Я громогласно поздоровалась.

– Доброе утро, малявка, – небрежно сказал Федор.

– И тебе привет, обезьяна.

– Молчи уж.

– Все ссоритесь? – миролюбиво спросила Настя и поспешила на кухню к маме – помогать. Я тоже честно предложила свою помощь, но поскольку кухня у нас была не слишком большая, а заниматься уборкой тоже кому-то надо было, то мама выгнала меня.

– Пока тебя куда-нибудь не унесло, – сказала она и добавила загадочную фразу: – В объятия к библиотекарю.

– К кому-кому?

– Иди уже, – подтолкнула меня к выходу родительница. – Ой, Настенька, а что твой папа предпочитает из мясных блюд?..

Что ответила ей Настя, я не слышала. Крикнув, что начну уборку, как только позвоню, я поспешила в родительскую комнату, нашла там ее телефон и набрала номер Димки.

– Да? – Он взял трубку почти сразу, и голос у него был хриплым, чужим.

– Рота, подъем! – рявкнула я басом. Так меня, вернувшись из армии, брат любил будить. – Боевая тревога!!

– Что, Бурундукова, с ума сошла, а сказать некому об этом? – осведомился Димка.

– Ну ты и… А как ты узнал, что это я? – искренне восхитилась я.

– Поверь, я тебя всегда узнаю, – отозвался одногруппник. – Чего тебе не спится, ты же сова?

– Ах, меня разбудили крылья любви. Они у меня на спинке прорезаются, – отвечала я. – Щекотно.

– Это ты от Смерчинского, что ли, звонишь? – поинтересовался Димка все тем же хриплым голосом и прокашлялся. Дыхание у него было тяжелым.

– От Хренчинского, – не стала я вдаваться в подробности. – А чего это ты так дышишь часто, друг мой? Занимаешься непристойностями?

– У кого что болит, воистину… Пока ты там сидишь со своим любимым, я, между прочим, на пробежке, – обиженно отозвался парень.

– Ты бегом занимаешься? – искренне удивилась я.

Димка, конечно, не то чтобы накаченный малый с огромными трицепсами и совершенными бицепсами, но вид у него вполне спортивный, и, честно сказать, он на физре из парней самый лучший на всем потоке. Кстати, пару раз он даже за честь университета вступался на спортивных олимпиадах, спартакиадах и на межуниверситетских соревнованиях. В этом они были похожи со Смерчем: оба любили мячики, только если Дэнни, насколько я помнила, увлекался баскетболом и волейболом, то Дмитрий занимался футболом. Еще на первом курсе мы всей группой пару раз ходили поддержать его в составе команды сначала факультета, а потом и университета.

– Занимаюсь и тебе советую, – отозвался Димка тем временем, и я, кажется, услышала, как мимо него проехала машина.

– Ладно, занимайся дальше. Слушай, Дим, у меня форс-мажор, – призналась я. – Ну, из-за нашей встречи.

– Что, парень не отпускает? – прямо спросил Чащин.

– Какой парень? – сначала не поняла я.

– Денис который. Он же Дэнни, он же Дэн, он же Смерчинский, он же…

– Он же Смердяк, я поняла, кого ты имеешь в виду, – перебила я друга. – Дурак ты, Чащин. Буду я еще о таком своего… парня спрашивать. Дело в другом. У меня сегодня предки встречаются с предками невесты брата, вечером как раз. И я должна присутствовать на этом торжестве. У Федьки свадьба скоро, – пояснила я. – Вот старшие хотят поближе познакомиться. Поэтому давай встретимся пораньше, часа в два, скажем, идет? У меня дел сегодня много, ужас просто. Я тут за Золушку.

– Идет, – повеселел голос Чащина. – А я-то подумал, ты пожадничала меня угощать, Бурундукова.

– Я щедра, как никогда, – хмыкнула я, рассчитав, что как раз к половине второго убраться я точно успею, съезжу на встречу с Чащиным и вернусь часам к пяти. А в шесть как раз ужин начнется. – А еще я, кажется, знаю, что делать с англичанкой… – И я пересказала ему о нашем со Смерчем разговоре относительно сдачи экзамена по иностранному языку. Дмитрий стал еще веселее, и распрощались мы на прекрасной ноте, даже никак не обозвав друг друга.

– Эй, – напоследок сказала я ему, – раз уж я переношу нашу встречу, коллега, давай встретимся где-нибудь в хорошем месте в центре. Лида ходила со своим парнем в кафе «Сырное и ледяное чудо», сказала, что там жесть как круто. Пойдем туда?

– Окей, коллега, – тут же согласился Чащин. – Если там так круто, как ты говоришь, Бурундук, то пойдем туда. Но название меня пугает.

