Эльвира Кобзева - Игра

Я знала, что поцелуя у меня с Андреем не будет. Как только наши губы едва соприкоснулись, Кот уже был рядом:

— Прошу прощения у дамы, что отрываю ее от столь горячего кавалера, но я вынужден этого «кавалера», — прозвучало язвительно, — у нее похитить. Андрюх, — уже обращаясь к нему, — помоги мне Машку домой отвезти. Ее там совсем развезло, опять истерика… Короче, она там в туалете… Достань ее оттуда, а я сейчас приду…

— А Катя… — заикнулся было Андрей.

— Даму твою я не брошу, не переживай за нее. Я с ней дотанцую и мы спустимся. Просто помоги мне Машку успокоить, она меня посылает опять…

Андрей ушел от нас недовольный. Кот мало чем от него отличался. Так же сильно он прижал меня к себе. Только я заметила, что при этом ему хочется причинить мне физическую боль.

— «Опять»? — с издевкой переспросила я. — Что значит «опять посылает»?

— Ты же догадываешься, что у нее со мной жизнь непростая?

— Догадываюсь.

— Кать, это что такое?

— Что? Ты сейчас о чем? — я притворилась блондинкой.

— Что это за хрень? Что ты с ним делаешь?

— Ты про Андрея? Ничего я с ним не делаю. С вами ужинали. Чисто по-семейн…

— Что. Ты. С ним. Делаешь? — злобно отчеканил Кот, глядя мне прямо в глаза.

— Эй-эй, сбавь обороты, — я тоже сменила тон. — Сегодня 16-е июня с утра было. Свои права ты будешь мне 30-го предъявлять, т. к. именно на этот день у нас с тобой уговор. А пока что я — свободная женщина, не обремененная штампами в паспорте. И твое поведение в данный момент меня что-то пугает. И я думаю: а не пора ли нам остановиться? Ты же помнишь уговор: у тебя своя жизнь, у меня — своя. Если что, так сразу точка…

Сказала, и сердце замерло. Его поведение говорило мне о том, чего я больше всего в жизни хотела: он не просто хочет меня, у него что-то там внутри еще осталось, еще живет, еще дышит и он… ревнует. Да-да, тоже ревнует! Но если он сейчас очнется и тоже это поймет, и вся наша игра прямо здесь и сейчас вот так бездарно закончится, я умру. Я только что осознала, что, скорее всего, прийти в себя после этого, мне уже никогда не удастся. И безболезненного выхода из ситуации для меня, увы, нет.

Он очнулся и… улыбнулся. Я получила очередной выстрел в голову. Стрелять в ответ сил не было. Кот просто убил меня:

— Прости, детка. Просто Машка меня завела. Просил ее не пить — не умеет. А Андрюха — наш человек. Мы с ним так зажигали… И он в курсе почти всех моих… Ну, ты поняла, — он говорил это и улыбался. — И, кстати, мы с ним иногда уезжаем в Москву, снимаем телочку одну на двоих и… Если ты не против, можем как-нибудь к тебе в гости вдвоем приехать… Меня просто бесит, что я тебя для себя разогреваю, и осталось совсем недолго ждать, а он тут пытается сливки снять…

«Ноги, мои ноги, не подкашивайтесь так предательски!», — мысленно молила я. — «Держите меня, не дайте мне упасть…»

— Я не против. Просто мне твой тон не понравился, котик. Я всегда «за». Двое любовников это всегда лучше, чем один. Буду ждать вас в гости…

Он что-то еще говорил, но я не слушала. Мы спустились вниз, где нас уже ждал Андрей. Маша сидела в такси на заднем сидении. Я сразу же шмыгнула вперед, к водителю, предоставив этим альфа-самцам самим поддерживать свою чертову родственницу в ее несчастье. Я больше не терзалась двойственностью чувств по отношению к Маше. Я просто ее ненавидела. Неважно за что: то ли за то, что она сейчас на том, месте, которое могла бы в его жизни занимать я, то ли за то, что я сама лишила себя этого места по собственному желанию много лет назад — неважно. Ненавидеть Кота, за то, что он только мне наговорил, я не могла. Я его любила. Люблю. А ее ненавижу. И все. Точка.

— Андрей, — обернулась я назад, — как насчет кофе на набережной, после того, как мы с тобой супругов домой проводим?

— Угу, — кивнул он мне в ответ довольный.

«Съел?!», — говорил мой взгляд, которым я удостоила Кота.

Съел. Вот сиди и переваривай теперь.

