«Я ведь обещал защищать тебя», — эти слова Ярослава грели душу на обратном пути домой после неприятного разговора с бывшим лучшим другом.

К сожалению, на этом всё не закончилось.

Отшатываюсь назад со смесью обиды и злости, когда дома в гостиной вижу сидящую на диване Эвелину; Ярослав тоже её видит, и тут же ощетинивается.

— Какого чёрта она здесь делает?!

Его мама никак не реагирует на выпад сына, зато отец мрачнеет, пряча руки в карманах брюк.

— Эвелина рассказала мне, что случилось, — поясняет. Ну, надо же… — Я уверен, что падение Вари — досадная случайность: не думаю, что Эвелина действительно хотела причинить ей вред.

— Пока ты думаешь, я видел, — презрительно хмыкает Яр, пряча меня за свою спину. — И это нихрена не было похоже на случайность. Если хочешь, можем подняться, и я продемонстрирую это на её шкуре.

Девушка поджимает губы, пряча за этим жестом раздражение, и отворачивается; вот же гадюка, без мыла в любую дыру пролезет…

— Варя, ты подтверждаешь, что Эвелина толкнула тебя намеренно? — спрашивает Геннадий Иванович.

Мне приходится выглядывать из-за плеча Ярослава, чтобы увидеть его; перевожу взгляд на Эвелину, которая ядовито улыбается мне, пока никто не видит. Теперь приходит моя очередь обиженно поджимать губы и кивать в ответ на вопрос Полякова-старшего.

— Конечно, она думает, что я толкнула её специально! — открывает рот девушка, и я начинаю чувствовать такое же раздражение на неё, как и Яр. — Мы ведь немного поспорили с ней в тот день, так что вполне естественно, что она меня обвиняет.

Мой рот распахивается от такого откровенного двуличия — да она ведь готова была разорвать меня на части тогда, а не просто с лестницы столкнуть! И к тому же, о каком несчастном случае может идти речь, если она до сих пор ни разу так и не извинилась!

— Даже если я на кого-то злюсь, я не имею привычки толкать человека — особенно, если он стоит на краю лестницы! А ты так хотела отвадить меня от моего же сибарита, что вполне могла бы сделать и что-то похуже.

На этот раз фыркает Елена Павловна — мать Ярослава.

— Эти девочки из бедных семей так любят привлекать к себе внимание, что готовы за секунду нафантазировать целую историю.

А я-то всё пыталась понять, за что Поляков так ненавидит свою маму…

— Мне не нужно чьё-либо внимание в этом доме, — качаю головой, чувствуя, что вот-вот готова расплакаться от несправедливости: я жертва, и меня же за это судят!

— Именно поэтому ты вцепилась в моего сына? — иронично выгибает бровь.

Я замечаю, что и правда неосознанно схватила Яра за руку, но он в отличие от своей мамы ничего не имел против; наоборот, после этого её замечания ещё крепче стиснул мою ладонь.

— Это была моя инициатива, — отрезает Ярослав, явно имея в виду не только этот контакт. — Варя имеет на меня такое же право, как и я на неё.

Женщина отпускает какой-то истеричный смешок.

— Это просто смешно! Ты себя сам слышишь? Никогда не бывать тому, чтобы девчонка с периметра стала членом моей семьи.

— Нет, конечно, — подтверждает Яр; я чувствую разочарование, в то время как Елена Павловна победно улыбается, но наши эмоции преждевременны. — Как она может стать членом твоей семьи, если я тоже в неё не вхожу?

Утыкаюсь губами в его спину, чтобы спрятать облегчённую улыбку; Елена Павловна мрачнеет и поворачивается к Эвелине. Я уже собираюсь мысленно праздновать победу, когда вмешивается Поляков-старший.

— Зато ты являешься членом моей семьи, и, как её глава, я подтверждаю слова твоей матери: твой аккомодант не может стать твоей невестой.

У нас с Ярославом одновременно распахиваются рты; кажется, такого удара со стороны его отца не ожидали мы оба, и я тут же поменяла своё мнение о нём. Не то, что бы я мечтала или надеялась войти в эту семью навечно, но слышать такое от человека, который ещё недавно обещал мне помощь, было больно. И судя по тому, как Ярослав повернулся ко мне и стиснул в своих руках, он испытывал нечто похожее.

