— Значит, ты с уверенностью заявляешь, что уходишь из спорта ради семьи?

Джек сжал мою руку.

— Я хочу сказать, что ухожу из спорта ради себя самого. Я хочу знать, что значит жить за пределами бейсбольного стадиона, пока еще мое тело может делать то, что я хочу. Я хочу знать, что значит провести выходные без ударов битой по мячу, бесчисленных подач, тренировок и командных совещаний.

Он сверкнул широкой улыбкой и добавил:

— Я хочу просыпаться по утрам и не волноваться, крепко ли моя рука держит мяч или хорошо ли я играю, чтобы иметь право остаться в команде, которую люблю. Я отдал слишком много времени и сил этому виду спорта, и сейчас настало время уделить внимание моей жене и сыну. Я готов жить такой жизнью, в которой моя семья будет всегда рядом со мной, а не три месяца в году.

Мое сердце сжалось в груди, когда кровь стала разгоняться в моих венах. Все, что делал этот мужчина, наполняло меня гордостью за него и любовью.

— Спасибо, Джек. И поздравляю. Ты потрясающий игрок.

— Спасибо, Кейси. Для меня много значат твои слова.

Мужчины пожали друг другу руки, прежде чем мы с Джеком покинули стадион. Я боролась со слезами, когда поняла, что мы последний раз выезжаем с этой парковки.

— Так странно думать о тебе без бейсбола.

Он посмотрел на меня.

— Думаешь, это странно только для тебя? Что, по-твоему, чувствую я? Мне снова надо выяснять, кто я в этой жизни.

— Ты знаешь, кто ты.

— Человек, влюбленный в Котенка?

Я нахмурилась.

— Джек, будь серьезен.

— Часть моего существа столько, сколько я себя помню, была бейсболистом. Если я больше не игрок, тогда кто я?

— А кем ты хочешь быть?

— Гарри Поттером, — подразнил он.

Я от души рассмеялась и взяла его за руку.

— Миссия выполнена.

* * *

Два месяца спустя…


Я не знала, что делать со своим свободным временем, которого, благодаря Джеку, у меня появилось в избытке. Я поняла, что прежде моя жизнь в каком-то роде напоминала жизнь матери-одиночки, хотя я никогда не призналась бы в этом Джеку. Да и зачем это нужно? Я просто была благодарна ему за все, что он делал, чтобы помочь мне.

Желая наверстать упущенное, Джек не позволял мне помогать ему с домашней работой Ченса и каждое утро просыпался, чтобы отвезти сына в школу. Он даже позвонил Норе у меня за спиной и сказал ей, что я готова работать с проектами. Я была вынуждена попросить Джека сбавить обороты. Да, я хотела однажды вернуться к работе, но не в ту же секунду, как только он уйдет из спорта.

— Ты пытаешься выпроводить меня из дома, — сказала я после того, как узнала, что он связался с Норой.

— Я не хочу, чтобы ты зря тратила время и не занималась любимой работой, тем более теперь, когда я дома, — признался он. — Я сам смогу здесь со всем справиться. Ты отказалась от своей мечты, чтобы поддержать меня, а сейчас настало время вновь вернуться к её осуществлению.

Я прикрыла рот рукой. Джек никогда не переставал меня удивлять. Сейчас он стал вдумчивым, заботливым и любящим мужчиной. Опустив руку, я сказала:

— Быть дома с сыном не значит тратить время зря. И сейчас, когда ты здесь, я не собираюсь торопиться оставлять вас.

— Уверена? Ты стольким пожертвовала… — начал он.

Я покачала головой.

— Я ничем не жертвовала. Моя мечта никуда не делась. Она просто ждет, когда я буду готова вновь последовать за ней. Но не сейчас. Точно не сейчас. — Я просто не могла в этот момент сконцентрироваться на работе, ведь Джек наконец-то был дома. Я хотела насладиться единением нашей семьи, когда оба родителя постоянно находились рядом со своим сыном.

— Что ж, рад это слышать, ведь я не смогу воспользоваться всеми этими четвертаками, если тебя не будет рядом.

— Это так? — спросила я и прижалась к его груди, отчего почувствовала желание между своих ног.

— Так. Думаю, что прямо сейчас потрачу эту банку четвертаков. Пора бы тебе снова залететь.

— Клянусь Богом, Джек, если у нас родится еще один мальчик, нам срочно нужно будет завести кого-нибудь женского пола. Например, собаку-девочку или что-то в этом роде. Весь этот тестостерон просто убивает меня. Ты, Дин и мальчики… вокруг бегает слишком много Картеров мужского пола.

