14

– Рауль, что вы здесь делаете? – донесся до Лес через разделяющее их пространство голос Триши. – Мы считали, что вас до вторника не будет в Париже.

Увидев девушку, аргентинец не выказал ни малейшего удивления.

– Мои планы переменились, – ответил он.

Лес заметила, что Буканан не смотрит на Тришу. Его взгляд лениво скользил по толпе, и она поняла, что он увидит ее. Не желая встречаться с ним взглядом, она полуотвернулась, чувствуя неловкость: как жаль, что у нее в руках так не вовремя оказался этот проклятый бокал с шампанским.

Триша уловила, как напряглось лицо Рауля.

– Вы здесь один? – спросила она, желая вновь привлечь внимание.

– Один.

– Тогда вы должны присоединиться к нам. – Она по-хозяйски взяла Рауля под руку и повела его через заросшую травой лужайку.

Эта фамильярность подтверждала, как показалось Лес, ее недавно возникшие подозрения, что за отношениями дочери с этим человеком скрывается нечто большее, чем ей известно. И ей это не понравилось.

– Какая неожиданность, мистер Буканан, – холодно приветствовала она аргентинца, когда тот приблизился к ним.

Триша, чуть ли не прижимаясь к Раулю вплотную, продолжала держать его под руку, как бы утверждая свои права на него, однако он не пытался отстраниться.

– Вик и Диана, я хочу познакомить вас с Раулем Букананом из Аргентины, замечательным игроком в поло. Виктор Чандлер и его жена, Диана, наши друзья из Штатов. У них трехлетка, которая бежит в следующем заезде.

После того, как Рауль и Чандлеры обменялись любезностями, Лес сказала:

– Несколько неожиданно встретить вас в Лоншане, мистер Буканан. Я не удивилась бы, если бы мы были на поле для поло под Багателем. Разве вы не должны были играть в этот уик-энд?

– Должен был, – признал он. – Но я растянул запястье и не смог принять участие в игре.

Легкое движение его правой руки привлекло внимание Лес к повязке, выглядывающей из-под рукава его пиджака.

– Что-нибудь серьезное? – немедленно вскинулась Триша.

– Нет. Но мне придется некоторое время воздерживаться от активной игры, так что команда нашла кого-то другого, кто занял мое место. – Он перевел взгляд на Лес. – Травма означает, что я вернусь в Буэнос-Айрес раньше, чем собирался. Надеюсь, мы сумеем перенести нашу встречу на более ранний срок, чтобы решить деловые вопросы до того, как я уеду из Парижа.

Лес почувствовала, с каким любопытством смотрит на нее Диана.

– Мистер Буканан проводит курсы продвинутой тренировки для игроков в поло. Роб хочет записаться в его школу, – объяснила она.

– Как чудесно! – воскликнула Диана.

– Роб прилетает завтра утром. Я знаю, что он хочет присутствовать при нашем разговоре. Возможно, мы могли бы встретиться завтра днем в нашем отеле.

– Отлично, я согласен, – сказал Буканан.

– Какое удачное совпадение, что мы с вам здесь столкнулись, – заявила Триша, но затем догадалась: – Вы ведь были в «Крийоне»! Это вам в отеле сказали, что мы здесь?

– Да, – подтвердил Рауль. – Я оставил там записку для вас.

В паддоке прозвучал сигнал: всадникам готовиться к заезду. Зрители взволнованно зашевелились и загудели.

– Вскоре они поедут на построение у стартового столба. Нам стоит пойти в ложу, – сказал Чандлер и поднял бокал с шампанским в заключительном тосте. – За скачки.

– За скачки, – тихо откликнулась Лес и, смущаясь, подняла свой фужер.

Но тут же напомнила себе, что ей нет никакого дела до того, что Рауль подумает о ее поведении, и осушила его до дна одним духом.

– Присоединяйтесь к нам, пожалуйста, мистер Буканан, – пригласила Диана.

Он заколебался, словно ожидая, что Лес вслед за подругой повторит приглашение, но заговорила не мать, а дочь.

– Действительно, Рауль, почему бы вам не пойти с нами? – настойчиво предложила Триша.

– Gracias [25], – согласился Рауль, вежливо склонив голову.

Зрители, окружавшие паддок, уже направлялись к своим местам на трибунах и в ложах ипподрома, и Лес с компанией присоединились к ним. Триша с Раулем сразу же отстали и шли позади, весело болтая. Лес не слышала, о чем они говорили, но распознала в тоне дочери те интимные нотки, которые невольно возникают в голосе влюбленной женщины, желающей вызвать у мужчины интерес к себе.