Мнение Елена Павловны мне было понятно ещё с первых дней наших с Яром отношений: она или думала, что я его временная блажь, или это просто бунт со стороны сына, но в любом случае весь этот «цирк» скоро закончится. Хотя, признаться, я от Полякова такого постоянства и твёрдости тоже не ожидала: с тех пор, как он узнал о ситуации с его родителями, Яр стал чуть ли не боготворить своего отца, но этот «удар» слово всё перевернул вверх ногами…

— Ты не можешь заставить меня выбирать между тобой и моей девушкой, — усмехается Ярослав. — Сегодня вы с матерью оба доказали, что печётесь лишь о себе самих, так что можешь не сомневаться — я выберу Варю.

Геннадий Иванович чуть прищуривается, и от этого взгляда мне становится не по себе.

— Мы ещё посмотрим.

Он уходит, а следом за ним исчезают Елена Павловна и Эвелина, и мне почему-то кажется, что так всё не закончится.

Я вижу, что Яр не в лучшем расположении духа; скорее всего, ему сейчас хуже, чем мне, и это та ситуация, когда он снова может сорваться на ком угодно, поэтому нам обоим лучше немного побыть врозь. Отпускаю его руку, распутывая пальцы, которые он успел переплести, и парень озадаченно хмурится.

— Что ты делаешь?

— Эм… Даю нам время подумать, — осторожно подбираю слова, потому что вижу, как из-под его непонимания начинает пробиваться глухое раздражение. — Нам обоим нужно переварить то, что случилось.

— Хоть ты не неси хрень! — всё-таки взрывается. — Здесь не о чем думать — я уже сказал всё, что хотел.

И уверенно тянет меня в сторону своей спальни; поднимаясь по лестнице, успеваю заметить вышедшую в гостиную Эвелину — наверняка собиралась пойти к Ярославу, чтобы вывернуть ситуацию в свою пользу, хоть я и не представляю, как: он и раньше её не особо жаловал — и то, как вытянулось её лицо. Прикусываю губы, чтобы не улыбнуться ей, когда она переводит взгляд на меня, чтобы не сделать хуже, но она и так уже полыхает от недовольства, и мне остаётся просто идти за Поляковым. Он втаскивает меня в комнату, захлопнув дверь, и заваливается в своё любимое кресло, оставляя мне право упасть на его кровать.

— Не считай меня сумасшедшей, но отчасти я понимаю твоих родителей: может, на их месте я бы тоже не хотела, чтобы мой ребёнок связался с кем-то вроде меня, — нарушаю тишину, потому что брови Яра с каждой секундой сходятся всё сильнее. — Не хочу, чтобы из-за меня у тебя были проблемы с семьёй.

Парень презрительно фыркает.

— Проблемы между мной и родителями начались задолго до твоего появления; и поверь, если бы здесь не было тебя, они нашли бы другой способ достать меня.

— Может, нам хотя бы претвориться, что мы больше не вместе? — предлагаю.

Хотя сомневаюсь, что у меня получится делать вид, будто Ярослав ничего для меня не значит — кажется, я начинаю влюбляться в тот образ, который нарисовала в своей голове. А вот Поляков в отличие от меня ни капли не сомневается над моим предложением, говоря вслух своё уверенное…

— Нет.

Лаконично, но сказано таким тоном, что лучше не начинать взывать к его благоразумию, иначе случится извержение вулкана.

— Почему?

— Потому что я так сказал, — злится. — Не собираюсь плясать под дудку кого бы то ни было: что бы они оба ни задумали, этому не бывать.

— Есть вещи, которые от нас не зависят.

— Знаю. Но тебя я им не отдам.

По телу пробегают мурашки от этой фразы, и я не контролирую себя, когда улыбаюсь; Ярослав замечает это и усмехается, поднимаясь на ноги. Я наблюдаю за ним, когда он подходит к кровати с другой стороны и ложится рядом, нагло сгребая меня в охапку. Мне приходится прижаться щекой к его груди, когда он утыкается лицом в мою макушку и шумно вдыхает запах яблочного шампуня. Он, наверно, и не замечает, как нехарактерно себя ведёт: из самовлюблённого нахала превращается во влюблённого мальчишку. Но я не собираюсь возражать, потому что привыкла каждую ночь засыпать именно в таком положении; это странно, но за все четыре недели Яр ни разу не заикнулся о сексе — как будто он его вообще не интересовал, и парень был рад просто быть рядом. Хотя это не удивительно: живя в таком змеином гнезде, я тоже была бы рада видеть рядом хоть одного человека, которому можно доверять, не опасаясь удара в спину.

Хотя я не могла говорить за Яра: может, у него другие причины.

7 октября 2019 года, понедельник

Эту ночь мы спали в разных комнатах.