– Если бы ты стоял рядом, я бы тебе вмазала – за Бурундука, – огрызнулась я.

– Смерчинский тебя так называет – ему что, можно, а мне нет? – возмутился парень на том конце провода.

– Ага, но ты же не Смерчинский. У тебя, надеюсь, таких проблем с левой височной долей нет, как у него, – тут же согласилась я с легкостью.

– Почему с левой? – слегка растерялся Дима.

– Потому что она за память отвечает. Кажется. А Смерчинский постоянно забывает, что меня нужно называть Машей.

После разговора с одногруппником я, подумав кое о чем и зачем-то опять похихикав (мама, зачем-то зашедшая в комнату, удивленно на меня посмотрела, но ничего не сказала), набрала и номер Смерчинского. Нечего ему спать в такое прекрасное утро! Особенно после таких сообщений!

В отличие от Чащина, Дэн трубку не брал долго – прошла почти целая минута, пока он соизволил ее поднять.

– Да? – дыша куда чаще, чем Димка, сказал негромко Дэн. Я от неожиданности едва не закашлялась.

– Что? – спросила я. – Ты тоже пробежками занимаешься?

– А? – выдохнул он с недоумением. – Какими пробежками?

– Уличными, Смерчинский. Хотя кто тебя знает, у тебя, может, и спортивный зал дома есть, – отвечала я. – Там и занимаешься.

– Нет, я не на пробежке, – произнес Смерч, пытаясь выровнять дыхание. – С чего ты взяла?

– Ты так пыхтишь мне в трубку, что еще мне остается думать? – резонно спросила я. – Хм, а ты там, может, кого-то насилуешь или еще что-то в этом шаловливом духе, а я тебя отвлекаю?

– Чи-и-и-п… – досадливо протянул он. В отличие от Дмитрия, который вроде бы находился на шумной улице, фоном для Смерча была тишина.

– Ладно, ладно. Может, на тренажерах занимаешься? – еще раз с легкой душой предположила я.

– Ага, – хмыкнул вдруг Дэн. – На тренажере. На выносливость. Подожди, я сейчас, – велел он вдруг совершенно другим голосом: более взрослым, без вечных смешинок.

– Чего подождать? – тут же полюбопытствовала я, развалившись на мягкой маминой кровати. На лицо мне падали солнечные лучи, и в душе было щекотно-щекотно, как будто бы все мои мысли-головастики разом решили меня пощекотать своими перепончатыми лапками.

Орел сидел на подоконнике, подставив перышки под прозрачные игривые лучи, и наслаждался теплом, а мой ветрило занимался непонятно чем.

– Это я не тебе, – бросил Смерч в это время.

– А кому? – тут же заинтересовалась я.

– Да так… Не важно. Чип, что-то случилось? Ты от кого звонишь? – Он все еще не мог отдышаться, да и стал каким-то нервным, что ли.

– От мамы, – сообщила я ему и проявила неслыханную для себя заботу. – Ты не заболел? У тебя голос хриплый.

– Я? Нет. Ты в порядке? – почему-то спросил парень.

– Я в полном порядке. И я вообще в отличном настроении. Только что прочла твое сообщение. Извини, я вчера просто уснула, не успела ответить. Только сейчас увидела, что ты прислал, но со своего мобильника не ответила, потому что на нем в придачу еще и деньги кончились. А твоя эсэмэска повысила мне настроение, Дэн. Странно, никогда не думала, что сообщение от тебя улучшит мне настроение, – болтала я, лежа на спине и закидывая ноги на стену. – Ты сейчас дома?

– Да, только не у себя, – осторожно отвечал парень.

– А у кого? – хотела все знать я.

– У Черри, – негромко отозвался Сморчок.

Мне нестерпимо захотелось его увидеть. Ах и ох, ну у него действительно классные губы… Мысли тут же подобрались и поспешно нарисовали на своих вечных плакатах огромные светло-розовые губы, больше напоминающие мультяшные женские, а не Дэновские мужские.

– Привет этому обалдую, – почему-то мне было радостно слышать о Черри, этом дураке, который вчера помог провалить нашу «операцию».

– Он сейчас немного занят, – задумчиво сказал Дэн, – и отвлечь его я совершенно не в силах, Бурундучок.

– Ну и плевать. Я же тебе звоню, а не ему, – сказала я, совершенно не расстроившись. – Дэнчик, так что ты имел в виду, когда писал мне это свое сообщение, а?

Он замолчал – теперь я не слышала ничего, даже его дыхания.

– Ну-у-у? – протянула я с досадой. – Дэнчик-хренчик?