Джек от души рассмеялся. Слава Богу, последнее время он стал часто так делать.

Прикоснувшись к его щеке, я сказала:

— Никогда не устану слушать твой смех и смотреть на эти ямочки.

— Привыкай, Котенок. Потому что я никуда не собираюсь от тебя уходить.

— Я рассчитываю на это.

Джек наклонился и прижался своими губами к моим, потом он углубил поцелуй, и мне, как всегда, захотелось тут же сорвать с него одежду. Я всегда уверяла себя, что если после завершения карьеры Джек изменится, то только в худшую сторону. Мне никогда не приходило в голову, что пост-бейсбольный Джек может стать лучше. Это был совершенно другой человек, о существовании которого мы оба прежде не догадывались. Этот парень был счастливее, дружелюбнее и, черт возьми, спокойнее.

Не то, чтобы Джек не был таким прежде, просто, как я сказала ранее, огромный груз свалился с плеч моего мужчины. Он, наконец, смог расслабиться и просто получать удовольствие от жизни, никуда не уезжать на выходные и не чувствовать себя перед нами виноватым.

Уйти из бейсбола было одним из лучших решений, которые Джек когда-либо принимал. И он не скучал по игре, а просто стал наслаждаться жизнью, и сделанный им выбор был единственно правильным. Я любила своего мужа всеми фибрами души и, засыпая каждую ночь в его объятиях, знала, что он чувствует то же самое.

Джек пообещал, что к концу зимы я снова забеременею.

— Это моя новая цель, — сказал он со смехом.

— Можешь считать, что она достигнута. — Я прикусила нижнюю губу, когда он отстранился и посмотрел мне в глаза.

— Ч-что? — стал заикаться он. — Ты имеешь в виду то, о чем я думаю?

Я наклонила голову на бок и улыбнулась.

— Если ты думаешь, что я имею в виду беременность, то да.

Джек схватил меня за талию и поднял на руки, земля тут же закружилась у меня под ногами.

— О Боже, Котенок! Да! Я люблю своих шустриков!

Я рассмеялась, вырываясь из его объятий, и опустила ноги на пол.

— Своих шустриков? Ты любишь своих шустриков?

Пожав плечами, он добавил:

— И тебя я тоже люблю. Но ты и так это знаешь. И всегда буду любить. Всегда.

Он опустился на колени и прижался губами к моему животу.

— И тебя я тоже люблю, парень.

Закатив глаза, я проскулила:

— Только не начинай опять.

Джек поднялся на ноги.

— Начну, — он нежно поцеловал меня в губы. — Мы, мужчины семейства Картер, разводим только мужчин.

— Тогда у тебя будет много проблем, мистер, когда узнаешь, что у нас родится девочка.

— Такого не случится, — самоуверенно заявил он, и я улыбнулась.

Боже, помоги мне.

Эпилог

Ченс

Одиннадцать лет спустя…


Всю свою жизнь я слышал от дяди Дина истории о том, какой звездой в старших классах был мой отец, и что все девчонки буквально стелились перед ним. Если честно, я не сильно отличаюсь от него. Когда я шел по двору школы, люди всегда старались похлопать меня по спине, будто я, черт возьми, был чемпионом, и сегодня вечером, в день игры, было все то же самое.

Зайдя в раздевалку, я стал переодеваться в форму, игнорируя товарищей по команде, пока мысленно настраивался на игру. Каждый раз в день игры я проделывал такой ритуал: переодевался в форму молча, не произнося ни слова, пока слушал «разминочную» музыку, которая вырывалась из наушников в моем плеере.

Направляясь к бейсбольному полю, я заметил отца в буллпене[30]. Он проводил разминку с нашим питчером, который начнет игру. С тех пор, как папа начал тренировать школьную команду, это стало обычным явлением… особенно если ты был питчером. Коим я не являлся.

С тех пор, как папа ушел из Высшей лиги, он занимался тренерской работой во всех командах, в которых мне довелось играть, за исключением одной. Если быть честным, я имел смутное представление о том времени, когда папа играл за Энджелс. В моих детских воспоминаниях отец всегда был рядом, а не катался по стране.

