Бренда Джойс - Игра

Катарина ахнула. В полной тишине это прозвучало громко и неуместно, и все взгляды обратились к ней.

Словно узнав ее голос, он сразу нашел ее взглядом. В его глазах заблистали молнии.

Она встретила его взгляд. Несмотря на предательство Лэма, ее сердце сжалось от его страданий, глаза налились слезами. Уже не беспокоясь о том, что ее могут узнать, Катарина медленно опустила капюшон, позволив ему упасть с головы.

Ее узнали. Раздались изумленные восклицания, сразу сменившиеся возмущенным приглушенным перешептыванием.

Только теперь Катарина увидела королеву, стоявшую сзади Лэма, глядевшую на нее так же ошарашенно, как и все остальные. К Лэму подошел мужчина в алой форме, и ее сердце упало. Это был не кто иной, как Джон Хоук.

Взгляд Катарины остановился на Хоуке, лицо которого окаменело от неожиданности. Она снова взглянула на Лэма. Если и его удивило ее появление при дворе, то по нему этого не было заметно.

Катарине хотелось провалиться сквозь землю. Ей было стыдно смотреть в лицо Джону Хоуку. Она бессовестно жила с Лэмом, хотя до того, как они обвенчались, ее настоящим мужем был Хоук. Она даже помыслить не могла, что встретится с ним вот так, на людях, окруженная хихикающей толпой, когда он будет конвоировать Лэма в Тауэр. И сейчас она собиралась выступить в защиту человека, который похитил ее из брачной постели, человека, которого весь свет считал ее любовником.

Катарина старалась больше не смотреть на Лэма. Она решила не обращать на него внимания, остро ощущая устремленные на нее взгляды и слыша возбужденное перешептывание. Говорил ли Лэм кому-нибудь, что они женаты? Она украдкой снова взглянула на Джона. Считает ли он все еще себя ее мужем? Что бы он сказал и сделал, если бы знал правду? Во всяком случае, Катарина была вполне уверена, что все до единого считают ее шлюхой и глубоко презирают. Это был, без сомнения, самый ужасный момент в ее жизни.

Хуже того, теперь Катарина увидела графа Лечестера, стоявшего сзади Джона с тем же удивленным выражением на лице, что и у всех остальных. Но его удивление очень быстро сменилось чем-то другим. Он буквально сверлил ее взглядом. Катарина быстро отвела глаза, успев заметить, что ее брат, граф Ормонд, тоже был здесь и что он выглядел очень мрачно. Мысли Катарины путались.

Королева протиснулась между Хоуком и Лэмом. Катарина сразу же опустилась на колени.

— Какое невероятное совпадение, — резко сказала королева.

— Ваше величество, — пробормотала Катарина. Ее сердце колотилось с бешеной силой.

— Встаньте, нам надо поговорить наедине. Сейчас же. Это приказание Катарина была готова выполнить с радостью. Не только потому, что хотела побыстрее уйти отсюда, от этих разинувших рты дам и кавалеров и от своих двух мужей, но и потому, что за этим она и приехала ко двору. Очень неловко и очень осторожно Катарина поднялась на ноги. Кто-то, кажется, Макгрегор протянул руку и помог ей встать. Она придерживала края плаща. Ее беременность оказалась бы для всех еще одним потрясением.

— Отведите заключенного в караульное помещение, — приказала королева Хоуку.

Хоук кивнул, не спуская глаз с Катарины. Он явно не понимал, как она могла явиться ко двору, и не скрывал своей ярости. Догадывался ли он о ее намерении? Или возлагал на нее вину за потерю чести? Какова бы ни была причина его гнева, его гнев был праведен, и Катарина не могла его обвинять. Когда он узнает, что она носит ребенка Лэма, он разъярится еще больше.

Хоук повернулся и подтолкнул Лэма. Сердце Катарины снова екнуло, и мгновение она смотрела им вслед. Если бы только Лэм не предал ее, если бы он ее любил, насколько легче было бы ей вымаливать его жизнь, его свободу. Но если бы так было, то он не стал бы узником короны. И ее сердце не было бы разбито и не болело бы так сильно.

Катарина бросила на Лэма последний взгляд. Он расправил плечи и высоко держал голову, но его одежда превратилась в лохмотья. Стальные кандалы на его запястьях сверкали, отражая падающий из окон свет. У него был такой гордый, спокойный и уверенный вид, как будто он был хозяином положения и не зависел от превратностей судьбы или милости разъяренной королевы. Он вел себя так, словно был властелином не только морей, но и этой опасной игры. Но ведь это не так! Теперь он жертва, а никакой не властелин. При этой мысли Катарина содрогнулась.