Я могла уйти… и забыть обо всем. Начать все сначала. Собрать все свои вещи и исчезнуть. Оставить только эту невыносимую боль внутри и выйти за нее замуж. И я точно знала, что она всегда будет со мной и никогда не покинет меня, пока я жива.

Я могла уйти… и забыть обо всем. Показать свою гордость и спрятать свою досаду. И потом грызть стены, рыдать, рычать и метаться в темной комнате в бессильной злобе что-либо изменить раз и навсегда.

Я могла уйти… и забыть обо всем. Делать вид, что я живая, просыпаясь каждое утро, и не видя никакого смысла делать следующий вдох. А потом каждый раз сдерживать стон на выдохе…

Я могла уйти… Но я осталась. Я не против. Я же только «за». Я не мазохистка. Я — эмоциональный самоубийца.

Кофе мы пить не стали. Мы просто пошли гулять по ночному городу. Жара была уже такой сильной, что даже ночью, когда солнце скрывалось, жар не отпускал город. Улицы и дома были раскаленными. Спасения не было нигде. Но все же после заката дышалось легче, и ночные улицы были оживленными.

Андрей просто держал меня за руку, пока мы шли, и разговаривал со мной. И ничего не было в этом разговоре, что заставляло бы меня напрягаться, играть и притворяться. Мне не нужно было ничего выдумывать о себе, врать и не договаривать. Было удивительно легко мне рядом с этим фотографом. Он спрашивал меня о моей прошлой жизни, о моем детстве, о моем первом мужчине (тут я благоразумно решила не вдаваться в подробности имен, но Кота живописала ему очень натурально). Зная, всегда помня, что нельзя потенциальному будущему мужчине рассказывать обо всех предыдущих, я рассказала все в подробностях. Словно желая с самого начала поставить самую низкую планку в наших отношениях.

Когда небо уже начинало светлеть, мы оказались возле старого причала — местного пляжа. Днем здесь яблоку негде упасть, но сейчас корме нас тут не было ни души. Мне все еще было жарко.

— Искупаемся? — вдруг спросил меня Андрей, а потом добавил: — И только не говори, что у тебя нет купальника.

— У меня нет купальника. Но мы все равно искупаемся, — ответила я и подошла к нему.

Он поднял руки, чтобы я сняла с него майку. Потом он снял мою. Если бы мы играли в карты на раздевание, шансы у нас были бы равные. Ни у меня, ни у него, ни под майками, ни под джинсами и шортами не было ничего. Он зашел в воду первый. Быстро, почти бегом. Нырнул сразу. Сделал несколько гребков вперед, а потом повернул обратно. Я смотрела на очертания его мощных огромных плеч над водой. В розовых лучах начинающего восхода, он был великолепен. Почти в пяти шагах от меня, по пояс в воде, он протянул мне руку:

— Иди ко мне, девочка моя, не бойся.

Девочка моя… От этих слов я таяла. Вот только когда они срывалось с других губ…

— Я не боюсь, — ответила я и вошла в воду.

Когда я прижалась к нему, я вдруг поняла, что вся дрожу. Он прижал меня к себе. Я почувствовала, что он готов: там, внизу, в воде — прижимаясь к нему еще сильнее.

— Если ты не захочешь, то сейчас ничего не будет. Если ты скажешь «нет»…

— Чшшшш, — остановила я его шепотом, — сейчас говорить не надо… Ничего…

Он подхватил меня так легко, как будто я совсем ничего не весила. Я обвила его ногами и поцеловала. И уже через секунду почувствовала его в себе. Горячий, он был очень горячий. Его движения были сильными и отточенными, и каждое поднимало меня на следующую ступень на бесконечной лестнице наслаждения. Он держал меня так крепко, что я перестала бояться и сомневаться. Мятной волной меня накрыл первый оргазм… Их было еще много этим ранним утром… И вокруг было много воды… Мы были мокрые, голые и уставшие, когда солнце поднялось. Андрей лежал у самого прибоя, головой на песке. Я лежала у него на груди и думала о том, как красиво это, наверное, выглядит со стороны. Мои ноги были в воде, и я была похожа на русалку. Мертвую русалку, которая без воды не смогла выжить…

«Твою ж ты мать!» — пронеслось у меня в голове. Да что это со мной? Какая генетически-модифицированная муха меня укусила? Это я тут лежу, вся такая романтичная и несчастная, сравниваю себя с дохлой рыбиной и страдаю! Да ни за что! Никогда! Все, хватит! Новый день начался с хорошего секса с красивым мужчиной на берегу реки — что может быть лучше для начала дня?

— Эй, дружок, — потеребила я своего почти спящего любовника, — нам пора домой. Я тоже хочу спать.

