А тот, вдруг приложив одну руку к самому сердцу, совершенно не своим голосом, а твердым резковатым баритоном процитировал Лермонтова:


С тех пор как вечный судия

Мне дал всеведенье пророка,

В очах людей читаю я

Страницы злобы и порока[2].


– Мне стыдно, что я тебя знаю, чувак! – заржал один из парней, лениво прохаживаясь от одной стены, занавешенной всякими яркими театральными афишами, к другой, на которой мрачно сияла маска африканского божка.

– Какой забавный, – хихикнула одна из девушек Черри, Кристина, разглядывая вазы. – Можно, я с ним немного побуду?

– Можно, – ухмыльнулся панк. – Если догонишь.

Ланде и впрямь поспешно отступал к витой лестнице с резными золотистыми перилами, ведущей на второй этаж. Смерч, вдруг вновь оторвавшись от новоявленной подруги, вдруг тоже произнес задумчиво:


Спроси, зачем в пороках он живет.

Чтобы служить бесчестью оправданьем?

Чтобы грехам приобрести почет

И ложь прикрыть своим очарованьем?[3]


И рассмеялся – только совсем не весело. Сонеты Шекспира он, сам того не желая, запоминал наизусть сразу же, как только прочитывал. Другим тоже стало смешно – показалось, что Дэн мастерски передразнивает Ланде.

– Еще один! А вроде бы только вы тут трезвые, – еще громче заржал парень. – Черри, брат, выпивка есть?

– Бухла навалом, – ухмыльнулся тот и жестом гостеприимного хозяина указал на барную стойку. Ланде только рукой лицо прикрыл трагичным жестом, стоя на лестнице.

– Пошли, – сказал в это время Дэнни Нике, проводя тыльной стороной ладони по лицу, – пошли наверх, детка?

– Как скажешь, – завороженно прошептала она и обняла его за пояс.

– Влюбилась, что ли, за пару часов? – проводила ее взглядом одна из девушек. – Вот дурочка…

– Что стоим, френды? – весело спросил Черри. – Проходим тоже! Тут есть неплохое мартини – для девочек. Ну и для нас, – он заговорщицки посмотрел на друзей, – здесь что-нибудь найдется. А потом дружно последуем примеру Дэна, комнат много, есть где активно провести время.

Ответом ему был дружный гогот парней.

В чью комнату его занесло, Смерч так и не понял – просто осознал, что через пару минут после того, как попал в квартиру, оказался на просторной кровати, застеленной фиолетовым одеялом, а рядом с ним теплая, живая девушка с очаровательной улыбкой, пирсингом в пупке, горячим дыханием, и к тому же очень похожая на Марию.

– Ты такой… такой… – прошептала она, стягивая с парня футболку.

– Какой? – прижимая ее к себе, спросил Денис между поцелуями.

– Идеальный. Ты такой идеальный… Я боюсь, что ты растаешь и окажешься только моей иллюзией. – Светлые глаза Ники, которая так же, как и Чип, не любила тени и подводки, притворно округлились, и девушка звонко рассмеялась, усаживаясь на Дэна сверху и грациозно наклоняясь к нему.

– Не исчезну, – отозвался он хрипло. – Не бойся, малышка. Иди ко мне.

Их поцелуй настойчиво прервал зазвонивший мобильник парня. Кто-то долго, настойчиво и нудно названивал ему и явно не собирался отступать.

– Кто это? – даже слегка рассердилась девушка. Как и Маша, она была очень эмоциональна. Подсознание – да и сознание – Смерча уже устало вести сравнительный анализ двух девушек. – Не бери трубку, Дэн, солнышко, давай дальше…

– Если я не возьму, они будут звонить еще долго, – разумно отвечал Дэнни, который сам был не рад тому, что их увлекательное занятие так беспардонно прерывают. Он убрал правую руку с оголенной спины Ники и достал из кармана джинсов тонкий ярко-желтый смартфон. Номер был незнакомый. А с незнакомых номеров ему часто звонили девушки и девочки. Но обычно в семь утра они этого не делали, предпочитая вечер и ночь, а не ранние часы. В такое нестандартное время обычно Смерчинского тревожили многочисленные друзья, попавшие в неприятности. Людская глупость вообще не знала предела, но знала его телефонный номер.

– Да? – спросил он, часто дыша и закусывая губу, глядя на Нику, положившую голову ему на плечо и проводящую пальчиком по ящерке на шее.

– Что? Ты тоже пробежками занимаешься? – тут же, без приветствий, поинтересовался очень знакомый голос, хоть и искаженный связью.

– А? – выдохнул парень с недоумением. – Какими пробежками?

– Уличными, Смерчинский, – отозвались тут же и самым легкомысленным тоном добавили про какой-то спортзал и тренажеры. Все естественные желания, свойственные парням его возраста, мигом куда-то пропали, как только в трубке послышался этот хамоватый и уверенный голос, принадлежащий Чипу.

