— Я еще не поздравила тебя? — спросила она, окутывая меня теплым объятием.

— Э-э, это не я выхожу замуж, — напомнила я ей.

Она засмеялась своим глубоким, гортанным смехом, который всегда заставлял меня чувствовать так, будто я сморозила какую-то глупость и никогда не смогу быть, как она, такой отполированной и гламурной.

— Я имела в виду упоминание Тайры Бэнкс. Ты не видела ее по телевизору прошлой ночью?

— Нет. Она действительно упоминала мои вещи?

Анжелина с энтузиазмом кивнула.

— Видимо, кто-то из «Blossom», — она подмигнула мне и Броуди, — отправил ей пеньюар в подарочной корзине. Она очень хвалила, как ведущая ток-шоу.

— Вау, — сказала я, сбитая с ног этой новостью.

— Похоже, ты завоевываешь звезд, — сказал Броуди с улыбкой, которая не совсем подходила к выражению его лица.

— Он прав, — искренне ответила Анжелина. — Ты такая труженица и настоящий самородок, талант. Ты заслуживаешь этого.

Моя жизнь была бы намного проще, если бы я просто смогла заставить себя ненавидеть эту женщину, но, конечно же, моя жизнь была не простой.

— Кстати, мой редактор настаивает, чтобы я написала продолжение статьи, — продолжила Анжелина. – «Восход новых звезд» и все такое. И мне, конечно, нравится писать много статей, вернее столько, сколько могу, ты превосходный экземпляр. Я получила уже два предложения от других журналов буквально на этой неделе, и каждый упоминал конкретно тебя! Скажу сразу, я в долгу перед тобой, Кейт.

Вот оно. Анжелина была самым добрейшим человеком на Земле, и я никогда не смогу ее возненавидеть, ну, только если буду тренировать свою силу воли по десять часов в день, и то не думаю...

К счастью, для этой роли присутствует Ашер.

...и посмотрите-ка Ашер направлялся прямиком к нам.

Я открыла рот, чтобы придумать какое-нибудь оправдание и сбежать, но Анжелина уже увидела кого-то.

— Падме! Что ты здесь делаешь? Ты должна сказать мне, как ты узнала… от Гранта…или это Лейси… извините меня, я на минутку, Кейт…

И прежде чем я смогла сбежать, Ашер уже стоял перед нами.

— Кейт. Далтон, — сухо сказал он.

— Ашер, — эхом отозвался Броуди.

— Ашер, — также повторила я, но более тихо.

Он повернулся ко мне.

— Я бы хотел поговорить с тобой минутку, — он блеснул газами на Броуди. — Наедине.

— Ну, на самом деле, я сейчас не в настроении для частной беседы, — сказала я. И я определенно не была в настроении выяснять «зачем ты пришла ко мне домой, если фактически я и Анжелина теперь вместе» нежно подведя меня к этому разговору, который обязательно должен произойти. Унижения не является моей любимой вещью. — Почему бы тебе не сказать все здесь?

— Да, — с издевкой спросил Броуди. — Почему бы не сказать, Ашер? Есть, что скрывать? Или может быть, ты боишься кого-то, кто такой же собственник, как и ты?

— Я могу позаботиться об этом сама, — огрызнулась я на Броуди. Ашер с болью наблюдал за моим раздражением, но затем я повернулась к нему. — Мне нечего сказать тебе прямо сейчас, Ашер. У меня есть электронная почта, если это так срочно для тебя.

Ашер перевел взгляд от меня к Броуди.

— И если я это сделаю, он прочтет ее?

— Почему Броуди должен прочитать мою…

— А что, если прочту? — произнес Броуди, Ашер надулся, выпятив грудь, как петух, и придвинулся к нему на шаг ближе.

— Так, — сказала я. — Мое терпение кончилось по поводу вас двоих, имеющих таинственное словесные разборки, вернее вас троих еще с давних времен, имеющие такие разборки. Когда один из вас двоих будет готов вести разговор, касающийся меня лично, а не любой конкурентной чуши, которую вы скрываете еще со времен университета, я буду тогда с вами разговаривать.

Я направилась от них к Анжелине и Падме и... Мире Вайсман?

— Мы встретились снова, — сказала она с улыбкой. — Как дела?

— Дела... белье, — сказала я, чувствуя себя косноязычной снова и снова. — Я… хорошо, — в последний раз, когда я сделала это признание, проблемы не стали от этого лучше, но эй, если ты не можешь признаться женщине, которую боготворила с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать, кому можно тогда вообще признаться? — На самом деле, Анжелина, и это строго между нами…

— Конечно, — сказала она, наклоняясь ко мне ближе и не скрывая любопытства.

