Мне двадцать семь, я мультимиллионер и вокалист-гитарист крупнейшей рок-группы мира, но у меня нет ни малейшего понятия, как завести отношения с женщиной. Можно было бы посмеяться над этим. Но мне не смешно.

Потому что я хочу Либерти Белл.

Дерьмо, я знал, что попал в беду, когда она разделась до простого черного бикини, и я во мгновение стал твердым. Клянусь, она пытается скрыться за одеждой, потому что ее тело сногсшибательно. Не в модельном плане - у меня было довольно много моделей. В какой-то момент ты понимаешь, что тело - это просто тело. Особенности - вот совершенно иной зверь.

Упругая кругленькая попка Либберти, нормальной ширины талия и маленькая грудь просто поразили меня. Иисусе, ее сиськи. Они прекрасно поместились бы в моей ладони, такие сладкие торчащие соски буквально умоляли о том, чтобы их пососали.

В тот день на пляже я до безумия хотел прикоснуться к ним руками и губами, так сильно, что почти побежал к океану, лишь бы не наброситься на девушку.

Так что да, у меня проблемы. Она находилась под впечатлением, узнав, кто я такой. Хоть и понимаю, что Либс всё еще симпатизирует мне из-за того, какой я человек, но когда пытаюсь представить ее внутри моего мира, то терплю неудачу. Не потому, что она не подходит ему. А потому что всё, что мне известно о Либби, свидетельствует о том, что она не захочет. Когда ее защита спадает, я вижу, что тоже ей нравлюсь. Но она борется, так отчаянно восстанавливает стены. Ну и что парню с этим делать?

Поэтому я проложил между нами дистанцию в самом буквальном смысле, в котором могу.

Мой мотоцикл вернули из мастерской, и я совершил длительную прогулку вдоль побережья материка, останавливаясь в дешевых мотелях, выезжая в путь с рассветом и делая паузы для перекуса, когда проголодаюсь. Это прекрасно и умиротворяюще. А еще одиноко. Я скучаю по ней. И это странно, так как мы буквально недавно по-настоящему познакомились. Но я ее знаю. После недель вместе, я знаю всё, что связано с Либби.

Знаю, что даже несмотря на то, что эта девушка печет лучшее в мире гребаное печенье и идеальный персиковый пирог - вызывающую у меня стон удовольствия еду - ей нравится лапша рамен с соусом барбекю и маслом, а это реально отвратительное дерьмо. Я знаю, что она любит мультик о Скуби-Ду и по-настоящему пугается во время "жутких" сцен.

И она знает меня. Ей известно, что первый концерт, на который я пошел, был концерт Бритни Спирс, а не группы TheStrokes, как думают все другие – хотя мне хотелось бы, чтобы это было правдой. Она знает, что я ненавижу бобы, не из-за их вкуса, а потому что мне неприятно прокусывать их кожицу.

Мы знаем друг друга. Можем говорить обо всем или ни о чем. И это никогда не надоест и не наскучит. Либби - мой резонанс. Когда я нахожусь с ней рядом, то вдруг становлюсь гиперактивным, словно двигаюсь на совершенно иной частоте. И меня не волнует, что это глупо. Это правда.

Я не в состоянии держаться вдали от нее очень долго. Если мы с ней можем лишь дружить, то я соглашусь на это.

У меня уходит целый день на то, чтобы вернуться домой. Когда пересекаю путь между нашими домами, небо уже затянуто дымкой смеси голубого и кораллово-розового цветов. Мой дом поглотила тьма тени. Золотые потоки света проникают через окна дома Либби, освещая лужайку. Ее силуэт мелькает в окне кухни. Думаю, она готовит нечто невероятное.

Мой мотоцикл приближается к развилке дороги, один путь приведет к ней, второй - к моему дому. Я хочу поехать к Либби так сильно, что мою грудь и живот пронзает физическая боль. Хочу сесть у нее на кухне, ощущая этот успокаивающий запах еды, слушать, как булькает что-то в ее кастрюльках и сковородках, пока девушка, в сущности, болтает ни о чем, и наблюдать за тем, как невероятно завораживающе она двигается по пространству комнаты.

Мне очень хочется этого.

Но я всё-таки поворачиваю к своему дому. И это ранит.

После принятия душа я хватаю бутылку пива и плюхаюсь в большое кресло-качалку на крыльце. Нахожу свой телефон на маленьком столике. Поднимаю его без цели. Пять пропущенных звонков от Скотти и сообщение:

"Джакс готов. Тащи свою задницу в Нью-Йорк".

Ну, на этот раз не готов я. Пишу сообщение в ответ, потому что он не остановится и будет доставать меня.

"Тур начнется лишь через месяц. Так что у нас есть время".

