Джеки Коллинз - Игроки и любовники. Книга вторая

— Посмотри в окно, — обратился Пол к выходившему из ванной комнаты Элу.

С высоты восемнадцатого этажа они увидели, что вся улица запружена толпами девиц. Они держали в руках огромный плакат с надписью: „С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ЭЛ. ТЫ — КОРОЛЬ!".

— Думаю, тебе стоит появиться, — заметил Пол. — Они там весь день торчат.

— А как насчет охраны? — огрызнулся Эл. Он уже становился параноиком в том, что касалось собственной безопасности.

— Там кругом полицейские. Администрация гостиницы предлагает, чтобы ты помахал им с балкона первого этажа. А потом они выведут тебя через черный ход прямо в парк.

— Ладно. Я согласен. Этот перелет меня доконал. Я почти весь день проспал.

— У тебя день рождения, делай, что хочешь.

— Я и так всегда делаю, что хочу.

— Верно, для тебя каждый день — день рождения.

— Тут ты прав, братишка, прав на все сто!

— Тогда приводи себя в порядок, а я скажу, что ты появишься на балконе через час. Тебе времени хватит?

— Да.

Пол ушел. Эл включил телевизор. На одевание ему больше пяти минут не понадобится. Он лениво переключал каналы, пока не напал на вестерн. Черт возьми! Как же молодо выглядит Пол Ньюмен. Молодое лицо без морщин. Наверное, здорово давнишний фильм. Разумеется, Ньюмен выглядел потрясающе, но ведь всегда знаешь, что он просто еще один старый, но молодящийся актер. Что же старит людей по-настоящему?

Эл рванулся к зеркалу и принялся изучать свое лицо, лицо суперзвезды, которой стукнуло тридцать восемь. Значит ли это, что он уже пожилой человек? Эл Кинг — пожилой? Ни за что в жизни. Но эта мысль испортила ему настроение. Жизнь торопится вперед, оставляя его позади. Верно, его часы на сцене полны прежней магии, он воздействует на зал с небывалой силой. Однако ему вдруг показалось, что этого недостаточно, хотелось большего. Чего именно? Он толком и сам не знал. Если б знал, обязательно бы купил.

Он раскурил сигару, хотя курить после сна время еще не пришло, но какого черта. Возможно, рак и спасет его от старческой дебильности. Он мрачно улыбнулся. По правде говоря, он неважно себя чувствовал, ничего особенного, просто какое-то гнетущее чувство, которому он не мог найти объяснения. Он сгорбился перед телевизором, но на экран не смотрел. Он беспокоился об Эване, ему не нравилась его компания. Сначала все вроде сводилось к шутке — Эван и эти две барракуды. Эл считал, что все кончится через пять минут. Но Эван упорно не желал, чтобы они исчезли. Он даже попросил разрешения взять их в самолет, когда улетали из Хьюстона. Эл скрепя сердце согласился. Он знал, что напрасно, но, Бог мой, мальчишка впервые завел себе друзей, не хотелось показывать свою отцовскую власть. Он попытался поговорить с Эваном о девицах, но без всякого результата. Эван отказался говорить на эту тему, просто бормотал невнятные „да" и „нет".

До Эла наконец дошло, что у него нет контакта с сыном. Но какого черта? Не его это вина, он давал мальчишке достаточно денег, чтобы купить все, чего душе угодно. Просто Эван не умел ничего ценить.

Линда столкнулась с Полом в вестибюле.

— Я сделала несколько дивных снимков! — похвасталась она.

— Мне кажется, у него депрессия.

— У кого?

— У кого! Только ты можешь задать такой вопрос.

— Простите.

— Ты успела все подарки приготовить?

Линда шутливо отсалютовала.

— Естественно. Я не забыла, что сегодня день рождения нашего хозяина.

Пол взглянул на часы.

— Слушай, мне надо бежать. Проверь, все ли готово.

— Можешь не беспокоиться, черноглазенький. Увидимся позже.

Он поцеловал ее в щеку.

— До встречи.

Линда смотрела, как он идет через вестибюль. Сентиментальный дурачок. Он так суетился по поводу дня рождения Эла, будто шла речь о каком-то обойденном судьбой младенце. В самом деле, очень трогательно. Но если подумать, именно это и привязало ее к Полу — его врожденная доброта.

Она увидела, что в вестибюль вошел Эван, как обычно в компании своих расхристанных подружек. Жаль, что Пол запретил эту троицу фотографировать. Какой бы мог получиться снимок!

