Конни Брокуэй - Игра в любовь

– Уж не влюбляешься ли ты в меня, а, Лотти? – осторожно спросил он.

– Да! – Она обреченно шмыгнула носом. Он представил себе, как она пытается улыбнуться, и это его окончательно доконало. – Да. Доволен? Это ты меня довел до такого унизительного состояния, Дэнд Росс. И я позабочусь о том, чтобы ты поплатился за это.

– Обещай мне, – прошептал он.

Он услышал, как она затаила дыхание и сказала дрожащим голосом, как будто обещала ему свою жизнь, а не возмездие:

– Обещаю. Я это сделаю. Клянусь.

– Найди Кита и Рэма. В этом заключается самый большой шанс того, что ты сможешь выполнить свое обещание. А теперь иди. Прошу тебя.

Она собралась было сказать что-то, но ему очень не хотелось, чтобы она говорила это сейчас. Это было бы слишком похоже на прощальный подарок, и тогда у него больше не осталось бы того, ради чего следует жить. И она ограничилась тем, что прошептала: «Мы скоро увидимся, Дэнд», – и ушла.

Замок графа Сент-Лайона, Шотландия,

15 августа 1806 года

Шарлотта храбро прошествовала по коридору к своей комнате, не обращая внимания на то, что стоявший на страже лакей вздрогнул от удивления. Она сомневалась, что он расскажет хозяину о ее получасовом отсутствии, тем более что за это время ничего из ряда вон выходящего не произошло. Его наказали бы, а также высмеяли бы за то, что его одурачила женщина.

Весь персонал Сент-Лайона, возможно, за исключением мадам Поль, был, к сожалению, невысокого мнения о женском интеллекте. Это очень радовало Шарлотту, потому что у нее появилась одна идея.

Войдя в комнату, она увидела Лизетту, которая вертелась перед огромным зеркалом, прикладывая к себе одно из роскошных платьев Джинни.

– Красивое платье, – тихо сказала Шарлотта. Испуганно вздрогнув, Лизетта повернулась к ней:

– Простите меня, мисс! Я не хотела сделать ничего плохого. Просто у меня никогда не было ничего такого красивого...

– Оно твое.

– Что вы сказали?

– Оно твое за то, что помогла мне.

– О, благодарю вас, мисс! Мне еще никто никогда не делал таких щедрых подарков! Я... я...

– Мне снова потребуется твоя помощь, Лизетта, – начала Шарлотта. – Только на сей раз это будет гораздо опаснее. Не спеши, – сказала она, увидев, что девушка нетерпеливо сделала шаг вперед. – Выслушай меня внимательно, прежде чем ответить, Лизетта. Ты даже не знаешь, что поставлено на карту, а я не могу тебе этого сказать. Однако я обязана предупредить тебя, что придется рисковать жизнью, хотя не думаю, что дело до этого дойдет. Я не стала бы тебя просить, если бы считала, что риск слишком велик, однако такую возможность нельзя исключать, и ты должна знать это. И последнее. Ты не обязана это делать. Платье будет твоим, независимо от твоего решения. Ты уже заслужила мою благодарность.

На лице служанки появилась задорная улыбка.

– Ну конечно же, я сделаю то, о чем вы попросите, мисс. Поступая на работу к леди с вашей репутацией, я знала, что рискую. Мой отец предупреждал меня, но я и слышать не хотела ни о чем другом. Видите ли, я понимаю, что чем больше риск, тем больше вознаграждение, и у меня теперь есть чудесное новое платье! Откровенно говоря, мисс, я не собираюсь провести всю оставшуюся жизнь в услужении. Несколько красивых платьев могли бы помочь девушке устроить свое будущее.

«Боже милосердный, – подумала Шарлотта. – А Дэнд еще считает меня законченной прагматисткой».

– Скажите, что мне нужно делать? – спросила Ли-зетта, аккуратно складывая свое новое платье.

Шарлотта сказала.

– Вы все еще не вполне хорошо чувствуете себя, мисс Нэш? – заботливо спросил граф Сент-Лайон.

– Да, – ответила Шарлотта, холодно взглянув на него.

– Надеюсь, вы больше не сердитесь на меня за вчерашний вечер? Я хотел бы, чтобы вы поняли, что мое неприятное поведение было просто средством поставить Росса в такое положение, когда его можно было взять под стражу, не слишком расстраивая моих гостей и не привлекая к этому внимания.

