Теперь обоим было тяжело оставаться дома. Олег переоделся и заглянул на кухню, где Сима сидела в той же позе, на том же месте.

– У меня сегодня несколько встреч, – по привычке отчитался он, но, спохватившись, добавил: – Надеюсь, мне можно уже не спешить домой к обеду?

– Я приготовлю, – ответила Сима.

– Конечно, конечно, ты можешь это сделать, но, заметь, лично для меня ничего делать не нужно.

Когда Сима осталась одна, ей вдруг стало невыносимо от окружившей ее тишины. Обычно Олег по утрам слушал музыку: они купили музыкальный центр, о котором он давно мечтал в ***торске и теперь при любой возможности наслаждался совершенно новым качеством звучания любимых исполнителей. В воскресенье он устраивал Симе культурно-просветительную программу по утру: Барбара Стрейзанд, Сара Брайтмен, оркестр Поля Мориа или концерт Клаудермана. При этом Олег обязательно рассказывал что-то интересное о них, и Симу всегда удивляло, откуда он все это знает? Она пила приготовленный им кофе, хрустела поджаренными тостами и вместе с ними поглощала интересную информацию. Ей нравилось стремление Олега расширять область ее познаний в мягкой, ненавязчивой форме. Почему-то вспомнилось желание Саши Ивановского подтягивать ее до своего недосягаемо-высокого уровня. И делал он это не всегда дипломатично, порой унижая, причем совершенно осознанно. Он считал, что через отрицательные эмоции возможен кратчайший и самый эффективный путь к знаниям. Симу передернуло – она на минуту окунулась в то состояние угнетения, в которое вгоняла ее методика Ивановского. Интересно, почему она снова сравнивает? Она только и делает последнее время, что сравнивает: Сашу с Олегом, Олега с Родом – ералаш получается. Сима разозлилась на себя за то, что в создавшейся ситуации принялась перечислять достоинства Пырьева.

Она вдруг подумала, что оценивает свой небогатый любовный опыт по принципу – что он дает мне? Что было лучше для меня? Партнер как таковой со временем становился безликим воспоминанием. В голове оставались лишь ощущения, связанные с собой-любимой. Сима отчетливо поняла в этот момент, что ее решительность в отношениях с Родом тоже объясняется желанием создать для себя максимум удобств, пребывая на пока не ставшем близким и родным континенте. Этот высокий кареглазый мужчина, выходец из семьи, не одно поколение которой считало Австралию своей родиной, мог стать для Симы самой надежной опорой. Ей сейчас нужно ощущать себя уверенной, спокойно занимаясь тем, что она умеет: учиться, думать, работать, совершенствоваться.

Муки совести неожиданно сжали сердце Симы в жестокие тиски. Как легко она отказывалась от всего, что в определенный момент становилось для нее ненужным, разрушающим покой, не дающим продвижения вперед. А может, дело в уязвленном самолюбии? Пырьев смог лучше приспособиться, его успехи будут опережать результаты Симы, ей будет трудно с этим смириться. А с Родом все с самого начала ставится на иные рельсы. Ему нужна жена, хозяйка, мать его детей, а если при этом она хочет заниматься наукой – плюс ей. Он не станет возражать и даже поможет ей, и самое неожиданное, что Симу такое положение вещей устраивало. В свою последнюю встречу с Родом они долго говорили на самые разные темы. Род подводил ее к тому, что они должны попробовать создать семью. Сима увидела в этом желание жить в гражданском браке, столь распространенном в наши дни. Разочарование мгновенно отразилось на ее лице, но Род только добродушно рассмеялся:

– Все будет по правилам. Ты ведь возьмешь мою фамилию?

Она не возражала. Еще одна смена фамилии. По правде говоря, своя ей тоже всегда нравилась – Бреславская. Даша говорила, что в ней есть что-то сразу вызывающее уважение. Сима прикурила сигарету. Кстати, Род вскользь заметил, что не любит, когда от женщины пахнет табаком. Она была готова к тому, чтобы отказаться от еще не засосавшей ее привычки. Единственное, о чем она себя спрашивала – не обернется ли это нормальное пожелание полным диктатом в будущем. Род не производил впечатления мягкотелого человека. И все-таки Сима затушила сигарету, без сожаления глядя на тоненькую ниточку дыма, поднявшуюся от пепельницы. Она была готова к самым значительным переменам. И на их фоне даже наступающий через два дня день рождения не казался ей таким уж важным событием, как обычно. Хотя он и будет отличаться от всех предыдущих.

