Лаура Паркер - Игра

Рэну нечего было возразить, но он окончательно перестал что-либо понимать. Благородный порыв неблагородного человека? Или что-то другое? Но ведь Лотта говорила, что Дарлингтон безумно влюблен в Сабрину Линдсей! И все-таки Рэндольф не мог поверить, что для столь благородного поступка у Дарлингтона не было каких-то иных причин, о которых тот предпочитает молчать.

— Мне говорили, что после вашего признания в полиции Сабрина Линдсей разрыдалась и крикнула, что это она убила того шотландца.

— Мисс Линдсей — благородная и очень добрая женщина. Кроме того, я уверен, что ей и в голову не могло прийти, что подобный самооговор приведет к виселице.

— Вы хотите, чтобы я поверил, будто в тот момент она думала лишь о том, чтобы уберечь вашу шею от петли?

Дарлингтон улыбнулся:

— Я умею влиять на женщин. Ее поступок — один из самых ярких тому примеров.

— Другими словами, вы вовсю используете своих любовниц.

— И так же легко бросаю!

Если бы в этот момент в руках Рэндольфа была шпага, он бы убил Дарлингтона, пусть даже безоружного! Не в силах больше сдерживаться, Рэн схватил Джека за руки и крикнул ему в лицо:

— У Лотты будет ребенок!

— Заранее поздравляю вас, — спокойно ответил Дарлингтон и улыбнулся.

— Не лицемерьте! Я не сомневаюсь, что это ваш ребенок!

К немалому удивлению Рэндольфа, глаза Джека вновь заискрились смехом, но на этот раз не саркастическим, а очень добрым.

— Поверьте, сэр, я ни за что не стал бы отпираться даже перед вами, если бы…

— Если бы?

— Вот именно: если бы!

— Я знаю, что вы были любовниками!

— Вы ничего не знаете и знать не можете, потому что этого не было. Если же вы хотите себя в этом убедить, то… извините, я не в силах вам помочь!

— Но не могу же я не верить собственным глазам!

— Вы шпионили за женой?

— Я видел вас вместе!

— Если бы ваша жена, Лавлейс, лишь намекнула мне на возможность интима между нами, то я не стал бы сопротивляться. Насколько я понимаю, вам известна моя репутация. Но ведь вы знаете свою жену лучше меня. И если все-таки не верите Шарлотте, то, значит, вы, извините, круглый дурак и заслуживаете того, чтобы ее потерять.

— Понятно… — задумчиво протянул Рэндольф. — Что ж, в таком случае разговор окончен!

Он пошел к двери.

— Минуточку! — остановил его Дарлингтон.

Рэн повернулся и в полном молчании смерил Джека взглядом. В другой обстановке это могло бы показаться виконту оскорбительным. Но сейчас он сделал вид, будто ничего не заметил, и присел на край койки.

— Вы благородный и честный человек, Лавлейс. Правда, иногда бываете слегка глуповатым. Все же я хотел бы вас кое о чем попросить.

— О чем?

Дарлингтон сунул руку под одеяло и вытащил конверт.

— Я попросил бы вас передать это мисс Линдсей из рук в руки. Но так, чтобы не увидел ее опекун.

Рэн растерялся.

— Не знаю, имею ли право исполнить вашу просьбу. Право же…

Дарлингтон улыбнулся:

— Очень давно я продал душу дьяволу. И умирать за преступления, которых не совершал, не собираюсь. Однако сейчас я в тюрьме, поэтому очень важно, чтобы мисс Линдсей получила то, что лежит в этом конверте, немедленно.

— Что в нем?

Джек встал и подошел к Рэндольфу.

— Я в жизни никогда и никого ни о чем не просил. Но сейчас прошу вас, лорд Лавлейс, срочно передать этот конверт Сабрине Линдсей. В нем три билета на корабль, идущий в Америку, — для нее с братом и моего слуги Сьюбери, который будет их охранять и обеспечивать всем необходимым. Я обещал, что сам поеду с ними, но обстоятельства сложились иначе. Поэтому я и отправляю своего верного слугу. На него мисс Линдсей может целиком положиться.

Несколько секунд Рэндольф внимательно смотрел на Дарлингтона. Неужели Лотта сказала правду и Джек Дарлингтон любит Сабрину Линдсей? Но это определенно так, если он готов пожертвовать за нее жизнью!

Рэн взял Джека за руку.

— Вы любите мисс Линдсей?

— Вы угадали, Лавлейс. Наверное, это очень глупо для человека, который был уверен, что у него нет сердца!

Оба замолчали. Потом Дарлингтон улыбнулся и спросил:

— Вы хотите еще что-то сказать мне, Лавлейс?