В клубе они были до самого раннего утра: четверо парней и пять девушек, с которыми ребята познакомились этой ночью. Черри, хотя и угостившийся некоторым количеством алкоголя, оставался почти трезвым и поглядывал на сегодняшний выбор Дэна удивленно: девочка была обычной, хотя, конечно, миленькой, веселой и очень заводной – от нее прямо-таки исходила энергия, но как-то сильно она напоминала зеленоволосому некую Марию Бурундукову, известную ему и его друзьям больше как Чип. Тонкая и подвижная девушка со светленьким каре, блестящей улыбкой и громким смехом, наряженная в легкое, изумрудного цвета платье, буквально прилипла к Дэну. Тот же сегодня вел себя на удивление странно: то долго, почти без остановки, танцевал-прыгал на танцполе под пьянящую транс-музыку, то почти неподвижно сидел на мягком диване, заказанном для их компании на балкончике в зоне ВИП, закрыв лицо ладонями, то сосредоточенно выискивал кого-то глазами, хватаясь за сотовый телефон. И только заприметив девочку Нику около девятиметрового бара внизу, познакомившись и очаровав ее за пару минут, успокоился, став прежним Смерчем.

После бешеного отрыва на протяжении шести часов вся компания загрузилась в огромный восьмиместный джип, принадлежавший одному из друзей Дэна. За руль сел единственный трезвый – то есть сам Смерчинский, которому, кстати, владелец авто доверял так, что даже дал ему недавно запасные ключи. После недолгих раздумий ребята поехали домой к Черри, объявившему, что в его квартире никого нет. Однако он немного приврал. Дверь веселым и не совсем трезвым, вернее, совсем не трезвым парням и девушкам открыл сонный Ланде в одних длинных, похожих на пляжные шорты, трусах цвета морской волны, на которых были изображены розовые раковины, фиолетовые дельфинчики и зелененькие пальмочки. Волосы парня были собраны в высокий хвост, достающий до шеи кончиками светлых волос, а на лице застыла гримаса королевского презрения.

– Явился, – с неудовольствием покосился полунорвежец на Черри, который умудрился приехать не с одной, а сразу с двумя девушками – они говорили, что являются лучшими подружками, и теперь в шутку сражались за внимание зеленоволосого парня, целуя и щекоча его с двух сторон.

– А ты же сказал, тигренок, что у тебя дома никого нет, – захихикала одна из них, поглаживая пальцами его яркую татуировку в виде гротескного чудовища на плече.

– А это и есть никто, – захохотал Черри. – Кристина, Аля, Никто. Знакомьтесь!

– Ну, знаешь ли! – топнув ногой, обутой в объемный красно-белый тапок в виде мутировавшего гриба-мухомора, воскликнул беловолосый. Он явно был не рад гостям в количестве девяти штук. – Вообще рехнулся! Алкоголик!

– Он все больше и больше похож на твою женушку, которая ждет тебя дома после вечеринок, – расхохотался один из молодых людей, держась за косяк – мир вокруг резво шатался. – Только скалки в руках нет!

– А ты заткнись, – с обидой отозвался Ланде. Все парни ему были хорошо знакомы. – Вы скоро все сопьетесь, идиоты. Денис, ну ты хоть что-то сделай! Чего они сюда все приперлись?

Смерч, оторвавшись от страстного поцелуя с миленькой девушкой Никой, удивленно взглянул на старого друга и ответил:

– А, Ланде, успокойся, все в порядке…

– Он сейчас это сделает, прямо здесь, в прихожей, – оценил степень увлеченности Смерчинским светловолосой леди тот же самый друг. – Эй, вы бы в комнате, что ли, уединились, а, Дэнни?

– Можно в его комнате, – тут же ткнул пальцем в тонкокостного Ланде зеленоволосый. – Там кровать удо-о-обная! Он ее из самой Германии выписывал. До границы с нами ее доставили за пару дней, а по России перли почти три недели. Ну и бушевала же наша промокашка! А теперь она никому не позволяет на нее ложиться. Оберегает.

– Моя кровать специальная, ортопедическая, с определенным дизайном, идиот! – побледнел от гнева Ланде. – И никого я туда не пущу. Боже… Нет, мать вашу, что за рассадник порока в этом доме? И почему я должен это терпеть?

– Потому что ты осел, – беззлобно сказал Черри. – Поехал бы с нами, познакомился бы с герлами…

И парень, пошатываясь, скорее от тяжести двух представительниц прекрасного пола, повисших на его руках, чем от алкоголя, зашел в огромный округлый холл со множеством высоких окон, в который без каких-либо переходов перерастала прихожая. Двухуровневая квартира с балкончиками, колоннами и просторной лоджией, заставленной изящными вазами и небольшими скульптурами, произвела впечатление на всех девушек, за исключением Дэновской – ее, видимо, интересовал лишь красивый брюнет, и они тут же, бесцеремонно оттолкнув опешившего от такого нахальства Ланде, бросились изучать первый этаж.