напряженный огромный член раздвинул мои опухшие складки плоти.

Но он не делает ничего похожего.

Вместо этого, он тянет меня в сторону стены, состоящей из окон от пола до потолка. Мои ладони опускаются на холодную поверхность стекла, и я вижу панораму города, сверкающую неоновыми огнями, окруженного километрами темной пустыни со всех сторон. Я чувствую, как он притягивает, наклоняя мои бедра к нему, и жестко входит в меня. И я, наблюдая за своим отражением в окне, с открытым ртом, испуганно выдыхаю.

— Тебе нравится грубо?

— Да.

Он сильно толкается опять.

— Так?

— Да, — удивляюсь сама себе.

Я чувствую, как он раздвигает мои ягодицы и впечатывается в меня так сильно и глубоко, что я непроизвольно дергаюсь, словно кукла-марионетка. Я поднимаю глаза вверх, через пелену замечаю звезды, раскинувшиеся как драгоценные камни на мягкой черноте ночного неба. И вдруг появляется совершенно отчетливая мысль: «Все, что мне необходимо — это просто быть его. Такой. Навсегда».

— Никто не имел тебе так сильно раньше, не имели же?

— Нет.

— Никто и никогда не будет иметь тебя впредь, не так ли?

— Нет, — стону я.

— Потому что это все мое. Я владею всем этим теперь, согласна?

— Да, да, да.

Его палец неумолимо кружит по моему клитору. Эти ощущения вызывает во мне прилив ноющего тепла, наводняющего тело. Он выдерживает свой жесткий такт, и я взрываюсь, разлетаясь на тысячи мелких кусочков. Я прислоняюсь, чуть ли не вжавшись, к стеклянной поверхности, чувствуя его оргазм, последовавший за моим. Он кончает яростно, жестко, анималистически.

Я упираюсь в стекло, тяжело дыша и медленно оборачиваюсь.

— Ты знаешь, — шепчет он мне на ухо, его голос ленивый, пропитанный только что испытанными эмоциями. — Ты снилась мне.

— Правда, — бормочу я, чувствуя себя насытившейся, но при этом мне хочется удержать его внутри себя навсегда.

— Разве ты не хочешь узнать, что мне снилось?

— Что тебе снилось? — мой голос звучит лениво и игриво.

— Мы вышли в город пообедать, у нас был секс... а потом ты предала меня.

Я замираю, кровь замораживается у меня в венах. Он замечает мою реакцию!

В стекле я вижу отражение его лицо тускло поблескивающее, оно такое нереальное, словно призрак. Эта минута настолько простая, но и настолько обостренная именно из-за того, что она такая простая. Жизнь редко предлагает такие минуты запутанной ясности, словно в течение многих лет я тренировалась только специально для этой минуты. Я вижу выражение его посверкивающих глаз, словно у крысы, загнанной в угол. Сможет ли она убить или будет убита сама, не решаясь до последней минуты сделать выбор.