Не открывая глаз, он улыбнулся и ответил:

— Я лежу сейчас напротив своего дома. Подними глаза…

Да, на самом деле выше по берегу за кустарником возвышались частные коттеджи. А прямо напротив нас стоял неплохой двухэтажный особняк, явно выделяющийся по архитектуре от остальных. Еще бы: если ему — Андрею — верить, хозяин то у нас человек творческий…

— Так ты живешь на пляже? — игриво спросила я. — Тогда я с тобой дружу. Пойдем к тебе спать.

И мы пошли. Голые, подхватив свою одежду. Пока еще никто не проснулся и не застал нас на месте преступления. Спать, спать, спать. Не думать. Ну, уж точно не сегодня. Подумаю обо всем завтра…

То, что день в полном разгаре, было понятно по яркому солнечному свету, пробивающемуся сквозь плотно задернутые шторы и гомону человеческих голосов, доносящемуся с пляжа через распахнутые окна. Я потянулась сладко-сладко. Постель была пуста: я лежала в ней одна. Но на подушке я обнаружила ярко-желтый купальник и записку от Андрея, лаконично гласящую:

«Большой полосатый зонт прямо по курсу. Мы ждем тебя там»

Мы. Что-то мне подсказало, что я прекрасно знаю, кого он подразумевал под этим «мы». Боже мой, как же я устала. Секундное желание сбежать: просто-напросто сбежать отсюда, из города, из страны, с планеты — промелькнуло в моей голове. Но оно тут же сменилось огромным желанием посмотреть прямо сейчас на Кота. На выражение его лица, когда он увидит меня, выходящей из дома своего друга. Он так бесился вчера из-за «сливок», которые ему — Коту — не достанутся. И вот он увидит эти «сливки» через пару минут в чужой чашке утреннего кофе. Нет, я не убегу. Я постараюсь доставить ему максимальное количество неприятных ощущений в отместку за вчерашний вечер.

Разодранная коленка уже не ныла, но выглядела непривлекательно. Увы, это меня не могло остановить. Быстро приняв душ, я нацепила купальник, который оставил мне Андрей, надела для пущей убойности его майку и шлепанцы и отправилась на пляж. Большой полосатый зонт «а-ля-билайн» действительно был большой и находился прямо по курсу напротив дома. Под ним стояли три белых шезлонга, а в одном из этих шезлонгов расположился Андрей. Кота не было видно. Разочарованию моему не было предела. Мое желание разозлить своего бывшего граничило с простым желанием увидеть своего самого любимого мужчину. Загребая раскаленный песок чужими мужскими шлепанцами 42 размера, я без особого энтузиазма приземлилась рядом с фотографом в соседний шезлонг.

— Привет, — улыбнулся он мне, — приподнимая солнечные очки. — Как спалось?

— Привет, — ответила я самым нежным голоском, на какой только была способна. — Отлично. Я выспалась впервые за последнюю неделю.

— Правда? — Андрей приподнялся со своего места и склонился надо мной. — Ты плакала во сне, Кать.

— Я?! Да, ладно!

— Что-то бормотала — я не разобрал что — и плакала. Я тебя тихонько обнял и сказал «чшшшш», — он приложил указательный палец к моим губам, — и ты успокоилась. А потом я тебя тихонечко поцеловал… Вот так…

И он меня тихонечко поцеловал.

— …и ты успокоилась. Что тебе снилось?

— Не знаю. Не помню. Я вообще не помню своих снов. А ты тут один?

— Нет, Машка с Котом ушли в кафешку. У Машки голова болит после вчерашнего, и Кот ее к жизни там возвращает…

— В каком смысле? — я немного напряглась.

— Семейные разборки там у них. Ты же Кота давно знаешь, и тебе не надо рассказывать, что у моей сестры куча поводов для выяснения отношений имеется.

— А ты на чьей стороне?

— Я ни на чьей стороне. Я вообще не лезу в их отношения.

Еще бы! Я то уже знаю, как вы с Котом ей в Москве эти поводы предоставляете.

— Может, и мы пойдем туда. Поедим. Я, например, очень голодная, а ты? Надо бы поздороваться…

— Катя, — замялся Андрей, — у меня к тебе одна просьба есть… Странная немного, но все-таки: не говори Коту, что ты ночевала у меня.

О как! То есть Кот не в курсе вообще, что я здесь. То есть никакой информации для ревности и бешенства, кроме моей вчерашней фразы про кофе и похмелья жены, в его мозгу не живет!

— Почему? — почти злобно спросила я.

— Ну, просто не хочу, чтобы он знал. Ты его подруга… Просто не хочу и все. Кать, тебе же не сложно?