Она медленно, меланхолично стуча каблуками по асфальтированной дороге, двинулась вперед, не замечая ничего и никого. Ее целью были самые далекие лавочки, притаившиеся за шикарными изумрудными кустами. Там ее точно никто не заметит.

Лучше бы тот парень с фиолетовой тачкой действительно сбил ее.

«И что бы тогда изменилось? – сама у себя мысленно спросила Лида. – Женька все равно женился бы. И только бы я мучилась. Вот козел. Тварь, последняя тварь».

Нет, хорошо, что фиолетовое спортивное авто не причинило ей вреда и что этот парень в черных очках сдавал экзамены по вождению и получал права, а не покупал их, как это часто делают богатенькие детишки. А в том, что брюнет с умным тонким лицом – его имя Лида благополучно забыла – был представителем куда более высокой социальной прослойки, чем она сама, девушка не сомневалась.

Лида, наконец, набрела на пустую лавочку в тени, которая удобно была огорожена живой изгородью с трех сторон, и опустилась на прохладное дерево, закрыв лицо руками. Она плакала тихо и аккуратно – не потому, что она была особой малоэмоциональной, напротив, в ее душе бушевал самый настоящий ураган, а потому, что по-другому плакать она не умела, да и вообще делала это не часто, в отличие от той же Маринки, девушки более сентиментальной и более несдержанной. Учиться быть истеричкой брюнетка тоже не желала. Сейчас она желала только того, чтобы слова Женьки, которому она доверяла и на которого полагалась, оказались сном, розыгрышем или еще чем-то нереальным.

Девушка ущипнула себе чуть выше колена, сильно, как потом оказалось, до синяка, и почувствовала боль. Она не спит. Евгений не любит розыгрыши – он парень серьезный, да и не стал бы он отпускать ее просто так из ресторана, с болью глядя ей вслед. Он не шутил, он сам нервничал, хотя старался казаться бодрым и деловым. Наверное, ему тоже пришлось несладко. В его семье не принято было перечить родителям. Сначала Лида бесконечно уважала в нем это качество, и его консерватизм в некоторых вопросах, и стремление к прекрасной карьере и материальной обеспеченности, потому что ей казалось, что все эти качества Женьки в перспективе делают из него прекрасного мужа и хорошего отца. Как оказалось, прекрасным мужем-то он станет, но не ее мужем (хотя девушка замуж совсем не собиралась в ближайшие пять лет, ее все равно посещали мысли об этом) и даже теперь не ее парнем.

От этих мыслей Лида заплакала сильнее, глухо всхлипывая.

Она просидела так минут двадцать, или тридцать, а может быть, и весь час, не слыша телефонных звонков Маши, Марины и Евгения, принявшегося вдруг названивать бывшей подруге.

Постепенно слезы стали проходить.

Девушка внезапно, словно насытившись собственными подавленными и беспокойными мыслями, отняла от лица мокрые ладони, щурясь от яркого солнечного света, спешно утирая чуть дрожащими пальцами дорожки от слез, стекающие от уголков глаз к самой шее, и вытащила из сумочки зеркало, косметичку и салфетки. Она чуть пришла в себя и теперь смотрелась в зеркало, вытирая потекшую из-за обилия слез тушь. Только когда она все теми же дрожащими пальцами стала подкрашивать и без того темные ресницы, поняла, что за ее спиной сидят люди, которые могли бы стать свидетелями ее срыва. Из-за слез она не видела и не слышала их. Сколько эти двое уже здесь?

– Я целую неделю не мог получить от тебя связного ответа, – произнес молодой человек. – Ты пряталась от меня. Избегала. Зачем?

– Я не знала, как сказать тебе это, – ответил женский печальный голос.

– Тебе надо было просто сказать. Не важно как. Если тебе было удобно, надо было написать это на бумаге, послать сообщение через аську или эсэмэс, нарисовать палочкой на земле. Мне не важен способ того, как ты сообщила бы мне это. В нашем случае содержание перекрывает форму.

– Я знаю, что дура! – Истерично воскликнула девушка. – Знаю. И мне так стыдно! Прости! Я думала только о себе.

– Все в порядке. Тебе не нужно просить у меня прощения. Тише, успокойся. О’кей?

Голоса за ее спиной показались Лиде очень знакомыми. Она резко повернулась и, почти не имея возможности видеть, кто сидит с другой стороны кустарника, прислушалась к ним. От удивления девушка даже перехотела плакать – на время, правда. За кустами, отделяющими скамьи друг от друга, сидели Дэн Смерчинский и ее одногруппница Ольга Князева. Однозначно, это были они. Она видела их силуэты. По крайней мере, Князева сегодня точно была в розовом костюмчике, и в просветах между ветками и листьями тоже виден розовый…

– Денис, прости, – повторяла Ольга.