Он отвечает в следующую секунду:

"Ребята хотят вернуться к работе. Они просят меня поставить несколько шоу на более раннее время".

Блядь. Часть меня злится на то, что они не позвонили мне сами. Но я был крайне необщительным. И мы все знаем, что лучший способ заставить наши задницы двигаться - попросить Скотти дать пинок.

Потирая шею, я думаю о том, чего хочу. Либби права, я не могу скрываться вечно. Но я не готов уехать. Пока что нет. Потому отправляю Скотти последнее сообщение:

"Перезвоню тебе через несколько дней".

А затем выключаю телефон.

Сегодня ночью душно, но у меня есть ледяное пиво. Поверх гула цикад слышится бренчание гитары. Акустическая версия песни "Ты одна" группы TheBlackKeys. Должно быть, это новая запись, так как я не слышал ее прежде.

Но затем я осознаю, что это не запись. Кто-то играет в живую. Либби играет на гитаре. Конечно, это Либби - девушка, выросшая среди музыкантов, которая пишет красивейшие песни, скрывая их от других, словно грязный секрет. Конечно, она скрывала от меня и это.

Я хочу рассердиться на нее, но музыка отвлекает меня. Волоски на руках встают дыбом. Она реально хороша. По-настоящему. Ее стиль такой легкий и плавный, не тяжелый и напряженный, как мой. Более фолковый, чем роковый. Но мне он до пиздеца по душе.

Мои пальцы вздрагивают от желания схватить собственную гитару. Впервые за несколько месяцев я хочу играть. К черту всё, мне нужно сыграть, подыграть ей или перенять лидирующую партию. Узнать, на что она способна.

Она плавно переходит на песню "Последний день нашего знакомства" SineadO’Connor. Это старая песня, редко звучащая в общественных местах. Но Рей очень увлекся O’Connor, после того как просмотрел ее видео “Nothing Compares 2 U” в каком-то документальном фильме о роке, и мы делали всё возможное, чтобы заставить его выключить ее песни. Уверен, что он мечтает о девушке с бритой головой.

Воспоминания о Джаксе, бросающем в Рея бутерброд с салями в нашем тур-автобусе после пятисотого раза проигрыша песни “Mandinka”, всплывают у меня перед глазами, вызывая улыбку. И затем Либерти начинает петь.

Бутылка пива выскальзывает у меня из рук. Святое. Дерьмо.

Ее голос - как растаявшее масло на теплом тосте. Полный тоски, нежности и хрипотцы. Потребности. В нем столько потребности. И боли.

Я вскакиваю на ноги до того, как осознаю это. Захожу в дом и вытягиваю свою акустическую гитару Gibson из чехла. Гриф, такой гладкий и знакомый, касается моей ладони. Ком встает в горле. Христос, я готов заплакать.

Соберись, Джеймс.

Мои пальцы сжимаются вокруг инструмента. Из открытой двери доносится голос Либби, она поет о потере и разлуке с надрывом. Этот голос направляет меня, пускает мое сердце в пляс.

Она не слышит, когда я поднимаюсь на ее порог, открываю дверь в дом. Ее глаза закрыты, а тело изогнулось над гитарой, словно пытаясь ее защитить. Но в данном положении голос девушки несет в себе столько энергетики, что это впечатляет. Однако выражение ее лица- потерянное, но всё еще спокойное - добивает меня.

Она чувствует музыку, знает, как спеть, и ей это удается в совершенстве.

Я возбуждаюсь лишь от того, что нахожусь рядом с ней. Мои яйца сжимаются, когда она в последний раз со страстью исполняет припев, а ее голос бьет так сильно, словно наковальня. И, клянусь, слыша его, я не могу дышать. Это напоминает мне тот первый раз, когда я пел на сцене и почувствовал, как мир открывает передо мной все свои возможности.

Думаю, в этот момент я немного влюбляюсь в Либерти Белл.

Но затем она замечает меня и вскрикивает, убивая всю красоту последней ноты.

- Иисусе, - говорит она, когда снова приходит в себя. - Ты напугал меня до смерти.

"А ты вернула меня к жизни".

Мысль проносится в голове так ясно, словно чистое стекло. Но я не произношу ее вслух. Я вообще едва способен вымолвить хоть слово. Стою здесь, как идиот, ощущая тяжесть в груди и сжимая гитару так, словно от нее зависит моя жизнь.

Румянец заливает шею и щеки девушки. Она кивает головой, будто стыдится. Ни за что на свете. Я не позволю ей скрываться.

- Красивая, - хриплю я, сглатывая ком в горле. - Ты красивая, - я до жути четко знаю, что никогда в своей жизни не увижу ничего и никого более ошеломляющего. Всё изменилось. Всё.

Либби