— Да. Меня просили выступить на суде в качестве обвинителя. Так вот, я хотел сказать вам, что буду выступать на стороне защиты…

Рэн вернулся ранним вечером. Но в доме было необычно тихо. Последние три недели он и Лотта жили в разных половинах дома, случайно встречаясь в коридорах, в холле и на лестнице. Каждый раз Шарлотта чувствовала себя очень неуютно и опускала глаза. Впрочем, так же вел себя и Рэндольф.

По прошествии первой недели Шарлотта даже перестала останавливаться, встречая мужа. Естественно, что ни в какие разговоры они тогда не вступали.

Так продолжалось до визита Рэндольфа в тюрьму. После встречи с Дарлингтоном Рэн уже не был так уверен в том, что не является самым последним дураком в городе. В его висках теперь постоянно бились одни и те же мысли: «Дарлингтон безумно влюблен в Сабрину Линдсей! Дарлингтон никогда не был любовником моей жены! Дарлингтон не является отцом ребенка Лотты! «

Изо дня в день Рэн пытался доказать себе недоказуемое: Лотта вынашивает не его, Рэндольфа, ребенка!

Возвратясь из тюрьмы, он сразу же переоделся, чего раньше никогда не делал перед встречей с женой, поднялся на второй этаж и остановился перед дверью спальни Шарлотты.

Он твердо решил честно объясниться с женой. Поставить все на свои места. Вернуть их разрушенную семейную жизнь в прежнее русло! Но сейчас не знал, с чего начать этот разговор…

Рэндольф немного помедлил, потом усмехнулся и, мысленно сказав себе: «Жалкий трус!» — нажал на ручку, открыл дверь и бесшумно вошел в комнату.

Шарлотта в первый момент не заметила мужа. Она сидела на кровати и при свете единственной свечи читала книгу. На ней было легкое зеленое платье, отделанное кружевами. Волосы перехватывала лента. Тоже зеленого цвета…

Рэндольф сделал шаг вперед. Шарлотта подняла голову и посмотрела на него.

— Я только что был у Дарлингтона, — без предисловий начал Рэн.

Шарлотта вздрогнула. Книга выскользнула у нее из рук. Справившись с волнением, она коротко ответила:

— Понятно.

Боже, как ему все это время не хватало этого низкого красивого голоса!

Рэн сделал еще шаг и подошел вплотную к кровати.

— Думаю, вам будет приятно узнать, что он здоров.

— Спасибо за внимание.

— Лотта, я должен вам кое-что сказать…

Шарлотта снова вздрогнула и почти испуганно посмотрела на мужа:

— Умоляю, не надо! Я не выдержу нового объяснения! Вы ведь понимаете, все кончится очередной ссорой! Я сдаюсь, Рэн! Но в моем положении было бы неразумно уезжать из Лондона. Позже, когда все будет позади… — Она сделала паузу и отвела глаза, но потом продолжила: — Где-нибудь в середине лета я перееду к родителям. Они очень любят детей. Мои сестры подарили им уже полдюжины внуков и внучек. Еще один младенец, думаю, не помешает!

Рэн неуверенно посмотрел на жену:

— Если таково ваше желание, то… Шарлотта утвердительно кивнула:

— Наверное, так будет лучше.

— Лучше? Для кого?

— Для нас. Ведь вы не хотите, чтобы я осталась здесь. Один мой вид вызывает у вас раздражение, я это отлично знаю. А после рождения ребенка наши отношения станут еще более натянутыми.

Рэн смотрел на Шарлотту, не пропуская ни одного ее движения.

— Неужели вы могли подумать, что я выброшу вас с ребенком на улицу?

— Нет, я так не думаю. Вы хороший, великодушный человек. И сделаете все для меня и нашего первенца. Но мне бы не хотелось служить постоянным напоминанием о той лжи, которую вы почему-то предпочитаете считать правдой.

— Я был не прав!

— Конечно, вы были не правы… — повторила слова мужа Шарлотта, но тут до нее дошел их смысл. — Вы сказали, что были не правы? — переспросила она.

— Да.

Рэн был так взволнован, что не сумел улыбнуться. А Шарлотта от неожиданности в изумлении даже затрясла головой. Прядь шелковистых волос упала ей на лоб.

— Простите, Рэн, я что-то вас не совсем понимаю! Объяснитесь!

Рэндольф пожал плечами.

— Я был не прав, Лотта! Не прав во всем! Иногда я бываю тупоголовым болваном, но в конечном итоге все правильно понимаю.

Шарлотта смотрела на мужа широко раскрытыми голубыми, как океан, глазами.

— Именно это с вами сейчас и произошло?

Рэн прерывисто вздохнул. Ему очень хотелось протянуть руку и дотронуться до Лотты. А еще сильнее он желал поднять жену на руки и прижать к груди, чтобы все ее сомнения окончательно рассеялись.