— Привет, — бросила она, когда они проходили мимо.

Остекленевший взгляд Эвана скользнул по ней. Интересно, знает ли Эл, что эти две уродины приучают его сына к наркотикам? Скорее всего, не знает.

Может, сказать ему? А может, и не надо. Она вздохнула. Ничего себе был бы подарок на день рождения.

Свет в зале погас, и публика одобрительно заревела. Терпение зрителей подходило к концу, даже „Выскочки" не могли их отвлечь. Им нужен был Эл. Они хотели Эла. И не желали больше ждать.

В полной темноте послышалась медленная дробь барабанов, к которым скоро присоединились тамбурины, потом гитары. Первые аккорды к песне „Случайная любовь". Неожиданно яркие прожекторы осветили стоящего в центре сцены Эла. Публика вскочила на ноги и в восторге завопила.

Эл почувствовал поднимающееся волнами возбуждение. Он атаковал их с помощью ритма — двигался, раскачивался, наклонялся, перегибался назад, — пока все они не стали его частью. Он любил весь зал одновременно.

Прожекторы высвечивали каждое его движение, следовали за ним, как послушные рабы. Он сделал глоток из бутылки с шампанским, стоящей на одном из усилителей, и толпа завизжала: „С днем рождения, Эл!" — и слишком приблизилась к охранникам, стоящим вокруг сцены.

Он решил не петь свою обычную программу, а переключился на пародию песни Джеггера „Удовлетворение", потом на „Мэгги Мей" Стюарта и затем на свою собственную „Любовь на всю ночь". Толпа впала в неистовство.

Он допел песню только до половины, когда толпа прорвала цепь охранников и ринулась на сцену подобно обезумевшему стаду. Он запаниковал. Страх парализовал его. Он не мог пошевелиться.

Девушка обхватила его за шею, прежде чем он успел сообразить, что происходит. Ее грубо оторвал от него Люк, появившийся с молниеносной быстротой. Другая девица уцепилась за его ноги, впившись в него когтями и издавая странные мяукающие звуки. Ее с трудом оторвали от него.

Все завертелось, как в кошмарном сне. Только что музыка и полная гармония — и вдруг безумие и насилие, Люк тащил его со сцены, ногами и локтями отбиваясь от стада. Его ноги едва касались пола. Он опомнился только в машине.

— Срань собачья! — воскликнул он. — Что случилось?

— Я говорил им, у них мало людей спереди, — проговорил Люк. — Я говорил Берни, что они прорвутся.

— А он что? — спросил Эл, чувствуя, как закипает в нем гнев.

— Вы же знаете Берни. Но я ему говорил.

Эл вполне мог представить себе этот разговор. Толстый Берни, скорее всего, пожал плечами и сказал: „Не гони волну". В конце концов, ему что за дело, если Эла разорвут в клочья поклонники. Зато какая реклама!..

Когда это произошло, Эван, Плам и Глория находились в первых рядах.

— Отдайся толпе, чувак! — крикнула Плам в восторге. — И держись!

Эвана охватила паника, а толпа все напирала и несла его к сцене. За что держаться?

Глория хохотала и лезла на сцену. Плам спокойно усмехалась. Казалось, это невообразимое столпотворение нисколько не беспокоило девиц.

Эван видел, как толпа топчет упавших охранников и идет по их телам, как по ступенькам, чтобы подняться на сцену. Никого, казалось, не волновало, что Эла там уже не было.

— Держись, чувак, — взвизгнула Глория, — и двигайся со всеми.

Он ничего другого и не мог. А потом сзади раздались крики и визг. В зал ворвались охранники с дубинками и принялись раздавать удары направо и налево.

Ему безумно хотелось выбраться отсюда. Но он не мог никуда свернуть. Неожиданно Эван почувствовал, что колени подгибаются и он падает. И он знал: если толпа за его спиной не остановится, его затопчут насмерть.

Эдне Нью-Йорк не понравился. И после всех этих лет она вынуждена была признаться себе, что и Мелани ей не нравится. В глубине души она давно знала, что ее родственница — порядочная дрянь, но только теперь она вдруг обнаружила, что может так думать и даже произнести это вслух. Беда вся в том, что Пол такой милый. Она всегда была к нему очень привязана. Как и она сама, он думал только об интересах Эла. Они вместе помогли Элу взобраться на самый верх, и они были единственными по-настоящему преданными ему людьми.

