Коди коротко распрощался с агентом и его подругой и присоединился к Линде, все еще стоящей у киоска.

Она помахала газетой перед его лицом.

— На третьей полосе, — произнесла она с отвращением. — От огромных заголовков до одной колонки на третьей полосе и всего-то за пять коротких дней.

— Устаревшие новости, — устало заметил Коди.

— Если бы мы только знали… Бог мой, если бы мы только знали…


Талия Антонионис вошла в здание, принадлежащее Карлосу Баптисте, и на лифте поднялась на восьмой этаж.

Секретарша подняла голову.

— Чем могу вам помочь?

— Мне назначено, — сообщила Талия, — на десять часов.

— Да, конечно, сеньор Баптиста распорядился, чтобы вас сразу пропустили. — Секретарша показала ей, куда идти.

Талия вошла в дверь, не потрудившись постучать.

Сидящий за письменным столом Карлос вздрогнул при появлении девушки. Она наступала на него так решительно, что он уже было подумал, что она обойдет стол и врежет ему как следует. Во всяком случае, у нее был такой вид. Крутой и настойчивый. Карлос порадовался, что в соседней комнате разместились шеф полиции и Хосе Марако с магнитофоном. Чувствовалась в ней какая-то необузданная неистовость, которую сейчас выдавали ее стального цвета глаза. Он ощутил это во время телефонного разговора с нею. Сразу понял, что она владеет информацией, которую стоит купить. Она потребовала, чтобы они встретились наедине, без полиции и других официальных лиц.

Талия приостановилась перед столом и огляделась.

— Пойдемте прогуляемся, — предложила она.

— Прогуляемся? — изумился он. — О чем вы говорите? По телефону вы потребовали личной встречи, и вот здесь мы с вами одни. Какое еще требуется уединение?

— Моя информация — только для ваших ушей. А это место, я уверена, прослушивается. Итак: или мы гуляем, или прощайте.

Карлос поколебался, потом решил, что от прогулки большого вреда не будет, потому что шеф полиции немедленно организует за ним слежку. Похитить его девица не сможет, а именно этого втайне боялся каждый крупный бизнесмен Латинской Америки.

— Если вы настаиваете, — согласился Карлос, поднимаясь из-за стола, — то давайте прогуляемся.


Талия Антонионис сразу лишила его последней надежды на то, что самолет где-то держат в ожидании выкупа. Вполне по-деловому она объяснила ситуацию Карлосу Баптисте, пока они гуляли по парку рядом с его офисом.

— Мы ждали самолет. Мы могли бы сделать вид, что самолет у нас, и потребовать миллион долларов, который и был нашей изначальной целью. Но что потом? Вы бы заплатили, а мы ничего не смогли бы дать вам взамен. Нам не нужно такой репутации. Кто тогда заплатит нам выкуп в следующий раз? Мы — серьезная организация, наша цель — помочь бедным и угнетенным. Мы еще только начинаем. Скоро о нас заговорят. Мы хотим вести дела честно, тогда люди будут нас уважать. Вы меня понимаете?

Карлос не нашелся, что ответить. Эта баба просто чокнутая, с ней надо поосторожнее. Он оглянулся, от души надеясь, что кто-то идет за ними.

— Итак, — продолжала Талия, — совершенно очевидно, что произошло. Нино удалось захватить самолет, но он разбился, не долетев до нас.

— Может быть, Нино посадил самолет где-то еще, — предположил Карлос.

— Абсолютно исключается, — отрезала Талия. — Нино… был преданным товарищем. Очевидно, какие-то обстоятельства привели к крушению самолета. Они все погибли, сеньор Баптиста, а я пришла спросить, хотите ли вы получить тела.

— Вы что, знаете, где разбился самолет? — недоверчиво спросил Карлос.

— Не совсем. Но за вознаграждение, предложенное вами, пятьдесят тысяч долларов, не так ли, я могу дать вам точный план полета. Имея эту информацию, вы рано или поздно найдете самолет. — Она помолчала и добавила со значением: — Вы ведь хотите, чтобы вашего сына похоронили по-человечески?

— Ах ты, стерва, — в гневе выкрикнул Карлос. — Что ты за человек? У тебя что, никаких чувств не осталось? Как ты легко говоришь о людях, что они мертвы, о моем сыне. Cona[3]! Я прикажу тебя арестовать!

Она безразлично пожала плечами.

— За что? У вас на меня ничего нет. А от этого разговора я, разумеется, полностью откажусь. Я ведь не должна была приходить к вам, верно?