Сима вздохнула. Она подумала, что Олег наверняка приготовил для нее подарок. Он всегда делал это заранее, ненавязчиво выпытывая у Симы, что бы она хотела получить в этот день? Она принимала его правила игры и вскользь говорила о каких-то духах, запах которых она не возражала бы ощущать каждый день. Или ей вдруг хотелось обзавестись какой-нибудь безделушкой. На этот раз она что-то говорила о наборе белья. Правда, этот разговор состоялся давненько. В то время она еще хотела выяснить, какой ее видит Олег и что он может найти, в чем она выглядела бы соблазнительной, неотразимой? Она знала, что при своем невысоком росте, чуть полноватых ногах ей вряд ли можно говорить об идеальных формах, но Пырьев словно не замечал недостатков. Ей уже нет дела до того, что он думает по поводу ее не слишком пышной груди, едва заметной складке, появившейся на талии – спокойная жизнь откладывалась в лишних килограммах. Ни один пеньюар не сделает ее более волнующей, чем на самом деле. Впрочем, ей уже не нужен этот подарок. Она начинает новую жизнь.

Сима прижала ладони к щекам – они показались ей горячими, пылающими. Кстати, нужно сегодня же намекнуть Роду, что двадцать пятого у нее день рождения. И обязательно сообщить, что она во всем призналась мужу. Сима посмотрела на часы, она собиралась встретиться с Родом ровно в шесть вечера в небольшом кафе, ставшем и местом свиданий. В душу вдруг пробрался страх, что реакция Рода на ее сообщение окажется не такой, как она ожидает. Сима решила до вечера не думать ни о чем, иначе она просто сойдет с ума.


Когда Артем открыл дверь, он почувствовал любимый запах мясного жаркого: мама постаралась как всегда. После ухода на пенсию Алла Васильевна стала больше времени уделять кухне, но ее кулинарные шедевры чаще оценивал муж: он был лакомка и любил чтонибудь необычное, новенькое. Сын оставался консерватором и, никогда не критикуя ее труд, мягко уклонялся от дегустации. Кто лучше, чем она, знает, что ее мальчик хочет получить на обед после возвращения с отдыха? Он любит простую пищу, не требующую особого искусства в приготовлении. Сегодняшний обед из жаркого, квашеной капусты и соленых огурчиков должен был понравиться Артему. Алла Васильевна с удовольствием откусила хрустящий огурчик и приподняла крышку сковородки, на которой жарила морковные оладьи, – это должно было стать десертом. Артем любил их есть остывшими, со сметаной и медом. Он до сих пор сохранил привычки детства. С Артемом никогда не было хлопот в этом плане. Алла Васильевна знала, что для него лучше самого изысканного десерта такие вот оладьи или сгущенка, которую можно есть ложкой или пить через маленькую дырочку, аккуратно пробитую в крышке. И сейчас, когда положение позволяло Тропинину проявлять какие-то предпочтения в еде, он оставался верным своему вкусу.

– Привет, мам! – быстро раздеваясь, прокричал Артем с порога. – Ма – ам!

Алла Васильевна любила слушать громкую музыку, поэтому ему пришлось перекрикивать звучавшего на всю квартиру Джо Кокера. Мама отличалась широтой музыкального вкуса: от классики до самой современной музыки, в зависимости от настроения. Возвращение сына она считала праздничным событием и, зная его любовь к Кокеру, решила сделать ему приятное. Она хотела показать, как рада ему, как ждала. Алла Васильевна все-таки умудрилась услышать его голос и выбежала из кухни навстречу.

– Здравствуй, сынок! – Она поцеловала, обняла его, внимательно посмотрела и прищелкнула языком. – Ты замечательно выглядишь с этим золотистым загаром. В наших широтах в январе это чистая экзотика!

– Да ладно, мам. Любой солярий ***торска подарит тебе эту экзотику по полной программе. Мой загар частичный – лицо, шея, руки, – Артем говорил, а Алла Васильевна мягко направляла его на кухню. Он засмеялся: – Мам, я уже с порога во власти всех этих запахов, но дай мне хоть руки вымыть.

– Хорошо, милый, – она вздохнула, проводила его высокую фигуру взглядом. Время пролетело так быстро, и ее маленький мальчик превратился в такого красивого мужчину. Она все еще хранила в памяти воспоминания, связанные с его взрослением: первая улыбка, первые шаги, первое слово, первый класс, оценка.

– Папу мы не будем ждать? – спросил Артем, когда через полчаса сидел за празднично сервированным столом. На просторной кухне стоял уголок, и Артем занял свое любимое место.

– Он сегодня задержится. Просил, чтобы мы начинали без него. К тому же ты планировал вернуться вчера.

– Да, да, я знаю. Но ведь я позвонил и предупредил, чтобы вы не переживали. Так сложились обстоятельства.

– Я к тому, что у папы как раз вчера был более свободный день.

– таль.

