Уип и Рай играют джем-соло, ведущее к следующей песне "Отброс". Это первая песня Либби вместе с нами.

Я вижу, как она замирает на краю закулисья, ее лицо бледное, как смерть. Моя бедная девочка, страдающая от боязни сцены. Джакс предложил поговорить с ней. Видя, как он постоянно ворчал на ее счет сегодня, я был лишь рад позволить ему это. Возможно, они могут подружиться. Я был бы счастлив.

Ловлю ее взгляд и слегка киваю, улыбаясь. Ты сделаешь это, куколка.

И как хороший солдат, она выпрямляет спину, забрасывает ремень гитары над головой и делает визуально заметный глубокий вдох. Боже, в ней пылает внутренний свет, пока Либс выходит на сцену.

Большой корпус Гибсон L-1 практически перекрывает ее маленький силуэт. Она одета в еще один шелковый сарафан белого цвета с большими красными маками. Короткие черные сапоги обуты на ее ноги, прямо как во время нашей первой встречи.

Рай поднимает скрипку, а Джакс переключает свою Telecaster на режим мандолины. На прошлой неделе мы поигрались с "Отбросом" и "Сломленной дверью", сделав более утонченную версию песен. Теперь они идеальны. Джон, отвечающий за мое оборудование, передает мне мою Gretsch, и я подхожу к микрофону.

- Сегодня вечером мы собираемся показать вам несколько разных песен. Немного душевных.

Зверь воет в знак согласия.

Я усмехаюсь в микрофон.

- И эта прекрасная леди справа от меня, - говорю я, пока Либби подходит к микрофону рядом, - талантливая мисс Либерти Белл. Давайте достойно поприветствуем ее.

Она вздрагивает, когда Зверь начинает кричать, свистеть и выкрикивать, взрывая ночной воздух. Либс не смотрит на меня, не делает ничего, лишь глядит на море людей широко открытыми глазами. И на леденящую душу секунду я боюсь за нее. Толкнул ли я ее слишком далеко? Не испортил ли все?

Но затем Джакс начинает играть на своей мандолине, а Рай - на скрипке. Время пришло. Уип ударяет палочками - раз, два, три - и Либерти включается в действо, ударяя медиатором с идеальной точностью.

Ее голос чистый и невероятно красивый. Он разбивает мое сердце и заставляет его раздуться одновременно.

Джакс подпевает ей. И затем настает моя очередь присоединиться.

Мы с Либби в гармонии. И когда она поворачивается, яркие огни софитов освещают ее. Она смотрит на меня и улыбается. Ее радость охренительно ослепительная. Она побуждает меня, дарит всплеск чистейших эмоций, которые сильнее, чем всё, что я когда-либо чувствовал на сцене.

Вот, где ее место.

Песня заканчивается слишком быстро. Мне так сильно нужно ее поцеловать, что это причиняет боль. Нас окружает вибрирующий гул. Она светится, когда кланяется и уходит. Я не хочу, чтобы она уходила.

Остаток нашего выступления проходит в тумане, пока она не возвращается для последней песни. Мы сыграем на бис позже, но сейчас закончим песней "До глубины души". Эта песня о любви с долей сарказма. Мы с Либби играем восемьдесят процентов песни вдвоем, а группа подключается лишь в конце.

Как только она снова оказывается рядом, мое тело настраивается на нее. Выглядя на этот раз более уверенно, Либби начинает играть вступление - легко и игриво.

Я не поворачиваюсь лицом к толпе. Я смотрю лишь на нее. Играю и пою для нее. И она поет мне в ответ, а ее глаза ярко блестят. Вот оно. Это то, чего мы хотели.

Мы заканчиваем на затяжной ноте, а затем и я, и Либби уходим. Остальные ребята играют еще несколько минут. Мне нужны эти минуты. Я хочу поговорить с ней, выяснить, как она себя чувствует, взволнована ли она также, как я.

Но у Либби, видимо, другое мнение на этот счет. Она не смотрит в мою сторону, пока уходит со сцены, ее шаг такой быстрый, что практически переходит на бег. Ее волосы развеваются вокруг головы, когда она стягивает гитару и передает ее ожидающему Джону. Я тоже отдаю ему свою гитару, не замедляясь. Я так возбужден, мое сердце колотится, член твердый, как сталь, болезненно упирается в джинсы. Мне хочется уйти и быть с Либби.

Но этого сейчас не случится.

Минуя команду технической поддержки, праздно шатающихся помощников, и бог знает кого еще, она движется, не останавливаясь, не встречаясь ни с кем взглядом. Я тоже не утруждаюсь разговорами. Либби меня не обгонит - мои длинные ноги несутся в такт ее бешенному ритму - и в конечном счете она остановится.