– Подожди, я сейчас, – велел парень недовольной Нике, вставая с постели. Та с обидой покосилась на него, но промолчала – и Дэн вдруг почувствовал облегчение от того, что Маша не слышала голоса его очередной милой подружки на пару дней.

– Чип, что-то случилось? Ты от кого звонишь? – Он все еще не мог отдышаться, да и нервничать начал. Он – обычно спокойный и уверенный в собственной удаче! С этой девчонкой что-то случилось? Зачем она звонит ему так рано, если любит поспать подольше? Что с ней?

– От мамы, – отвечала Машка и почти что заботливым тоном вдруг поинтересовалась: – Ты не заболел? У тебя голос хриплый.

Дэн был натурой впечатлительной, поэтому тут же умилился словам Чипа, которая, по всей видимости, беспокоилась о нем.

– Я? – Дэн кинул еще один взгляд на надувшуюся Нику и вышел из комнаты. – Нет. Ты в порядке?

Кажется, его тон был сух, но неожиданный звонок так изумил Смерча, что он до сих пор не мог прийти в себя.

Машка тут же сообщила ему, что она в отличном настроении и в полном порядке. Дэн сел на пол, откинувшись спиной к стене, и пока слушал своего Бурундучка, вдруг понял, что на плече у него уютно устроилось маленькое клыкастое чудовище по имени Вина. Оно осторожно почесывало задней когтистой лапой длинное острое ухо, касаясь перепончатым крылом волос и щеки мальчика-ветерка.

Чем больше Мария болтала, тем тревожнее становилось Дэну – он по неосознанной и неконтролируемой привычке так сильно прикусил кожу на запястье, что на ней остался белый след от зубов, моментально покрасневший. Так он познакомился еще и с Тревогой, продолжая почти механически отвечать на вопросы Чипа, он наблюдал как Тревога, в виде грозового сизого облака, бесцеремонно подплывает к его голове и злорадно ухмыляется, глядя сверху вниз и готовясь к дождевой атаке.

– Дэнчик, что ты имел в виду, когда писал мне это свое сообщение, а? – А вот этот вопрос, заданный девушкой как-то по особому мягко и по-кошачьему хитро, посвятил явно не плебейскую душу Смерчинского в орден Сомнения.

Он стоял на одном колене, приклонив голову перед Королевой, возглавляющей этот орден и касающейся его плеча острием меча, чтобы посвятить его в рыцари, когда его впервые в жизни назвали Хренчиком.

Он не смог сдержать смеха, и тогда, словно веселая огромная собака с белой шерстью и умными синими глазами, заслышавшая зов любимого хозяина, к Денису прибежала Радость, чтобы усесться у его колен и облизать лицо.

– Маша, хорошо, что ты мне позвонила, – вдруг сказал он в телефон, почти касаясь его губами – так близко придвинул телефон в ярко-желтом пластиковом чехле к лицу. – Что имел в виду? Я просто хотел сказать тебе: совершенно не жалею, что мы познакомились. Серьезно, – на мгновение он замолчал, вслушиваясь в тишину, царившую теперь по ту сторону телефона. Дэну, который привык полагаться на интуицию, показалось, что девушка замерла в ожидании его слов.

– М-м-м, – промычала Бурундук что-то невнятное.

– Мы здорово провели вчера время, правда? Я хочу, – второй раз в жизни этому уверенному внешне молодому человеку было неловко говорить что-то девушке, – я хочу, чтобы у нас была еще одна такая встреча. Как ты на это смотришь, Чип? Мы все же пара в глазах общественности, Ника и Ольги, нам стоит поддерживать имидж.

Его голос становился все увереннее и увереннее. Только что поднявшийся по лестнице и направляющийся в свою комнату невероятно довольный жизнью Черри, на котором по прежнему висели подружки, услышав слова друга, мигом просек ситуацию и, мягко развернув девушек назад, вновь потащил их вниз, зажав им, на всякий случай, рты.

– Девочки, тихо, молчим и пьем. – Он вручил каждой озадаченной девушке по полному бокалу белого вина, разлитого кем-то заботливым. – Смерч решает жизненно важные проблемки.

– Личного плана? – спросила Кристина.

– Личного, ага.

– Вы чего вернулись? – поинтересовались двое других парней, которым вдруг вздумалось играть со своими спутницами в карты на раздевание. Карты, большие и красочные, они нашли на старинном столике и теперь вовсю их эксплуатировали.

– Смерч проблемы со своей Марьей-искусницей решает. Не стали мешать.

– О-о-о, неужели у Дэнва с ней все серьезно? – протянул один из парней, глотая хорошее чешское пиво прямо из бутылки. В это время его хитрая подружка тут же принялась подсматривать карты.

– Еще бы, – хмыкнул Черри, открывая пиво и себе.

– А я думал, это все прикол… Дэну же не нужны постоянные девушки! Ему нравятся леди на пару дней. Э-э, ночей.