— Да, — утвердительно кивнул он, присаживаясь на край кровати рядом с Шарлоттой.

Она протянула руку и положила ладонь на его колено. Рэн хотел было наклониться к ней, но Лотта неожиданно вскрикнула и схватилась за живот.

Рэндольф с тревогой спросил:

— Что случилось? Вам больно?

— Нет. Это малыш…

— Малыш? А что с ним?

— Ничего страшного. Просто он проснулся! Рэн нахмурился:

— Откуда вы знаете?

Шарлотта взяла его руку и положила на свой живот. Рэн прочувствовал под пальцами чуть заметное движение.

— Это ребенок? — прошептал он. Шарлотта кивнула.

— Сколько уже ему?

— По моим расчетам, пять месяцев.

— Значит, в мае?

— В мае… Если родится девочка, я назову ее Коломбиной.

— А если мальчик?

— Пока не знаю. Надо подумать.

— Моего отца звали Уильямом. Имя звучное… Фамильное…

— Вы думаете, это будет правильно?

— Правильно и естественно. Ведь мой сын в конце концов унаследует графский титул.

— Рэн! Это правда?

— Правда, любимая! Пусть у этого ребенка, будь то мальчик или девочка, отец и круглый дурак, но все же он — отец.

Рэн наклонился и лег рядом с Шарлоттой. Он хотел обнять ее, прижать к себе, сделать своей. Но подумал, что это может повредить ребенку…

— Я так боялась забеременеть, — призналась ему Шарлотта. — Думала, что могу умереть при родах, как моя матушка.

Рэн нежно провел ладонью по ее животу. Потом наклонился и поцеловал в губы.

— Почему вы никогда не делились со мной своими страхами?

— Не решалась. Вы так хотели иметь детей. А я желала только вас. Мне казалось, какое-то время нам лучше пожить вдвоем. Думала, вам будет достаточно меня…

— Конечно, дорогая, вы для меня неисчерпаемый источник любви и блаженства. Но разве с появлением на свет ребенка что-то изменится? С другой стороны, знай я о ваших страхах, непременно принимал бы меры предосторожности. Ведь есть некоторые способы…

— Знаю. Но они не всегда надежны.

— Вы большая озорница, Лотта! — улыбнулся Рэн.

— Думаю, да! Впрочем, сейчас мне кажется, что все идет нормально. Только в самом начале у меня были небольшие боли. Они быстро прошли. А теперь, когда малыш начал расти, я чувствую себя очень сильной и безмерно счастливой!

— Обещайте мне! — Что?

— Что вы будете делиться со мной не только радостями, но и горестями. А также страхами! Тогда вы и сами станете меньше бояться чего бы то ни было!

Шарлотта поцеловала Рэна в щеку.

— Я ничего не боюсь в ваших объятиях! Потому что люблю вас. И всегда буду любить.

Шарлотта приподнялась на локте и задумалась. Рэн нежно посмотрел на нее и игриво сказал:

— Разве мы только что не договорились делиться друг с другом всем, даже мыслями?

— Договорились.

— Тогда признавайтесь, о чем сейчас думаете. Шарлотта вздохнула:

— Осталась нерешенной проблема Сабрины и Дарлингтона.

«Опять этот Дарлингтон!» — с некоторой досадой подумал Рэндольф, но тут же подавил в себе зарождающуюся ревность.

— Что вы сами думаете об этом, Лотта?

— В первую очередь ему нужен хороший адвокат. А затем… Можете ли вы, как обвинитель на этом процессе, не слишком нападать на Джека?

Рэндольф загадочно улыбнулся и поцеловал жену.

— Лотта, дорогая! Я буду выступать не на стороне обвинения, а на стороне защиты. И честное слово, лучшего адвоката Джеку Дарлингтону не сыскать!

— Вы?! Вы будете его защищать?!

— Да. Именно я!

Лотта обвила руками шею мужа и покрыла его лицо поцелуями.

— Это же замечательно, Рэн! Теперь за Дарлингтона можно не опасаться. Он скоро выйдет на свободу!..

Рэндольф Лавлейс поднялся с места защитника и обвел взглядом зал суда. On держался очень независимо. Может быть, еще потому, что кругом были знакомые лица пэров, с самого начала присутствовавших вместе с ним на этом длинном и скучном процессе. Правда, во время допроса свидетелей обвинения многие почтенные мужи, участвовавшие в специальном заседании палаты лордов, откровенно спали. Другие сплетничали между собой. На задних рядах играли в карты. Но когда Рэндольф встал и приготовился говорить, все взоры обратились на него. Каждому не терпелось услышать, что скажет защита в оправдание выходца из Вест-Индии, ставшего с недавних пор знатным английским аристократом.