– А завтра пятница. Ты постараешься освободиться пораньше, чтобы присоединиться к нам завтра? Мы так давно не собирались вместе за столом.

– Я постараюсь, – Артем слегка пожал мамину руку.

– Однако сейчас мы не будем скучать, правда? Мне кажется, это даже к лучшему, что мы сейчас вдвоем, сынок, – пододвигая тарелку с жарким Артему, сказала Алла Васильевна.

– Да? У нас появились секреты от Тараса Викторовича? – улыбнулся Артем, накладывая в тарелку квашеную капусту. – Может быть, для этого разговора тебе понадобится что-то покрепче томатного сока?

– Тема, ты все сводишь к шуткам! – всплеснула руками Алла Васильевна. – Так нельзя!

– Только так и можно, мам, – кивая головой в подтверждение своих слов, назидательно произнес Артем. – Как только ты начинаешь во все серьезно вникать, возникает угроза не выдержать безжалостной реальности.

– Ты говоришь, как старик, повидавший на своем веку, – присаживаясь рядом, заметила Алла Васильевна. В ее зеленых глазах радость сменилась беспокойством. – Я все время думаю, как бы ты хотел, чтобы складывалась твоя жизнь? Или скажу по-другому: доволен ли ты сегодняшним положением вещей?

– Вполне, – неторопливо прожевывая, ответил Артем. – Почему ты спрашиваешь?

– Тебе скоро двадцать девять.

– Я знаю.

– Ты столько времени уделяешь работе. Удивительно, что для отдыха находишь несколько дней в году.

– Ничего удивительного. Ты ведь знаешь, как легко человек восстанавливает силы, если его все устраивает в выбранном отдыхе.

– Зачем тебе понадобилось ехать в Альпы? Ты ведь никогда не любил лыжи.

– Смена обстановки, – улыбнувшись, ответил Артем, подумав, что выбирала место отдыха Дина. Это она мечтала получить несколько уроков у горнолыжного инструктора, и ее мечта наконец сбылась.

– Скажи, а ты был один там? Извини, заранее извини свою беспокойную мать, которая мучилась этим вопросом все эти дни. Я знаю, ты не любишь говорить об этом, но я ничего не могу с собой поделать. Я так хочу знать, что у тебя все в порядке, что есть девушка, с которой ты счастлив, что у меня есть перспектива стать бабушкой. Знаешь, после выхода на пенсию я стала думать об этом гораздо больше, чем раньше. Свободное время не всегда полезно, особенно в моем возрасте. По молодости его воспринимаешь за благо, а сейчас – за наказание, груз мыслей и только.

– Мам, ну о каком возрасте ты говоришь?

– С тобой мне гораздо легче обсуждать свои годы, – Алла Васильевна даже покраснела, смущенно отводя глаза. С мужем ей было гораздо спокойнее говорить о личной жизни Артема, а вот с ним самим – сплошной стресс.

– Да, вступление очень серьезное, но я уже все понял без дальнейших вопросов, – перестав улыбаться, ответил Артем. Он едва успел притронуться к еде и сейчас чувствовал, что запахи перестали разжигать аппетит. Он был не уверен, что вообще что-нибудь еще съест. – Я скажу коротко, впрочем, мы уже говорили об этом примерно месяц назад: я не собираюсь жениться в ближайшее время. Я очень люблю тебя, но не могу сделать это просто так, ради твоего спокойствия. Я должен связать свою жизнь с той, которую люблю. Помоему, в этом нет ничего противоестественного. Ведь ты говоришь о том, чтобы я был счастлив? Наверное, буду, только не знаю когда.

– Это означает, что сейчас ты несчастлив? – голос Аллы Васильевны дрогнул.

– Я не жалуюсь на свою жизнь – грешно. У меня есть все или почти все, чтобы уверенно смотреть в будущее. Я вообще не готов повторять одно и то же с периодичностью раз в месяц. Я мужчина, мам, и в отличие от женщины не придаю таким вещам, как женитьба, архиважного значения.

– Не будем о глобальном: различие полов, разные взгляды на жизнь, – Алла Васильевна вдруг поднялась и достала из холодильника мисочку с салатом. Она совершенно забыла о том, что приготовила его для Артема: сельдерей с луком и зеленью под майонезом. Сейчас ей казалось, что его появление на столе неуместно, но зачем-то же она вспомнила о нем. Этот запах ни с чем нельзя было спутать. Когда она поставила салат на стол, Артем только усмехнулся: он не хотел больше ничего, но, не желая обидеть маму, положил себе совсем немного. – Я понимаю, что раздражаю тебя своими расспросами. Но я волнуюсь… Буду откровенной: мне сказали, что ты встречаешься с женщиной много старше тебя. Это правда?