От удивления Лида на какое-то время даже забыла о своих слезах.

– Хорошо. Улыбнись – и тогда точно прощу. Вот, умница. Ты просто скажи мне, на что ты надеялась? – Голос парня был не настойчивым, а вполне дружелюбным, но даже подруга Маши почувствовала, что Дэн несколько рассержен и ему очень важен ответ Ольги. А еще она не сомневалась, что он получит этот ответ.

– Надеялась на то, что он оставит меня в покое, и я буду без страха встречаться с тем, кем хочу, – чуть резковато отозвалась Ольга. – А еще, Денис, я так и думала, что ты догадаешься. Ты ведь умный мальчик, – с горечью произнесла девушка.

– Я догадался, – подтвердил Дэн. – Но не мог найти подтверждений. О том, что ты сейчас мне рассказала, никто не знает. Вернее, знает очень ограниченный круг лиц, так?

– Так. Ты же понял, что я сама узнала об этом совершенно случайно. Вот это точно была судьба. – Ольга вдруг рассмеялась, – хоть я и атеистка и не верю ни во что такое, но… Я не могу найти объяснения этой случайности.

– Во что-то верить – очень неплохо, – осторожно заметил парень. Теперь Лида мысленно согласилась с ним.

– Он верит. В судьбу. Сам мне не раз говорил. И говорил, что наши отношения с ним – судьба. Чокнутый. Ты представляешь, такой, как он, – верит! – Вновь как-то нервно рассмеялась Оля. – Верит! Мой дед, физик-ядерщик, – тоже верит. Говорит, пришел к этому не сразу, но еще в молодости. Говорит, Вселенная устроена божественным образом. Никак иначе. А вот его друг, известный литературный критик, кстати, защитивший диссертацию на Толстом, не верит. Смешно, да?

– И я верю. Если нам есть, во что верить, жить немного интереснее. Так?

– Может быть. Но ты знаешь, мне и так сейчас очень интересно живется. Я не могу делать то, что делала раньше. Я люблю свободу, но… Я скована. Я расстроена. Я в депрессии.

– Из-за него, Оль?

– Да. Он такой… Я его боюсь, – четко произнесла девушка. – Боюсь, Денис.

– Почему ты мне не сказала, что он из себя представляет? Почему сразу не сказала? Почему? – с каждым новым «почему» голос Дэна становился все тверже. – Ты мне теперь не доверяешь? Я же сказал, что буду защищать тебя и буду всегда на твоей стороне.

– Я боялась, что ты мне откажешь в помощи, Денис. – Ольга произнесла это тихо, но Лида все равно каким-то чудом расслышала. Она совсем не понимала, о чем эти двое ведут речь, но ей не очень нравилось, что парень ее подруги сидит здесь с Князевой, той, которая умудрилась отобрать у Машки ее ненаглядного Никиту.

– Хорошо, я все понял. Постараюсь исправить ситуацию. Просто знай, Оля, – тебе надо было сразу сказать мне все о нем, – мягко попенял Дэн. – Все-все. Я ведь все равно бы нашел нормальный способ помочь тебе.

– Мне, правда, стыдно, что я не сказала раньше. – В голосе Князевой было раскаяние – Лида чувствовала это так же хорошо, как сегодня чувствовала то, что Нику что-то резко понадобилось от ее Машки и что он с ней заигрывал – может, не словами, но взглядом и жестами.

– И я, правда, боюсь. Не за себя. За человека, которого люблю. Я все затеяла только ради него.

Они замолчали. Отвлекшаяся от своего горя Лида переваривала информацию. О чем эти двое ведут речь? Кого боится Князева? Чем ей может помочь Денис? И знает ли Маша, что эти двое уединились в парке? А Кларский знает об этом?

– А тот парень? – вдруг нарушил тишину Смерчинский.

Лида опять навострила ушки, готовая прямо сейчас сорваться и бежать к подруге, чтобы доложить ей, что ее ненаглядный Смерчик что-то странное обсуждает здесь с Князевой.

– Какой парень?

– С которым ты встречаешься, – припомнил Смерч голосом брата, интересующегося делами сестры. – Кто он для тебя?

– А, он. – Голос его собеседницы неожиданно потеплел. – Он классный. Нежный, заботливый, похожий на ежика – характером. Я обожаю его. Только он без ума от другой. Это какой-то омерзительный любовный треугольник, Денис. Инна говорила мне про любовь, много говорила, что это великолепное чувство, ни на что не похожее – разве что только на страсть к мороженому. Ты же помнишь, она его безумно любила и все время лопала. Но я всегда смеялась над ней, потому что вообще не верила в какие-то там чувства. Мне казалось, что это есть только в книжках и в кино. Пока она не встретила тебя. Помнишь тот случай в кабинете физики? – с легкой светлой печалью по прошлому, которое уже никогда не вернешь, спросила Ольга.