— Я получила предложение продать компанию, — сказала я. — Миллион долларов. Но мне придется отказаться от моего креативного управления... уйти от своего бренда... и я не уверена, что мне делать.

— Ну, конечно, ты не должна принимать его! — запротестовала Анжелина. — Именно твое креативное мышление и есть самая ценная вещь! Ты же не собираешься просто так взять и уйти.

— Безусловно, — согласилась Падме. — Ты должна остаться верной своему художественному видению.

Легко сказать. Судя по камням на их шее и на пальцах, ни один из них никогда не пытался попробовать использовать «креативное видение», чтобы оплатить счета.

Я взглянула мисс Вайсман.

— А что вы думаете?

Она мягко улыбнулся и погладила мою руку.

— Я думаю, что ты должна сделать так, как считаешь нужным. Мы всегда сталкиваемся с этим в жизни. Это выбор. И никто не сможет его сделать за тебя.

* * *

Когда микрофоны были найдены, Лэйси попросила меня проследить, чтобы все гости отправились в банкетный зал. Больше всего досталось нескольким рассеянным профессорам, которых пришлось прервать от их обсуждения рыночной стоимости и напомнить для чего мы все собрались.

И был еще один человек, который просто стоял, уставившись в окно и смотрел на дождь.

Я посмотрела на широкие плечи Ашера, на фоне хмурого серого неба Сан-Франциско, и мне так стало его жалко, что сжалось сердце.

— Ашер? — тихо позвала я его, более нежно, чем намеревалась. — Ашер пора. Все ждут.

Он не ответил, поэтому я направилась к нему и посмотрела в окно моросящий холодный дождь, совершенно нежелательный, но он вымоет весь город и сделает его чистым.

— Он прекрасен, — сказал он, может быть мне или, может быть, просто для себя. — Грустный, но красивый.

— Да, — согласилась я. Я хотела больше всего на света обнять его, оградить себя и его от этой мрачной сцены, разыгрывающейся за окном. Дать ему тепло. — Да, красивый.

Он повернулся ко мне и теперь у меня не возникло сомнения кому он говорил, его глаза казались какими-то потерянными, безнадежными и одинокими.

— Ты тоже очень красивая.

Удивившись, я подумала, что он собирался поцеловать меня.

Но он только улыбнулся мне маленькой грустной улыбкой и вошел в банкетный зал.

* * *

Я заняла свое место рядом с Броуди, чувствуя себя еще более запутавшейся, чем когда-либо. В какую игру черт побери Ашер играет? Сейчас он и Анжелина болтали и смеялись, ведя себя совершенно раскрепощенно, его руки поправляли ее ожерелье, она тормошила его волосы, они гладили друг другу руки.

Но почему же я обращаю внимания на Ашера? Броуди Далтон был моей парой. Броуди Далтон был единственным, на кого сегодня мне следует обращать внимание. И Броуди Далтон был тот, кто рассказал мне все правду о пари, а не Ашер.

Я повернулась к Броуди с ослепительной улыбкой, и положила ему руку на плечо.

— Итак, как дела?

Но даже, когда он начал отвечать мне, я не смогла перестать смотреть на Ашера. Он что по-настоящему смеется? По-настоящему улыбается? Он на самом деле более счастлив с Анжелиной, нежели со мной? Броуди рассказывал мне совершенно скучные истории, и я старалась улыбаться и кивать в нужных местах, но не могла до конца переключить на него все свое внимание.

Репетиция продолжалась, и любая другая бы подруга, которая была бы хотя бы на половину так же хороша, как я, уделила бы все свое внимание репетиции свадьбы своей лучшей подруге, но я не могла сосредоточиться на этом событии полностью, поскольку была растеряна и задето мое самолюбие. Слова происходящей церемонии лились совершенно бессмысленным потоком через меня, словно вода, мой смех и аплодисменты отставали на полсекунды от всех остальных.

Вдруг Ашер поднялся. И от этого мой мир обратно рухнул, когда он вышел на сцену и улыбнулся толпе.

Мне в частности, или я себе опять все напридумывала?

— Я не слишком опытный шафер особенно в речах, — скромно начал он. — И, честно говоря, у меня возникал такой момент, смогу ли вообще сказать, что-нибудь для Гранта. Думаю, первый раз был, когда мы пошли на двойное свидание и обе девушки отправились к нему домой.

Послышался благодарный смех из толпы, Грант покраснел, а Лейси похлопала его по спине.

— Но я здесь, чтобы рассказать не о тех временах, — продолжил Ашер, — я здесь, чтобы поговорить о Гранте, которого вы видите здесь сегодня, он совершенно другого человека, и это благодаря прекрасной леди, которая сидит рядом с ним, Лейси.