— Полагаю, пятьдесят тысяч были достаточным стимулом.

— Если вы принимаете мое предложение, то завтра к полудню приготовьте деньги в старых купюрах. Насчет дальнейших инструкций я вам позвоню. Когда мы получим деньги, мы передадим вам план.

— Значит, я вот так просто должен тебе доверять?

— Я же сказала, — холодно заметила Талия, — наша организация работает на доверии. Если мы получим деньги, будьте уверены, мы передадим вам то, что обещали.

Позднее Карлос пересказал весь разговор шефу полиции и Хосе Марако. Оба решили, что Талия знала, о чем говорила.

— Мы заплатим, — наконец решил Карлос.

— Да, — согласился Хосе. Он хотел получить тело своей девочки как можно скорее. Онемевший от горя, он решил держать эти сведения при себе и ничего не рассказал своей жене Эвите.

Талия сообщила Карлосу, что Кристина работала вместе с Нино. Помогала провести в жизнь весь этот мерзкий план.

Разумеется, Хосе не поверил. Каждый, знавший Кристину, сразу поймет, что это чистый поклеп.


— Как на съемках в кино, — проворчала Линда, когда лимузин с шофером домчал их до огромного белого особняка Карлоса Баптисты.

— Настоящий дворец… — заметил Коди. — По телефону он показался мне приятным человеком.

Дворецкий провел их в украшенную резьбой комнату, а другой слуга принес напитки. Вскоре появился сам Карлос Баптиста.

— Плохие новости, — грустно сообщил он. — Я думаю, не остается сомнений, что они погибли.

Во время ужина он объяснил им ситуацию. Рассказал все, что знал, пытаясь восполнить пустоты с помощью воображения.

— Сами видите, — закончил он мрачно, — нет оснований не верить этой Антонионис. Имея полетный план, мы сможем проследить путь самолета. Пока все розыски ничего не дали. Завтра заплатим деньги. И завтра же, так я думаю, найдем их, да благословит Господь их души!

По дороге назад Линда впала в тяжелую депрессию. Ей хотелось плакать, но слез не было. Коди тоже мрачно молчал, занятый своими мыслями.

Они молча поднялись на лифте. Около дверей Коди с отсутствующим видом поцеловал ее и тихо сказал:

— Спокойной ночи.

„Спокойной ночи". О какой спокойной ночи могла идти речь? Она прошла в свою комнату, захлопнула за собой дверь и бросилась на кровать.

Зачем они сюда прилетели? Чего хотели добиться?

В глубине души она знала ответ. Когда найдут самолет и привезут тела, ей хотелось бы, чтобы рядом с Полом был кто-то, кому он небезразличен… Глупо, конечно… он ведь никогда не узнает… Но все равно она считала, что поступила правильно.

Линда беспокойно вздохнула. Заснуть она не сможет. Все внутри было скручено в тугую пружину. К черту! Внезапно ей стало безразлично, что может подумать о ней Коди. Пусть принимает ее такой, как она есть.

Она спрыгнула с постели и подошла к двери, соединяющей их номера. Открыла замок со своей стороны и громко постучала.

— Коди, эй, Коди, ты меня слышишь?

Прошло несколько минут, прежде чем он открыл дверь. Вокруг бедер у него было обмотано полотенце.

— Я собирался принять ванну, — объяснил он. — В чем дело?

— Почему бы нам не принять ванну вместе? Мне обрыдло быть одной.

Карлос заплатил Талии. Она выполнила свои обязательства, и через несколько часов копия полетного плана на двух страницах, исписанных аккуратным почерком, лежала у него на столе.

Почти в тот же миг в небо поднялись поисковые самолеты. Два дня они обследовали маршрут, но ничего не обнаружили. И это неудивительно, потому что самолет Эла Кинга летел над густыми амазонскими джунглями и заметить его на земле сквозь сплошные заросли было практически невозможно. Даже если бы они и нашли обломки, совершенно очевидно, решили бы, что в живых не осталось никого.

В понедельник поиски прекратили. Со дня исчезновения Эла Кинга и его самолета прошло ровно десять дней.

Карлос Баптиста созвал пресс-конференцию и изложил все факты.

— В свете полученной нами информации мы должны с горечью признать, что самолет сеньора Кинга действительно разбился и все его пассажиры и экипаж в результате этого погибли. Мы считаем, что бесполезно продолжать поиски. Мы должны официально признать Эла Кинга погибшим.