Когда они добрались до ложи Чандлеров и расселись по местам, Лес обнаружила, что сидит между Тришей и Раулем. Ее несколько смущало соседство Буканана, и, чтобы отвлечься, она принялась рассматривать всадников, выезжающих на овальную беговую дорожку. Разноцветные камзолы жокеев, сидящих в седлах с высоко подтянутыми стременами, выделялись яркими пятнами на изумрудной зелени поля. Их лошади, сверкая на солнце лоснящимися боками, гарцевали, проходя парадом мимо шумящей на трибунах толпы.

– Вы получили проспект, который я оставил для вас в отеле?

Лес резко повернула голову и посмотрела на Рауля. Она вдруг поймала себя на том, что не хочет отрывать глаз от его лица. Оказывается, она помнит каждую мельчайшую подробность – угловатую линию подбородка, прямой нос, резкие скулы, оттенок смуглой кожи… Так ярко сохранилось ощущение, оставшееся от прикосновения к нему. Как хотелось бы знать, вспоминает ли и он, когда смотрит на нее, те минуты, когда они танцевали вместе…

Лес отвернулась, прежде чем Рауль успел прочитать по ее лицу, о чем она думает.

– Да, получила. Очень полезные сведения, – сказала она, не глядя на него.

Надо отвлечься. Думать о чем-нибудь другом. Она отыскала взглядом золотистого жеребца, спокойным шагом выступающего по беговой дорожке вдоль трибун.

– Смотрите, это – Вагабонд, лошадь под седьмым номером.

– Красивое животное, – заметил Рауль.

Диана Чандлер, сидевшая сзади них, не утерпела, наклонилась вперед и вставила с гордостью:

– Мы решили, что, если он покажет себя хорошо на этих скачках, выставим его в октябре на Арк.

Приз Триумфальной арки, общеизвестный в международных беговых кругах как Арк, – это самое значительное и престижное связанное со скачками событие во Франции. Соревнование на дистанции в полторы мили, в котором лошади могут принимать участие начиная с трехлетнего возраста, чаще всего определяло международного чемпиона года. Соперничать с ними могли только скачки на приз Дианы в Шантили и Королевский Аскот в Англии.

– Вы знаете, для меня это тоже важные скачки, – сказала Лес, обращаясь к Раулю. – Дело не только в том, что я хочу порадоваться за друзей. Вагабонд родился на племенном заводе моего отца в Виргинии. Даже более того, я была там в то время, когда Джейк сводил кобылу, мать этого коня, с Минстрелем, его производителем. Джейк никогда не был особенно высокого мнения об этом жеребенке, но мне он всегда нравился. Так что у меня к этому заезду личный интерес.

Пока Лес говорила, Рауль задумчиво изучал ее лицо, словно пытался отыскать в ней нечто большее, что он угадывал за ее утонченной внешностью.

– Кажется, вы хорошо разбираетесь в лошадях, миссис Томас.

– Я выросла на конном заводе в Хоупуорте, и поэтому меня всегда интересовали лошади.

Лес искусно обошлась с комплиментом Рауля, превратив его своим ответом в обычное замечание, но при этом почувствовала, что аргентинец стал относиться к ней с некоторым уважением, и это ей было приятно.

Тем временем лошадей отвели к стартовым воротам. До начала забега остались считанные минуты. Громкий гул голосов на трибунах стал стихать, сменившись напряженным ожиданием. Как только последняя лошадь оказалась за воротами, зазвенел стартовый колокол. Ворота распахнулись. Под рев зрителей участники заезда ринулись вперед.

Начальные несколько ярдов десяток лошадей неслись, казалось, сомкнутым строем, грудь в грудь. В одно яркое пятно, где трудно было что-нибудь различить, смешались разноцветные шелковые камзолы наездников, конские спины и мелькающие ноги всех мастей. Но уже на первом фарлонге [26] из плотной массы, мчащейся вдоль ограждения трибун, вырвались вперед лидеры. Лес успела мельком разглядеть зеленый с голубым камзол – цвета конюшни Чандлеров, – но лошади уже проскакали мимо и, вытягиваясь в цепочку, входили в первый поворот.

– Я вижу его! – воскликнул Вик Чандлер, не отрывая от глаз бинокля. – Он идет шестым.

Лес всмотрелась в середину цепочки скачущих лошадей и различила в ней золотистого Вагабонда. Он бежал легко и держался близко к лидеру. Лес потеряла его из виду, когда лошади свернули в поворот перед финальной прямой. Затем увидела вновь – Вагабонд обходил скачущую четвертой лошадь. Жокей неистово подгонял коня ритмичным движением поводьев, заставляя наращивать скорость. Со стороны не было заметно, что золотистый жеребец прибавил ходу, и все же он без всякого труда обгонял одного соперника за другим.