На этом настояла я сама, несмотря на все ворчания Ярослава: мне всё же не хотелось обострять ситуацию. Может, раньше здесь и были скандалы без моего участия, но теперь в доме разлад именно из-за меня, а я этого не хотела. Утром Ярослав со мной не разговаривал; хоть мы и завтракали вместе, он не смотрел в мою сторону и не отвечал на вопросы, с повышенным интересом наблюдая за процессом приготовления омлета «Пуляр».

Как маленький, ей Богу.

Закатив глаза к потолку, я поблагодарила тётю Валю и отправилась переодеваться — он может обижаться, сколько угодно, если ему так нравится. И раз уж он не спешил заканчивать свой завтрак, я решила, что сегодня могу добраться до универа сама — тем более что погода была солнечной и тёплой. И можно было целых полчаса посвятить самой себе, не отвлекаясь на сильные руки Ярослава на руле, и подумать о том, что сегодня вечером, возможно, стоит навестить родителей: сто лет уже их не видела. И, может, пока я буду наслаждаться маминой стряпнёй, случится чудо, и в доме Поляковых все станут дружной семьёй, которая заботится друг о друге.

Ну, или хотя бы всё перестанет быть таким мрачным.

— Привет! — пугает меня подскочившая Карина, и я вздрагиваю.

Карина — это аккомодант Марка, друга Ярослава; её жизнь в доме сибарита чем-то напоминала мою собственную — с той лишь разницей, что она запросто могла его заткнуть. И она была единственным человеком во всём городе, против которого Яр ничего не имел: не мрачнел, не злился и не устраивал мне вычитку, оставшись один на один. Это смешно, но мне кажется, иногда в его голове расплывались границы между заботой и собственническим инстинктом, а мне вопреки всему приходилось молча с этим мириться, потому что ссоры уже достали.

— Привет, — здороваюсь в ответ.

Продолжить разговор не успеваю, потому что за спиной скрипят шины нетерпеливо тормознувшего автомобиля.

— Упс, кому-то сейчас влетит, — широко улыбается девушка. — Мне сегодня с утра экшена уже хватило, так что предпочту оставить вас одних и не лезть на линию огня.

— Да, большое спасибо за поддержку, — саркастически усмехаюсь и поворачиваюсь к «экшену» лицом.

Нууу… В общем и целом Карина была права — Ярослав действительно зол, что было весьма ожидаемо, учитывая, что я попросту сбежала от него.

Но в этом он сам виноват.

Поляков резво подскакивает ко мне и прячет руки в карманах светлых джинсов; на нём сегодня белая футболка и чёрный пиджак с заплатками на локтях. Рукава были закатаны, обнажая руки почти по локоть, и я ловлю себя на мысли, что это то, что мне больше всего нравится в нём — его предплечья — такие… чисто мужские: сильные, крепкие и принадлежащие парню, от которого я потихоньку с ума схожу.

Ненормально, в общем.

— Какого чёрта я должен тебя по всему городу искать?! — взрывается парень.

Мне снова приходится прикусить губы, чтобы не засмеяться.

— Даа, найти меня наверняка было сложно — учитывая, что от твоего дома к универу ведёт одна-единственная дорога.

Разворачиваюсь, чтобы продолжить путь — может, догнать Карину, чтобы не тащится на учёбу в одиночестве — но меня бесцеремонно хватают за руку.

— По-твоему, это смешно?!

Вырываю руку.

— Нет, по-моему, это глупо — вести себя, как обиженный пятилетний мальчик, а потом обвинять в этом меня. Взрослей уже, чёрт тебя дери.

Иду дальше, не слыша за собой шагов, но так даже лучше: пусть остынет и поймёт, насколько он идиот.

— Прости меня.

Я практически спотыкаюсь из-за того, что ноги будто врастают в землю, когда слышу эту фразу; она произнесена тихо — будто дуновение ветра — но я расслышала каждое слово так же чётко, как если бы Ярослав сказал их громко, глядя при этом мне в лицо. Недоверчиво поворачиваюсь — может, мне всё-таки показалось, что тиран извинился? — но нет, Поляков действительно смотрит на меня с искренним раскаянием. Мои брови самовольно ползут вверх, пока парень медленно идёт в мою сторону.

— Я идиот.

Да он мысли мои читает!

— Да, капитан Очевидность, так и есть.

Яр фыркает и берёт меня за руку.

— Я не могу ругаться — только не с тобой, — качает головой и снова хмурится. — Каждый раз, когда срываюсь на тебе, такое ощущение, что я тебя теряю…