– А меня, значит, можно расстраивать? – спросила она, зная, что ее щечки пылают гневом. Она знала это, потому что, прежде чем подойти к графу после ужина, собственноручно наложила на них румяна. – Могли бы и посвятить меня в ваши планы. Или вы мне не доверяете? Глупый вопрос. Конечно, не доверяете. Почему бы еще вы приставили ко мне эту старую каргу, мадам Поль, и этих лакеев, которые ходят за мной по пятам?

– Все это исключительно ради вашей безопасности, моя дорогая.

– Кто же мне, по-вашему, угрожает? – спросила она, закутываясь в наброшенную на плечи шаль. Они стояли в нише, выходящей во внутренний дворик. Уже начал опускаться туман, придавая фонарикам, развешанным на ветвях деревьев, призрачный вид.

– Росса отсюда убрали, – сказала она. – Может быть, в списке ваших гостей есть и другие злодеи, деликатные чувства которых вы намерены защищать?

Он взглянул на нее, удивленный ее неожиданной проницательностью.

– Вы правы, – сказал он. – Я не вполне доверяю вам, просто не осмеливаюсь. То, что я делаю, имеет слишком большое значение для моего будущего. Тем не менее я надеюсь, – продолжал он, взяв ее за руку, – что, как только все это закончится и мы с вами будем более уверены друг в друге, вы поймете меня и простите.

– Можете надеяться, – сказала она, отбирая у него руку.

Как она и предполагала, ее выходки начали утомлять его, но она надеялась, что ее капризы усыпят его подозрения. Женщина, вечно находящаяся во власти своих эмоций, едва ли могла быть надежным агентом. Если только это не игра... Однако мужчина, обладающий таким опытом общения с представительницами слабого пола, как Морис Сент-Лайон, мог всегда безошибочно сказать, когда женщина играет, а когда не играет.

– Как я могу загладить свою вину? – спросил он.

– Вы могли бы оставить меня одну. И сказать своим людям, чтобы они перестали ходить за мной по пятам.

– Извините, этого я сделать не могу. Она надула дрожащие губки:

– Отлично! Я намерена оставаться здесь, во внутреннем дворике, на виду у всех желающих видеть меня. Но вы... не смейте ко мне приближаться!

Он воздел руки к небесам:

– Если вы желаете оставаться здесь и схватить простуду для того лишь, чтобы показать, как неприятно вам мое общество, то поступайте как знаете.

– Я так и сделаю, – сказала она и, натянув шаль на голову, вышла во дворик и опустилась на мраморную скамью.

Подождав, пока туман достаточно сгустился, она встала и прошла до конца дорожки, где тисовая живая изгородь была высотой почти в рост человека.

– Граф? – крикнула она. – Вы все еще наблюдаете за мной? Ответьте!

– Да, мисс Нэш, – ответил он, явно начиная раздражаться. – Я все еще здесь.

– Ну что ж, если вам доставляет такое удовольствие следить за мной, смотрите внимательнее! – Она сняла с шеи кулон, подаренный им вчера, и помахала им перед графом. Изумруд, в котором отразился свет, блеснул в ее руке. – Вы видите, что это такое? Это ваш кулон... Ох!

Изумруд выскользнул из ее пальцев. Она наклонилась, чтобы найти его, а несколько секунд спустя поднялась. Женская фигурка, держащая в руке кулон.

– Вот он! Можете забрать его назад! – крикнула она и с удовлетворением услышала, как кулон приземлился на каменные плиты прямо у ног графа.

– Наблюдайте за ней! – приказал он и ушел.

Спрятавшись под тисовым кустом, Шарлотта мысленно поаплодировала мастерству Лизетты. Когда Шарлотта нагнулась к земле, они поменялись местами, и служанка поднялась на том же самом месте. Лизетта, одетая, насколько позволял гардероб, так же, как Шарлотта и сделавшая такую же прическу, укоротив темно-русые волосы, долго ждала своего выхода.

– Оставайся пока здесь. Если вернется Сент-Лайон, задери нос и уйди в другую сторону, – прошептала Шарлотта. – С полуночи и до утра наблюдай за рекой. Как только увидишь свет под окном, спусти веревку.

– Что, если вы не вернетесь к утру? – В голосе девушки впервые почувствовался страх.

– Вернусь, Лизетта, – пообещала Шарлотта. Пусть даже никто не окажет ей помощи, она не бросит ни ее, ни Дэнда. Она надеялась, что Дэнд не ошибся, что Рэм и Кит едут сюда и что они смогут что-нибудь сделать. Однако она понятия не имела, что они смогут сделать, даже если ей удастся отыскать их. Не могли же двое мужчин и одна женщина надеяться взять приступом крепость, в которую превратил свой замок Сент-Лайон? Но сидеть сложа руки она тоже не могла. Такая альтернатива ее не устраивала.