Она поразилась, увидев Мелани, что называется, в действии. Эдна всегда подозревала, что та поглядывает по сторонам, но откровенное заигрывание с каждым попадающимся на пути мужиком коробило Эдну.

В Нью-Йорк Мелани прибыла, вооружившись объемистой книжкой с номерами телефонов. Знакомые, друзья и деловые партнеры Эла и Пола. Ей было все едино, кому звонить.

— Не собираюсь сидеть в гостинице целых два дня, — заявила она, когда Эдна стала возражать. — Я хочу развлечься!

И пока Мелани, верная своему слову, развлекалась, Эдна сидела безвыходно в номере. В первый вечер Мелани вернулась только к четырем утра. На следующую ночь она не пришла вовсе, а появилась как раз к завтраку как ни в чем не бывало.

— Ты что, в самом деле думаешь, что Эл и Пол не развлекаются? — спросила она Эдну.

— Я знаю, что они очень много работают, — уверенно ответила та.

— Ну конечно! И все остальное тоже. Разве ты не в курсе, что во время таких турне девицы таскаются за ними по всей стране? Готовые на все? Мужику надо быть Папой Римским, чтобы устоять перед таким искушением. Мы с Полом на этот счет договорились.

Эдна сжала губы и прекратила разговор. Просто Мелани плохой человек. Совершенно ясно, что она воспользовалась ею и хитростью выманила ее из дома. А уж коль скоро они почти приехали, ей не надо было больше притворяться. Она теперь не нуждалась в Эдне.

Рейс в Новый Орлеан в аэропорту Кеннеди задержали на три часа. Мелани пришла в ярость и металась по залам в поисках повода для скандала. Наконец ее приметил служащий, проводил в отдельную комнату и ублажил с помощью водки.

Эдна в ожидании отлета нетерпеливо листала журналы. Ей не хотелось опаздывать на день рождения Эла. Ведь именно ради этого дня она и затеяла все путешествие, не так ли?

— Слава Богу, что тебя там не было. — Пол взял лицо Линды в ладони и поцеловал.

Она высвободилась.

— Все самое интересное пропускаю. Когда подумаю, какие бы я сделала снимки…

— Тебя могли затоптать. Я никогда ничего подобного не видел. Бог знает, сколько жертв окажется на этот раз.

— С Элом все нормально?

— Немного перепугался. Мы до сих пор ищем Эвана. Никто не знает, был он там или нет.

— Я его видела в вестибюле, но это было задолго до концерта.

— Там в театре сейчас Берни, а мне надо съездить в больницу. А тебя я попрошу немедленно приостановить все приготовления к вечеринке. Надеюсь, мы попозже все-таки сможем ее устроить. А пока пойди и посиди с Элом и, если объявится Эван, свяжись с Берни. — Он поцеловал ее. — Я скоро вернусь, радость моя.

Линда сделала все, как он велел. „Какая бы из меня получилась секретарша для какого-нибудь везучего начальника, — подумала она, бегая по гостинице и раздавая распоряжения. — Не жена, нет. Именно секретарша".

Когда все было сделано, она поднялась в номер к Элу. Он сидел сгорбившись перед телевизором и смотрел последний выпуск новостей.

— Ничего себе день рождения! — заметил он с горечью.

— Еще не вечер, — быстро проговорила она. — Об Эване не слышно?

— Нет. Мне не надо было разрешать ему шляться повсюду с этими двумя чудищами.

— Откуда тебе было знать, что такое случится.

Эл скорчил гримасу.

— Я должен был бы знать, где, мать его, он шляется. А я так обрадовался, что он нашел себе друзей, черт бы их побрал, что разрешал ему все.

— Хочешь выпить? — спросила Линда, подходя к бару и разглядывая бутылки.

— Коньяк с кока-колой. Побольше первого, поменьше второго.

— Будет сделано. — Пока она смешивала напитки, зазвонил телефон. — Хочешь, я послушаю?

— Да. Не хочу ни с кем говорить, если только это не касается Эвана.

Она взяла трубку.

— Нашел! — похвастался Пол. — Немного помят, но жить будет.

— Замечательно! — воскликнула Линда и протянула трубку Элу. — Пол нашел Эвана, он в порядке.

— Слава Богу! — произнес с явным облегчением Эл.

Девица была совершенно голой, если не считать золотой краски, которой было вымазано ее соблазнительное тело. Появилась она из огромного торта и держала в руках торт поменьше, с тридцатью восемью зажженными свечами.