Еще в детстве я решил, что хочу быть кетчером. Может быть потому, что все эти годы я ловил мячи, которые мне кидал отец? Зато я точно знал, что был потрясающим кетчером. Моя рука напоминала пушку. Раннеры[31] не могли украсть у меня базу, я бросал мяч быстрее, чем они бежали, словно в моей руке был встроен ракетоноситель. Я буквально выстреливал мячом от дома до второй базы и в девяти из десяти случаев отправлял раннера в аут. Мои родители беспокоились за мои колени, но я усердно работал, чтобы они были сильными и гибкими. Я слышал, через что пришлось пройти моему отцу, когда он получил травму, играя в Высшей лиге.

Прежде чем спрыгнуть в дагаут, я пробежался взглядом по трибунам и заметил маму. Она в одиночестве сидела в пластиковом кресле в окружении толпы болельщиков. С тех пор как мой двоюродный брат Коби стал единственным младшеклассником, которого взяли в юниорскую команду, и расписание наших игр стало совпадать, дядя Дин и тетя Мелисса пропускали практически все мои игры. Бедные бабушка и дедушка были вынуждены разрываться между нами и бегать вперед-назад между бейсбольными полями.

Я просканировал толпу в поисках моей младшей сестры Джейси и увидел, что она разговаривала с каким-то парнем, который выглядел на год-два старше неё.

Слава Богу, папа этого не видел.

В последнее время он и так был на грани сердечного приступа из-за Джейси, потому что она стала краситься, словно ей двадцать, а не десять, и носить коротенькие шорты и крохотные топы. Каждый раз, когда она так наряжалась, папа смотрел на неё с красным от гнева лицом, прижав руку к груди, и приказывал вернуться в свою комнату и переодеться, а мама просто стояла и смеялась.

Мои родители всегда хорошо ладили между собой. Любой спор заканчивался тем, что они целовались, и папа называл маму Котенком. Это могло показаться круто, если бы меня не тянуло блевать всякий раз, когда мои родители вели себя как подростки. Есть вещи, которые лучше мне не видеть.

Никто не знал, почему папа называл маму Котенком, хотя я спрашивал у них миллион раз. Я вообще не мог смотреть на котят и не думать при этом о маме, и это был полный пиздец, если хотите знать мое мнение. Уж не говоря об истории с четвертаками. Я никому не рассказывал истинную причину, почему родители их собирали, и предпочитал перед друзьями отшучиваться глупыми историями. Вы знаете, как странно расти и думать, что четвертаки нельзя тратить, их нужно собирать в банки? У меня чуть сердечный приступ не случился, когда один из моих друзей достал их кармана четвертак и потратил его в торговом автомате. Собственно говоря, тогда со мной случилась небольшая истерика, и директор школы был вынужден позвонить моей маме, потому что я никак не мог успокоиться. Она приехала и забрала меня домой. С тех пор я прошу сдачу только десяти- и пятицентовым монетами. Никаких четвертаков.

Так же как и никаких девушек. В отличие от моего отца, который, судя по всему, был бабником высшей категории, я старался держаться подальше от представительниц слабого пола. Они только отвлекали и были занозой в заднице. И как папа убеждал их оставить его в покое, потому что если я целую какую-нибудь цыпочку, то потом несколько месяцев не могу от неё отделаться. Мне, черт возьми, не нужно все это дерьмо.

— Ченс! Иди сюда, надо разогреть твои руки, сынок!

Я выпрыгнул из дагаута и стал перебрасываться мячом со своими товарищами по команде, а мой мозг тем временем снова вернулся к мыслям о моей семье. Папа не пропустил ни одной моей игры, с тех пор как завершил карьеру. Мама, наоборот, из-за своей работы фотографом пропустила несколько игр. Под давлением отца она вернулась к работе. Однажды он сказал мне, что видел по её глазам, как она хочет взять фотоаппарат и запечатлеть на пленке ту или иную историю, и мы должны поощрять её стремления.

Мы с папой не раз садились с мамой на диван и уверяли её, что если она оставит нас на неделю, дом не сгорит, меня не вышибут из школы, у Джейси будет собран обед и сделана домашняя работа, и мы будем питаться три раза в день. В основном, мы были вынуждены убеждать эту женщину, что выживем в её отсутствие.

В отличие от других мам, моя из-за этого расстраивалась. Как правило, мамы моих друзей не могли дождаться возможности уехать из дома и не заботились о том, что происходит в их отсутствие. Моя же семья каждый раз чуть ли не силой выпихивала маму из дома. Она никогда не хотела от нас уезжать. И если говорить честно, папа тоже был не таким как всегда, когда она уезжала. Он выглядел немного печальным, и неважно, насколько хорошо ему жилось со мной и моей сестрой.