Когда все лошади вырвались на финишную прямую, впереди Вагабона оставался только фаворит заезда, и расстояние между ними сокращалось с каждым шагом. Зрители вскочили на ноги, сопровождая поединок за первенство ревом и аплодисментами. Но Лес затаила дыхание. Она словно сама напрягала все силы, помогая «недотепе» пробежать последние несколько ярдов. За два корпуса до финишной черты Вагабонд настиг фаворита, какую-то долю секунды скакал рядом с ним голова в голову и затем рванул вперед, пересекая финиш первым.

– Мы победили! Мы победили! – Диана возбужденно сжимала руку мужа.

Жокей в зелено-голубом камзоле привстал на стременах и, приветствуя толпу зрителей, победным жестом поднял хлыст, который так ни разу и не пустил в ход во время заезда.

– Поздравляю! – Лес обернулась, чтобы обнять Диану. Ей хотелось разделить с друзьями радость победы и гордость за свою лошадь, которую она видела на их лицах.

– Я знала, что он выиграет, – присоединилась Триша к общей бурной радости.

На табло вспыхнули официальные результаты забега, подтверждающие, что Вагабонд действительно пришел первым.

– Пойдем, Диана. – Вик Чандлер, сияя от удовольствия, обнял жену за плечи, уводя ее из ложи. – Нас уже ждут внизу, чтобы вручить приз.

– А у меня есть билеты, по которым можно получить выигрыш, – Триша со смехом достала из сумочки несколько листков. – Лес, я же говорила тебе, чтобы ты на него поставила. Кинкейды всегда побеждают, а Вагабонд это лошадь Кинкейдов.

Когда Чандлеры вышли из ложи, Триша повернулась было вслед за ними, затем остановилась и прикоснулась к руке Рауля:

– Я сейчас вернусь.

И это движение было таким интимным, что Лес буквально оцепенела. Она впилась глазами в Рауля, ожидая, что тот ответит Трише столь же интимным знаком, но аргентинец только коротко кивнул в ответ.

Триша ушла, и в ложе воцарилось молчание. Но не тишина. Над трибунами ипподрома висел гул возбужденных голосов, смеха, конского ржания. Лес безмолвно наблюдала, как внизу в специально отведенном месте для награждений Чандлерам вручают приз. Здесь же стоял, гордо выгнув шею, виновник торжества – Вагабонд. Его мокрая от пота спина сверкала на солнце.

– Хотела бы я, чтобы Джейк его увидел, – задумчиво проговорила Лес, вспоминая то чувство личной победы, которое испытывал отец, когда выведенная в его конюшни лошадь выигрывала на скачках.

– Уверен, он бы очень гордился.

Лес вздрогнула и очнулась от воспоминаний. Ответ Рауля напомнил ей, что она только что высказала свои мысли вслух.

– Еще бы не гордился. – Она избегала смотреть на Рауля. – После битв на поле для поло скачки должны казаться вам очень мягким и безопасным видом спорта. Горстка лошадей бежит по овальной дорожке. И все.

– Возможно, отчасти и так. Но я люблю шум и возбуждение ипподрома. – Рауль слегка улыбнулся, глядя на бушующую после заезда толпу зрителей.

Здесь смешались в одну кучу раздосадованные проигравшие, рвущие билеты в клочки, выигравшие, проталкивающиеся сквозь толпу к окнам, где выдаются выигрыши, и не теряющие надежды на выигрыш оптимисты, выбирающие победителей следующего заезда. А на поле всадники и жокеи – те-кто-чуть-было– не-пришли-первыми и те-кто-просто-принимали-участие-в-заезде – направлялись назад к конюшням. Жокеи в надежде, что в следующем заезде им достанется лучшая лошадь, а лошади – в ожидании заботливых рук конюхов и своей порции овса.

– Эта атмосфера вызывает у меня некоторую ностальгию, – сказал Рауль, вновь привлекая внимание Лес. – Подростком я работал на конюшнях при ипподроме в Буэнос-Айресе, и все это очень хорошо мне знакомо – предвкушение победы, разочарование и редкие минуты торжества.

Этот ответ возбудил ее любопытство.

– Тогда где же вы учились поло?

– Один владелец лошадей нанял меня работать на его конюшне. Он играл также и в поло. Я учился игре медленным и длинным способом – и зачастую неверным.

– Но вы добрались до самой вершины.

– Нет, еще не до вершины, – поправил Рауль. – Я еще не заработал рейтинг в десять очков.