– А я тебе говорил, что не прикол! Им наши ребятки такое представление перед их универом закатили, – тут же заспорил третий парень. – Ты просто там не был, не знаешь.

– Я в другом городе был. А ты был?

– Был. И даже репетировал. Ну и повеселились же мы классно. Народ решил, раз Смерч после Инны наконец-то девочку себе нашел, это надо отпраздновать. Я был одним из сетевых организаторов, – похвастался парень.

– А что за Инна? – тут же влезла Кристина. – Вы же про какую-то Марью болтали?

– А это тебя не касается, моя лапочка, – щелкнул ее по носику Черри. – Тут на первом этаже есть очаровательная комната, может, мы пройдем туда?

…Я дождалась его ответа. Святые апостолы, я ждала его с волнением, как будто бы вернулась на пару лет назад, скажем, курсу к первому, и меня заставили разговаривать с Ником о французских поцелуях!

– Мы здорово провели вчера время, правда? Я хочу… – Да, мне стыдно, но я даже дыхание задержала, когда Смерч говорил мне это по телефону. – Я хочу, чтобы у нас была еще одна такая встреча. Как ты на это смотришь, Чип? Мы все же пара в глазах общественности, Ника и Ольги, нам стоит поддерживать имидж.

– Если только имидж, – сказала я, стуча себя по левой стороне грудной клетки – так я подавала сигналы сердцу, чтобы оно прекратило стучаться о ребра, как гротескный пленник о прутья решетки. – Ну, Смерчинский, ты загнул. Прямо вообще.

– Значит – отказ? – осведомился он.

– Не дождешься, – отвечала я. – Давай, валяй, пойдем на твою встречу.

– Я рад, Бурундучок, что ты быстро согласилась.

– Радуйся, что я вообще согласилась.

– Конечно. Но ты бы все равно согласилась, – услышала я в ответ довольный голос Смерча. – Я смог бы добиться твоего согласия. Кстати, я думал, что ты вчера меня испугалась.

– Люблю самокритику, – заржала я. – Но не переживай, не надо комплексов, ты не такой страшный, как тебе кажется.

Его смех заставил меня улыбнуться.

– Я о другом: я думал, что ты испугалась наших возможных отношений.

– Ты извращенец?

– Нет, вроде бы.

– Садист?

– И к этому не тянуло.

– Мазохист?

– Если только глубоко в душе.

– Фетишист? – продолжала я.

– Да нет же, – протянул он. – К чему милая девушка задает такие вопросы?

– Если ты не ненормальный, Смерчинский, то чего мне пугаться отношений с тобой? Тем более, как ты верно подметил, все и так думают, что мы пара. Это ты виноват, – не сдержавшись, добавила я.

Мысли-головастики тем временем затеяли новую игру: нарисовали ярко-алый термометр хорошего настроения, уровень которого все повышался и повышался. Орел одобрительно следил за этим действом и, кажется, что-то подсказывал головастикам. Наверняка ничего дельного.

– Чип, ты все-таки бываешь необыкновенно мила. Кстати, а мне все же нравится, как ты целуешься, – заговорщицки прошептал парень, выделив интонацией местоимение.

– Спасибо, – царственно отозвалась я. – Ты тоже неплох.

– Маша! Ты убираться думаешь или решила всех друзей обзвонить? – появилась на пороге мама. – Я же ясно сказала, что сегодня у нас важный день! Да что же ты за дочь такая?

– Да, мам, я сейчас, – отозвалась я поспешно. – Эй, короче, я согласна. Когда у нас рандеву будет?

– Когда получишь все зачеты, – было мне хитрым ответом. – Не раньше. Видишь, как я за тебя переживаю?

– Ладно-ладно, – заторопилась я. Меня тут зовут… Но от тебя я еще жду исполнение желания и оригами!

– Я все сделаю, Чип. Это же я.

– Вот поэтому я и сомневаюсь… Дианочка, – из-за мамы я переврала его имя.

– Кто? – поперхнулся он. – Как ты меня назвала?

– Диана. Хорошая ты подруга, настоящая.

Мама хмуро на меня покосилась, и мне пришлось, быстренько свернув разговор, выйти из комнаты и браться за дело. В гостиной, прихожей, комнатах родителей и брата я убиралась добросовестно: все привела едва ли не в идеальный порядок и даже не заметила, как время пролетело – все думала о Смерчинском, да и мама следила, чтобы я ничего не пропустила. Как она меня еще и окна мыть не заставила, ума не приложу, хотя протирать мне их стеклоочистителем все же пришлось. От усердия я даже чуть со стула не навернулась, хорошо, брат рядом был и успел поймать. Зато в своей комнате только сделала видимость того, что хорошо убралась, разбросанные вещи кое-как запихала в шкаф, подперев его сноубордом для надежности, да и пыль протерла только на видных местах…