В тот же день Линда и Коди вернулись самолетом в Лос-Анджелес.

Мелани Кинг, в ближайшем будущем миссис Мэнни Шорто, еще раз появилась на экранах телевизоров в Нью-Йорке.

— Меня глубоко опечалили эти новости, — вещала она. — Мы с Мэнни будем за них за всех молиться.

Вечером того же дня Мэнни и Мелани устроили что-то вроде праздничного приема, и практически все присутствующие слышали, как она весело признавалась всем и каждому:

— Теперь мы можем сразу пожениться, не надо возиться со всем этим дерьмом, связанным с разводом!

В Лос-Анджелесе Лу Марголис взял на роль в телесериале бывшую теннисистку, блондинку огромных размеров.

В Нью-Йорке Арон Мэк объявил о своей помолвке с шестнадцатилетней немецкой графиней.

— Теперь она будет сниматься в нашей рекламе, — объявлял он всем и вся, не прибавляя при этом ни слова сожаления по поводу гибели Даллас.

В Малибу Кармен Раш бесконечно меняла любовников.

В Лондоне Эдна Кинг собрала все вещи Эла и отослала их в местную богадельню.

В Чикаго Ван Вельда устроил грандиозную вечеринку. „В память Эла Кинга" — было написано на поспешно напечатанных приглашениях.

— Элу бы не понравилось, если бы мы пребывали в тоске. — Ван пыхтел трубкой, засунутой в угол рта. — Он бы хотел, чтобы все его друзья веселились. — Из ста двадцати приглашенных Эл лично знал едва ли шестерых, да и знакомство было шапочное.

На Лонг-Айленд Эд Карлник долго стоял у окна, глядя на море. Выпил хорошую порцию неразбавленного виски. Руки тряслись. Другой Даллас никогда не будет, никогда. Она была сексуальным воплощением его поисков длиной в жизнь. Он жалел, что отпустил ее.

В Филадельфии Мисс Майами Бич, теперь Мисс Побережье, засела за мемуары. Две главы она посвятила Элу Кингу и их „длительному и интересному" роману.

В Лос-Анджелесе Глория и Плам болтались около входа в концертный зал в надежде раздобыть кокаинчику.

— Слышь, там передавали, что Эван прибрался, — сказала Плам.

— Ага, точно, — согласилась Глория. — Жаль, что он не знал нашего адреса, мог бы подкинуть кусок в завещании.

В студии записей в Мемфисе Роза и Сатч из группы „Выскочек" записывали новый альбом.

— Ублюдок заслужил такую смерть, — зло проговорила Роза. — Надеюсь, он помучился.

— Да ладно, — возразила Сатч, — не будь такой суровой, у него были и неплохие черты.

— Ну да, в постели. Супержеребец. Скорее, суперблядун. Я рада, что он сдох.

В Рио супруги Марако оплакивали смерть любимой дочери.

Все газеты мира перестали писать об Эле Кинге.

Он был официально объявлен погибшим.

Мертвые годятся только для однодневных заголовков.

Пластинка Эла „Скверная черная Элис" быстро скатилась с первого номера в списке хитов.

Еще несколько дней — и все о нем забыли.

Через десятилетие, если ему повезет, его пластинки, может быть, откроет новое поколение. Бадди Холли. Отис Реддинг. Джимми Хендрикс. Может быть, Эл Кинг. Но только может быть.

Глава 69

Утром в воскресенье первой проснулась Даллас. Ее разбудила боль, точечная резкая боль по всему телу. Мгновение она лежала неподвижно, пытаясь сообразить, где она. Потом вспомнила, что ей не просто приснился кошмарный сон, все это на самом деле, реально до жути. Восемь дней страданий.

Она поспешно вскочила и попыталась стряхнуть с себя гигантских муравьев. Они облепили ее сплошь, даже забрались под одежду. Она закричала от злости, разбудив остальных. Муравьи добрались и до Эла с Эваном. Скоро все уже стояли, отряхиваясь. Эл разделся и бросился в ручей. За ним Даллас. Солнце еще только поднималось, так что воздух не успел прогреться.

Эл дрожал, плескаясь в ручье. Он с грустью оглядывал своих товарищей по несчастью. Ну и компания. Кристина, вся в синяках и ссадинах. Берни, в пропитанной кровью одежде, начавший худеть с опасной скоростью. Пол, с дикими, лихорадочно блестевшими глазами. Эван, накануне обгоревший на солнце и теперь весь красный как рак.