Королева не сводила с нее глаз. Катарина вздрогнула, надеясь, что ее лицо не выдало тех чувств, которые она все еще испытывала к Лэму.

— Идемте, — сказала Елизавета.

Катарина прошла следом за ней в приемную. Когда они остались вдвоем, Елизавета сказала:

— Я не удивляюсь, Катарина, что вижу вас здесь. Я могла бы и сама догадаться, что вы приедете.

Катарина молчала, пытаясь придумать достаточно убедительные доводы. Но ее мысли разбегались. Знала ли королева об их с Лэмом браке? Сказал ли он кому-нибудь? Ей надо быть осторожной.

— Значит, вы последовали сюда за своим любовником. Может, вы собираетесь просить за изменника? — спросила Елизавета.

Катарина почувствовала облегчение. Значит, Лэм никому не рассказывал, что они женаты.

— Да. Я хочу выступить в его защиту, ваше величество.

Елизавета холодно уставилась на нее.

— Вы такая же бесстыдница, как ваша мать. Катарина дернулась, как от удара. На застывшем лице королевы можно было явно видеть неодобрение, даже скорее ярость Катарина испугалась. Этого она не ожидала. Когда она в последний раз видела Елизавету, королева обращалась с ней мягко и дружелюбно. Королева побагровела. Не давая Катарине возможности вставить слово, она продолжала, грозя пальцем:

— Я должна была с первого взгляда на вас понять, что вы точно такая же соблазнительница, как ваша мать.

— Я не соблазнительница, — прошептала Катарина, ошарашенная злобными обвинениями королевы.

Елизавета расхохоталась.

— Нечего оправдываться! Лучше признайтесь, что вы, прежде чем обручиться с Джоном Хоуком, водили за нос О'Нила! Вы разожгли его мужской аппетит, довели его до того, что он вас похитил, и скорее всего это из-за вас он сделался заговорщиком!

Потрясенная Катарина ужаснулась. Но королева еще не договорила:

— Ваша мать была потаскушка! Она затащила вашего отца к себе в постель, когда ее муж лежал на смертном одре! Вы точь-в-точь как она. Взять себе в любовники пирата, будучи замужем за благородным человеком!

— Нет, — сказала Катарина. Она уже готова была сообщить, что ее брак с Хоуком не был завершен и что теперь она жена Лэма, но удержалась. С королевой не спорят, а Лэм был ее мужем только по названию, и никак иначе.

— Нет? — с перекошенным от ярости лицом Елизавета изо всех сил ударила Катарину по щеке. — На колени!

Катарина пошатнулась, но не упала. Она схватилась за щеку, чувствуя выступившую кровь там, где ее расцарапали кольца королевы. На ее глазах выступили слезы — не от боли, а от страха и бессильной злости.

— На колени, — повторила королева. Дрожащая Катарина, не осмеливаясь ослушаться, опустилась на колени.

Королева принялась расхаживать по комнате.

— Это вы во всем виноваты, — объявила она. — Вы соблазнили моего пирата точно так же, как пытались соблазнить Лечестера и Ормонда.

Чтобы не возразить ей, Катарина прикусила губу. До чего несправедлива была Елизавета, до чего жестока!

Елизавета остановилась перед ней и уставилась на ее склоненную голову.

— Когда вы только появились при дворе, Ормонд был настроен против вас. Но вы заворожили его, и теперь он ваш сторонник! А Роберт! Когда вы заходите в комнату, он смотрит на вас так, словно готов вскочить на вас быстрее, чем жеребец на кобылу. Вы спали с ним?

Катарина попыталась что-то сказать, но не сумела и только отрицательно покачала головой. Королева возвышалась над ней:

— Если вы осмелились спать с ним, поплатитесь головой.

— Нет, — выдавила Катарина.

— Потаскухам при моем дворе не место.

Даже стоя на коленях, Катарина расправила плечи.

— Ваше величество, я не обольщала моего брата, и я не соблазняла Дадли.

— Лучше, если это окажется правдой, не то пеняйте на себя. — Елизавета холодным взглядом уставилась на нее. — Нет, я не могу обвинять Лэма или любого мужчину, если они пытаются взять то, что вы так легко раздаете. Это вы виноваты, это вас надо сослать подальше.

С упавшим сердцем Катарина непроизвольно прошептала:

— Но я любила Лэма.

— Вот как?