Прямо перед тем, как зайти в дамскую комнату, она громко произносит: "Меня сейчас стошнит".

Дерьмо.

Либби влетает в уборную, и я следом: черта с два я бы оставил ее снова справляться с этим самостоятельно. Как только вхожу через двери, на меня нападает крошечный ураган женской возбужденной плоти.

Либби набрасывается на меня, толкая спиной к двери. Ее рот нападает на мой до того, как я успеваю вдохнуть. Ненасытно, влажно и требовательно она поглощает меня.

Моя сдержанность летит ко всем чертям. Испуская стон, я целую ее в ответ. Это неистовое столкновение губ, языков и зубов. Черт меня дери, если мои колени не слабеют. Я сползаю по стене, мои руки подхватывают ее округлую попку. Издавая нетерпеливый, немного сердитый звук, она запрыгивает на мое тело, оборачивая ноги вокруг моей талии.

Похоть бушует во мне. Я разворачиваюсь, прижимая ее тело к двери. Мои руки скользят вверх по ее бедрам, проникая между нами, чтобы коснуться ее центра.

- Иисус, - выдыхаю я сквозь стиснутые зубы.

Она офигенно влажная: мокрые бедра, горячая припухшая киска.

Ее белье разрывается у меня в руках.

Либби хнычет, толкаясь бедрами навстречу.

- Блядь, – она почти всхлипывает. - Бля... Я... Мне нужно... - еще один всхлип вырывается на свободу, и она всасывает мою нижнюю губу себе в рот, облизывая ее.

- Знаю, - говорю я, дергая вниз свои джинсы одеревенелыми руками. - Знаю.

Не понимаю, как мне удается надеть презерватив. Кровь шумит в ушах, а сердце готово вырваться из груди. Я вот-вот могу кончить. Наши скользкие от пота тела трутся друг о друга.

- Давай же, Киллиан. Сейчас, - выдыхает она мне в рот. Ее тело вздрагивает. - Черт, ты нужен мне сейчас.

- Я знаю.

Один резкий толчок, и я наполовину в раю. Она такая горячая, словно печка, и такая узкая, что мои глаза закрываются. Еще один толчок, и она скользит вверх по двери от его силы. Испуская стон, я хватаю ее за плечи, насаживая на себя, и одновременно с тем толкаюсь вперед. Пиздец, так прекрасно.

Либби задыхается, ее голова откидывается назад, ударяясь о дерево, когда она вскрикивает. Кончики ее пальцев зарываются в мой затылок.

- Еще.

Это слово едва слышно. Но я улавливаю его.

И я безумно вколачиваюсь в нее, ведомый потребностью в этом трахе. Мои яйца шлепают по ее попке. Голова опускается на ее плечо, когда я упираюсь руками о дверь и прижимаю к ней Либби силой своих толчков.

В момент, когда она кончает, тесные стеночки ее киски ритмично сжимают меня, и я потерян. Оргазм прокатывается через тело так сильно, что всё вокруг меркнет. В течение долгого мгновения я замираю, задница напряжена, тело опирается на нее, ноги дрожат. А затем испускаю вздох.

Истощенный, прижимаюсь щекой к ее щеке, и она накрывает ладонью мой затылок.

- Блядь, - говорю прерывисто.

Она хихикает, фыркая, и поворачивает лицо к изгибу мой шеи. Мы оба стоим на месте, слабо смеясь, словно безумцы, мой член всё еще глубоко в ней.

Внешний мир возвращается слишком быстро, и я слышу усиленный микрофоном голос Джакса, который произносит "Спокойной ночи, Бостон!". Время вышло.

Глава 18

Либби

Моя темная и холодная маленькая спальня в задней части автобуса слегка покачивается, пока мы набираем скорость на пути в Кливленд. Не ощущая костей и конечностей от усталости, я могу лишь лежать здесь и смотреть в потолок. Я слишком возбуждена, чтобы спать, но и не могу заставить себя двигаться.

Каждая секунда вечера проигрывается в голове, словно фильм. Ослепительный свет на фоне тьмы. То, как двигалась толпа, будто живое создание. И, конечно, пение и игра на моей гитаре. Это было... всем. Высшей точкой моей жизни. Трансцендентностью.

Я даже не представляла.

А играть вместе с Киллианом? Чистая радость. Я могла бы смеяться, словно легкомысленное дитя, катающееся на санках с горки. Мне хочется ощущать это снова и снова. И хочется пережить чистый жар и похоть, которые нагрянули после выступления, то, как толстый член Киллиана вбивался в меня, и то, как он пригвоздил меня к двери. Это было жестко, быстро - всё, в чем я нуждалась.