– Я вернусь, Лизетта, – повторила она. – Клянусь тебе.

– Хорошо, мисс, – сказала Лизетта, призвав на помощь всю свою храбрость. – Идите, вам пора.

Шарлотта продвигалась ползком по краю живой изгороди, пока не добралась до самого дальнего угла. Здесь она сбросила платье и переоделась в мужские бриджи и рубашку, которые Лизетта заранее утащила из прачечной. Потом по коридорам, предназначенным для слуг, она добралась до кухни и принялась осуществлять последний этап своего плана незаметного исчезновения из замка Сент-Лайона.

Шарлотта, стараясь не дышать, распласталась в куче кухонных отбросов в надежде, что усталый кухонный мальчишка не заметит, что среди костей, очисток и перьев, которые он вывалил из кухонной тележки позади конюшен за пределами замка, находится человеческое тело.

Он действительно не заметил. Она ждала, лежа в вонючей куче отбросов, пока не услышала, как колеса тележки затарахтели по крутой дороге к замку и он крикнул стражнику, чтобы открыли дверь. Застонала, поворачиваясь на старых петлях, половинка ворот. Потом, отплевываясь и счищая отбросы с лица, она встала и осмотрелась вокруг. Луна была на ущербе, но даже ее слабого света было достаточно, чтобы различить серую ленту дороги, скрывающуюся за гребнем холма. Это была здесь единственная дорога, а следовательно, только по ней могли приехать Кит и Рэм.

Они должны приехать обязательно. От этого зависела жизнь Дэнда. Он не может умереть. Не может. Думать об этом было слишком страшно, и она выкинула эту мысль из головы.

Она помчалась по дороге и бежала, пока не заболели ноги. Потом пошла шагом. Над ее головой виднелась светлая лента Млечного пути. Совы начали ночную охоту и то и дело бесшумно перелетали через дорогу. Она шла, пока не изранила ноги, несмотря на изящные туфельки без задников, у которых от ходьбы по мощенной гравием дороге продырявилась подошва.

Она шла около четырех часов и наконец увидела их. Не Рэма и Кита, а целый отряд, по меньшей мере из двадцати человек, во главе которого ехали два всадника.

Она помедлила, не сразу разобрав, кто они такие. Красных мундиров на них не было, а она слышала о том, что банды контрабандистов и разбойников на редкость хорошо организованы. Пока они ее не заметили.

Она спустилась на обочину дороги и притаилась там, едва дыша, а поэтому услышала, как один из всадников произнес с манерной медлительностью:

– Слава Богу, в поместье Парнелла стоял отряд милиции, чтобы отпугивать контрабандистов.

Второй всадник ответил:

– Слава Богу, он откликнулся на просьбу отца Таркина. Думаю, этот сукин сын все еще неравнодушен к моей Кейт.

Это Кит!

Всхлипывая, она вскарабкалась по крутому склону обочины дороги в тот самый момент, как знакомый голос произнес в ответ:

– Поскольку мы воздаем благодарности Всевышнему, мне кажется, нам следовало бы поблагодарить его еще и за то, что неподражаемая миссис Малгрю взялась за ум и обо всем рассказала в записке настоятелю монастыря.

– Да, – ворчливо произнес голос с сильным шотландским акцентом. – А когда наша маленькая сестричка окажется в моих руках, это ей придется благодарить Бога за то, что я не удушил ее. Если, конечно, я ее не удушу. И клянусь, Андре Руссе тоже свое получит!

Она, дико размахивая руками, выскочила на дорогу почти под копыта коней. Испуганные кони поднялись на дыбы. Но ей было все равно. Она улыбалась.

– Рэм! Кит!

– Это что за явление? – спросил у свояка полковник Кристиан Макнилл.

Рамзи Манро, маркиз Коттрелл, приподняв изящные брови, окинул взглядом оборванное, грязное существо, весело прыгающее под копытами их коней.

– Ей-богу, Кит. Мне кажется, что это Шарлотта!

Замок графа Сент-Лайона, Шотландия

16 августа 1806 года

Выполняя приказание Сент-Лайона, стражник возвратился с кружкой воды для Дэнда. Швырнув кружку в физиономию Дэнда, стражник с довольным ворчанием вышел за дверь. Дэнд даже внимания не обратил на эту выходку. С тех пор как ушла Шарлотта, он напряженно прислушивался к каждому звуку, который мог бы подсказать ему, удалось ли ей выбраться из замка. Но когда прошло несколько часов без криков и суматохи, он позволил себе улыбнуться.