– Конечно, помню! Хотел поцеловать девушку, которая нравилась, а она меня ударила. – Парень коротко рассмеялся. – Я же тогда не знал. Ладно, не будем об этом, – со вздохом оборвал сам себя Смерч.

– Да, не надо об этом, мы же договорились не ворошить прошлое… В общем, мои представления о любви рухнули, я полюбила. Также сильно, как Инна. Не сразу – вначале он казался мне таким конкретным дураком, глупым мальчишкой, но со временем я поняла, как он дорог для меня. Знаешь, Дэн, мы встретились в клубе, когда я была пьяной – совсем пьяной. Я нагрубила ему и смеялась над ним, не помню даже причину этого. А он, когда ко мне стали приставать какие-то левые парни, защитил меня, вызвал такси и увез – правда, не домой, потому что не знал адреса, а к себе. Сказал матери: «Это моя однокурсница, она отравилась алкоголем на вечеринке, потому что не умеет пить, а девчонки хотели над ней приколоться и споили!» И оставил меня у себя. Утром притащил воды и какое-то жуткое лекарство от похмелья, представляешь? Я не знала, рыдать мне или смеяться.

Лида вздохнула. У всех проблемы на личном фронте. Князева боится за Никиту? С ним ведь она встречается… И, видимо, действительно его любит. И что они с Машкой в нем нашли такого? Колючий тип. Действительно как ежик.

– Он любит другую, но встречается с тобой? Зачем?

– Не знаю. Симпатия, жалость, постель – я правда не знаю. Хотя нет… – Она засмеялась так печально, что Лиде показалось, что заплакала. – Я же просто умею добиваться, чего хочу.

Листья зашелестели – казалось, они завздыхали под порывом ветра.

– Дэн, что делать? – продолжала Оля. – Я боюсь не за себя. Я боюсь за него. Если бы я не встретила его, я бы с легкостью отшила этого придурка. Сказала бы, что он мне не нужен. Меня к нему ведь даже не тянет… Но я столько всего натворила из-за своей глупости. Из-за своей гордости. Я боюсь, что он узнает обо всем, и тогда, – девушка судорожно вздохнула, – и тогда отомстит. Я попросила тебя помочь, чтобы быть с этим человеком и не бояться за него, понимаешь? Я тебе не сказала всего, прости меня, прости, Денис.

– Иди ко мне, я тебя пожалею, – вдруг сказал парень. Кажется, он обнял девушку. Судя по просвету в густых кустарниках, розовое прильнуло к серому. Лида, которая сразу после разговора с Евгением готова была создать Общество защиты женщин от измен, рассердилась – за Машку. Чего это ее парень обнимает какую-то там Князеву?

– Я его люблю, а он любит другую, – повторила Оля, все больше запутывая Лидию, которая уже жалела, что подслушала этот разговор. – Я ненавижу ее и одновременно себя. Она – хорошая девочка. А я такая дрянь, Дэн.

– Ты не дрянь, ты малышка Князева, – рассмеялся он, – помнишь, как ты злилась, когда тебя так называли парни в классе?

– Помню. Но, Денис, почему я в такой нелепой ситуации? Это ведь забавно, да?

– Это жизнь, – отозвался Денис, чуть помолчав. – Ты же знаешь, что она забавная женщина.

– Почему это жизнь – именно женщина, а не мужчина? – удивилась светловолосая.

Лида мысленно согласилась с вопросом Ольги.

– Как бы сказал Черри, потому что она нам дает, – рассмеялся Дэн. – Дает кучу возможностей и кучу проблем. И удовольствие от этих возможностей дает совсем кратковременное. А его хочется еще и еще. Каждый день, и желательно, чтобы оно было долгим. Очень долгим.

– Инна один раз сказала, что Черри великий Пошляк Пошлякович. Но без него было бы дико скучно, – непонятно к чему произнесла Ольга.

– Она сказала правду, – согласился Смерч.

– Про Ланде она говорила, что он – парень-ромашка. И без него тоже было бы грустно.

– А что она говорила про меня? – поинтересовался горько Смерч.

– А что она могла говорить мне про тебя, кроме того, что любит? Она говорила только это. И ни одного плохого слова.

Они помолчали еще минут пять, и все эти минуты притаившаяся Лидия усиленно размышляла, о чем же разговаривают эти двое? Что у них за свои дела? Да, они знакомы с детства, учились вместе, но… Князева что, отстающая, что ли? Если со Смерчем они учились в одном классе, то, получается, она либо пропустила один год в школе, либо не сразу поступила в университет. Наверное, у них была общая компания, раз так много общих знакомых, но что они имеют в виду? Лида не понимала. И кто такая какая-то Инна – тоже. Единственное, что она поняла, что Инна и Дэн были вместе, а Ольга была близка с Инной.