Я хочу его сейчас. Но это невозможно, так как если он придет в эту комнату, то сразу возникнет куча вопросов. Черт, повезло, что нам удалось потрахаться, словно бешеным кроликам, в уборной. Ему предстояла нелегкая задачка по тому, как запихнуть член обратно в штаны и побежать на встречу с ребятами в гримерке перед тем, как выйти на бис.

Теперь он находится в основной комнате автобуса, импровизируя с ребятами. Сейчас три утра, и они не закругляются. Не могу их винить. Энергия курсирует через мои конечности и вызывает нервозность.

- Пошло всё к черту.

Я отбрасываю простыни и натягиваю удобные спортивные штаны.

Музыка течет в воздухе, пока я тащусь по узкому коридору, расположенному сбоку от четырех пустых комнат, и оказываюсь в основной зоне. Ребята перестают играть, когда я вхожу. Вероятно, я выгляжу зрелищно в своей огромной футболке с концерта Massive Attack и мешковатых штанах.

- Гельголанд, - Уип подбородком указывает на мою футболку. - Чертовски люблю этот альбом.

Я нахожу место на диване между ним и стеной. Темные глаза Киллиана следят за мной, а самодовольная усмешка задерживается на устах. Я бы хотела злиться, но самодовольная леди внутри меня отказывается быть лицемеркой.

- Не можешь уснуть? - спрашивает он. Его большая рука оборачивается вокруг основания грифа гитары - великолепной Гибсон J-160E 1962 года. Джон Леннон играл на такой же. И теперь Киллиан Джеймс тоже может заставить этот прекрасный инструмент петь.

Его длинные пальцы также легко играли с моим телом. Я сжимаю вместе колени.

- Слишком заведена.

- Ты привыкнешь к этому, - говорит Рай. Парень держит пару маракас, при виде которых я улыбаюсь. Он улыбается в ответ. - Знаешь, не спать всю ночь.

Ребята смеются.

Джакс изучает меня.

- Тебя не стошнило на сцене.

- Ура мне, - отвечаю невозмутимо. - К слову, спасибо. Ты спас мой зад.

- Главным образом я спас всех нас от необходимости задыхаться от вони у тебя изо рта, - произносит он, пожимая плечами, но уголки его глаз собираются в морщинки от веселья. - Я попрошу Жюля приберечь для тебя эль и набор для чистки зубов на складе.

Жюль - один из помощников, который ездит в другом автобусе. Так много автобусов. Автобус с дорожной командой. Один для Бренны, Жюля, костюмеров - то, что у ребят есть костюмеры, вызвало у меня приступ смеха, но, в основном, их работа - отвозить и забирать вещи из химчистки - и пресс-координатора. Еще один автобус для группы "Никаких Любимчиков". И один для Скотти. Да, у него есть собственный автобус. Ребята, однако, всегда путешествуют вместе и считают это традицией. Ни один из других автобусов не хорош настолько, как наш. У нас есть кожаный салон, полностью оборудованная кухня, ванная и десятки других привилегий - ну, может, еще у Скотти такой же, но он не позволяет мне проверить.

Киллиан передает мне бутылку лимонада из ведерка со льдом, что находится рядом с ним. Еще там есть пиво, но он хорошо меня знает. Я делаю большой глоток, освежаясь сладостным фруктовым ароматом.

- Итак, - спрашивает Уип, быстро постукивая по джембе. - Каково было взорвать свой первый рок-концерт?

Я усмехаюсь, пряча губы за бутылкой, и отказываюсь смотреть на Киллиана. Воспоминания о том, что мы делали в уборной, словно тату на моей коже.

- Как только я вышла на сцену, всё было... идеально.

Уип смеется.

- Ага. Это невероятно, верно? И ты справилась. Лучше, чем сама ожидала, - его голубые глаза полны ликования. - Я помню наш первый большой концерт.

- Мэдисон Сквер Гарден, - вставляет Рай, посмеиваясь.

- Мы десятки раз играли в меньших клубах, - поясняет Уип. - Но, наконец, пришел наш час, и мы отправились в основной тур. Так что именно там всё начиналось. Первая ночь тура. Джакс громко отрыгнул за спиной у операторов, отчего дорожная команда разбежалась, словно мошки на свету.

Я смеюсь, и Джакс качает головой.

Уип продолжает с широкой усмешкой на устах.

- Рай метался взад-вперед, бормоча о том, что не может вспомнить ничего из наших песен.

Киллиан молотит руками, будто имитируя Райя, и его голос поднимается до фальцета:

- "С какой песни начинаем?", "Что играем после нее?", "Как я вообще смогу сыграть на своей ебаной гитаре?".