— Благодаря ей, Грант узнал, что такое любовь, — Ашер отвел взгляд от счастливой пары… и посмотрел прямо на меня. — Любовь — это намного больше, чем просто слово. Любовь — это больше, чем просто чувство. Любовь — это обещание, которое вы повторяете снова и снова каждый день. Вы дали обещание на словах, а ваши глаза, выискивающие через всю комнату, сердца, когда чувствуешь эту связь, они бьются в унисон.

Серьезно, он смотрел прямо на меня. Что за черт? Кто-нибудь еще видит это?

— И церемония бракосочетания проводится словами, но брак — это больше, чем просто слово любовь. Брак — это партнерство, — казалось, что его слова попадали мне прямо в душу, его голос повысился на последнем слове. — Брак — это доверие, надежда, освобождение и работа. И обещание тоже. Обещание, что каждый бой не должен привести к плачевному концу. Обещание всегда быть рядом, когда это необходимо. Обещание, что первое обещание любви, никогда не закончится, и партнерство будет продолжаться вечно.

— Грант и Лейси, — закончил он, подняв бокал шампанского в их направлении. — И всем, кто научил нас, что такое истинная любовь.

И он смотрел прямо мне в глаза, пока толпа аплодировала ему, и пока он возвращался на свое место.

* * *

Лимузин Броуди остановился возле моего дома, он настаял отвезти меня домой, хотя я не хотела этого, хотелось побыть наедине, чтобы закричать в подушку о том, какого черта Ашер все так запутал.

Я собралась выйти, но он положил руку мне на плечо, останавливая.

— Я отлично провел время.

— Да, все было здорово, — ответила я. — Спасибо, что выручил меня в последний момент, ты настоящий друг.

Я подчеркнула слово «друг», потому что если честно, то переживала, как ему может быть обидно, поэтому было важным, чтобы он понял направление наших отношений, что он может остаться только в зоне дружбы.

— Ты очень красивая, — продолжал он. Да, похоже этот парень даже не знал, где находится зона дружбы на карте.

— Спасибо, — сказала я. Я попыталась тоже вспомнить какой-нибудь комплимент, который говорят мужчинам о внешности, но при том условии, чтобы он не выглядел уж явной ложью. — Твой костюм выглядит очень дорогим.

— Пять тысяч долларов, — похвастался он. — Я купил его только для этого события. Все самое лучшее для тебя.

— Тебе не стоило этого делать.

— Но я хотел, — его рука медленно ласкала мою руку, фу, мне стало жутко. Я тут же отказалась от всех моих предыдущих мыслей, по поводу того, что он может оказаться хорошим парнем. Его голос понизился. — Я хочу сделать все от меня зависящее, чтобы как-то помочь тебе.

— Спасибо, я подумаю, хорошо, — я потянулась к ручке двери снова.

— Ты лучше, чем хорошо, — он наклонился, его одеколон почти вызывал у меня удушье, он собирался меня поцеловать.

Ух, фу, ни за что, даже за тысячу лет.

Я увернулась от поцелуя и быстро обняла его.

— Что ж, приятно было встретиться, спишемся позднее, пока!

И тогда я чрезвычайно стремительно выскользнула из машины.

Вызывая Броуди Далтона я преследовало одну цель — заставить ревновать Ашера, но даже это того не стоило.

9.

Когда «Blossom» начал модный показ, черт побери, они начали показ мод.

Музыка пульсировала так громко, что ничего нельзя было услышать в паре шагов, прожектора мелькали, словно пытались отправить одновременно десяток различных сообщений азбуки Морзе, и всюду, куда не бросишь взгляд бегали модели, дизайнеры, суетясь, крича и выкрикивая приказы, похоже, что у всех был нервный срыв.

Я переживала свой нервный срыв в себе, поскольку у меня не было для этого времени. Поэтому я сидела, скорчившись за кулисами, прячась от других королей-дизайнеров и делала последнюю подгонку своих моделей.

— Наклонись немного вправо, Саша, я просто должны поправить этот...

С помощью Анжелины, я сократила показа своих изделий до пяти, которые смогут дать представление о различных направлениях: классическом, сексуальном, женственном, экзотическом, художественном, в том смысле, что «вы никогда не могли бы на самом деле это носить», — но Анжелина заверила меня, что эта моя модель отличалась от той, когда кто-то шел по подиуму в наряде, сделанном полностью из зонтиков или чайных листьев, или же из чего-то столь же нелепого. Для сравнения это способствовало истэблишменту выглядеть более крутыми, делая новые радикальные реальные идеи дизайнеров определенно более разумными.