Катарина встретила разъяренный взгляд королевы. Как могла она сказать такое после предательства Лэма? Но и промолчать было невозможно, ведь это было ее единственной защитой от клеветнических нападок королевы.

— И что же вы любили в нем? Его сладкие речи или размер его члена? — прошипела Елизавета.

Катарина молча уставилась на нее, заливаясь краской.

— Отвечайте, — приказала королева. У Катарины пересохло во рту.

— Что вы хотите, чтобы я сказала?

— Он вам нравился в постели, Катарина?

Она не отвела взгляда, зная, что лучше промолчать, чувствуя, как горят ее щеки, — и королеве не требовалось другого ответа.

— Потаскуха, — прошипела Елизавета, отворачиваясь.

Катарина закрыла глаза, сдерживая слезы бессильной ярости. Она не могла понять, почему королева так ее ненавидит. Для нее было совершенно невозможно оправдаться перед таким нагромождением клеветы, доказать королеве, что она не виновата. Не виновата в чем? Ведь на самом деле обвинения Елизаветы в основном были верны.

Катарину охватило отчаяние. Теперь ей нечем было защищаться, и у нее не осталось союзников. Она могла полагаться только на себя. Она должна вести себя очень осторожно.

— Ваше величество, — сказала Катарина, облизывая губы, — я принимаю все обвинения в том, что соблазнила Лэма. Я не могла справиться с собой, так же как и моя мать. Вы правы. И… и мне очень жаль. — Она склонила голову, содрогаясь от обуревавшей ее внутренней борьбы гордости со здравым смыслом. — Умоляю вас простить меня.

Елизавета не двигалась. Катарина ощущала на себе ее взгляд.

— Я не расположена даровать вам прощение, — наконец сказала Елизавета, но более спокойно, и уже не столь злобным тоном.

Катарина осмелилась поднять голову и встретиться с ней взглядом.

— Раз я во всем виновата, то было бы несправедливо и бессмысленно обвинять Лэма, верно?

В глазах Елизаветы внезапно мелькнуло что-то вроде уважения.

— Я и не знала, что вы владеете логикой спора, Катарина.

Катарина не отвела взгляда.

— Я бы не осмелилась спорить с вами, ваше величество. Елизавета посмотрела на нее так, словно видела ее насквозь.

— Ваша мать тоже была очень умна, находчива и очень решительна. Она не раз стояла передо мной на коленях, так же как вы сейчас, умоляя о милости к своему избраннику.

Катарина открыто смотрела на нее, еще не осмеливаясь надеяться или облегченно вздохнуть при этом новом повороте разговора и изменившемся тоне королевы.

— Лэм — изменник, даже если страсть заставила его потерять голову, а изменников следует вешать.

Катарина не пошевельнулась, оставаясь с виду совершенно безучастной, хотя слова королевы ожгли ее, словно бичом. Она должна теперь высказать свои доводы и, чтобы спасти Лэма, эти доводы должны быть безупречны.

— Вы знали Лэма, когда он был еще младенцем. Наверное, вы еще сохранили какую-то приязнь к мальчику, который рос и воспитывался вместе с вами у вас дома?

— Возможно, — сказала Елизавета с блеском в глазах.

— Разве то, что у вас было общего, не дает ему права попытаться исправить ошибку?

— Нет, не дает, — откровенно ответила королева. Она помрачнела. — Этот грустный и одинокий мальчик сделался опасным мужчиной, который предал меня. Мальчик мне нравился. Мужчина мне отвратителен!

И внезапно Катарина поняла причину ненависти королевы к ней.

— Он вам отвратителен, — мягко спросила она, — или вы его обожаете?

Сначала Елизавета словно не поверила своим ушам, но потом ее лицо исказила ярость.

Прежде чем королева успела что-то сказать или ударить ее, Катарина воскликнула:

— Ваше величество, ведь его обожают все женщины из-за его мужественности, его благородства, несмотря на то что он пират. Я только одна женщина среди многих, которые у него были, и после меня будет еще множество других — я не пытаюсь себя обманывать. Ни одна женщина не может устоять перед таким мужчиной, даже если это королева.

Гнев Елизаветы угас так же быстро, как и вспыхнул. Она посмотрела на Катарину, не скрывая уважения.

— Вы уже не тот ребенок, каким были, верно, Катарина?

— Ваше величество, Лэм хорошо послужил вам. И он еще может вам пригодиться. Что бы ни говорили, он — Владыка Морей. Прошу вас, простите ему его преступление. Не осуждайте такого человека на смерть. Накажите его, но не казните. Подумайте, каким он может оказаться полезным.