Подъезжаю к парку, замечаю девушку и сигналю ей.

— Подвезти тебя, красотка? — вопросительно выгибаю бровь.

Варя фыркает и складывает руки на груди.

— Плохая идея. Мой парень такой ревнивый, что, боюсь, тебя завтра даже кинологи не найдут.

Откидываю голову и хохочу, как ненормальный, но мне нравится, когда она меня подкалывает. Варя прыгает на пассажирское сиденье, ворует поцелуй — неожиданно… — и весело улыбается.

— У тебя такой довольный вид, — гладит меня по щеке.

— Сейчас домой приедем — и у тебя тоже будет.

Не зря ж я чуть не сдох.

Девушка подозрительно прищуривается, но я состраиваю саму невинную мордаху; а через десять минут, когда ввожу её в комнату, она теряет дар речи.

На мгновение.

— Обалдеть… Ты что, сам здесь убрался?

— Ну, почти, — съезжаю с темы. — Ты подумала о моём предложении?

Обнимаю её со спины и легонько кусаю за шею. Варя вздрагивает и замирает.

— О каком?

— Переехать в мою комнату.

Она замолкает; я знаю, что ей страшно — оно и понятно — но ведь речь не идёт об одной ночи, после которой я пошлю её далеко и надолго. И когда я собираюсь привести ей с десяток аргументов в пользу её переезда, она поворачивается ко мне лицом, и в её глазах я неожиданно вижу решимость.

— Ну, раз уж ты отвоевал меня у Калугина, думаю, я могла бы согласиться на это — если пообещаешь, что не будешь храпеть.

Ржу, потому что мы уже достаточно ночей провели в одной постели, и она ни разу не жаловалась. Но веселье быстро проходит, потому что сказать, что я скучал по ней, что хотел её — это ничего не сказать.

Она стала моим кислородом — и в данный момент я задыхался от его нехватки.

Я бы запросто мог уложить её и сейчас и был почти уверен, что она не дала бы мне от ворот поворот; мог бы прямо сейчас заставить её кричать моё имя, наплевав на всех, кто может это услышать… Но голову разрывает от очередной идеи, от которой мышцы сворачивает в тугой узел, и я отстраняюсь от Вари, хотя ещё секунду назад она видела дикий огонь в моих глазах и понимала, что это значит.

— Всё в порядке? — непонимающе хмурится. — Я сделала что-то не то?

Вряд ли это возможно.

— Идём со мной.

Раз уж я планировал стать её первым, единственным и последним, нужно было сделать это в более подходящем месте. Тащу её на кухню, где прошу тётю Валю сообразить нам чего-нибудь на ужин; кухарка собирает небольшую плетёную корзинку — да-да, одну из тех, что показывают в сопливых зарубежных мелодрамах — и разве что не урчит от удовольствия. Вывожу Варю в гараж и снова сажаю в машину.

— Ты сейчас похож на маньяка, знаешь об этом? — пытается отшутиться, хотя испуг в глазах выдаёт её с головой.

Прыгаю в салон и фиксирую пальцами её подбородок.

— Ты мне веришь? Доверяешь мне?

Это два разных понятия, и сейчас я хочу знать ответы на оба вопроса.

— Да и да, — не раздумывая ни секунды, отвечает и получает в награду поцелуй.

— Отлично. Тогда расслабься и получай удовольствие.

— Где-то я это уже слышала.

Я помнил. В прошлый раз после этих моих слов я просто от неё отвернулся, причинив много боли, но сейчас реально другая ситуация, так что её колкость пропускаю мимо ушей. На ходу набираю номер Клима, и пока тот пытается переорать клубную музыку, грохочущую на фоне дикого ора подвыпившей публики, интересуюсь, могу ли воспользоваться бункером единолично — и желательно на ближайшие сутки. Марк и сидящая рядом Варя моментально просекают суть, но реагируют по-разному: Климов весело фыркает, а моя малышка краснеет до кончиков ушей.

Да, за неделю мне катастрофически не хватало этой её реакции на меня.

Марк даёт добро и валит дальше отмечать нашу победу над Калугиным; я паркую машину на дорожке возле бункера и помогаю Варе выбраться, прихватив с собой корзинку. Пока девушка с аппетитом ест — это хорошо, значит, не так уж сильно и боится — я просто залипаю на неё, будто не видел как минимум вечность. После она сбегает в душ, но я решаю, что с нас обоих передышки хватит: таким макаром она никогда не перешагнёт через свой страх. Так что, когда она выходит в комнату, вся такая тёплая и манящая, я даже не стараюсь сделать вид, что оказался здесь случайно — сейчас, когда на ней из одежды одно только полотенце. Подхожу ближе; Варя стесняется, но не настолько, чтобы снова придумать какую-нибудь отмазку. Легонько наматываю её влажные волосы на кулак, чтобы после запутаться пальцами в шелковистых прядях.

— Сбегать не будешь? — на всякий случай уточняю.

Варя как-то судорожно вздыхает и качает головой. Осторожно притягиваю к себе и, не давая опомниться, сминаю губы; она отвечает, хотя и растерялась от такого напора, но даже не вздрогнула, когда мои руки коснулись её обнажённой спины. Неловко тянет вверх мою футболку, задевая кожу кончиками пальцев, и меня насквозь протыкает иглами. Легонько щипаю её за бока, отчего она взвизгивает и начинает хохотать.

Но шутки заканчиваются, когда её полотенце летит на пол.

Я знаю, что частенько засыпал с ней в обнимку, и теоретически знал каждый её изгиб на ощупь, но теперь всё было по-другому — более живо, что ли. Много чего я успел себе навоображать, пока больше месяца убаюкивал её в коконе своих рук, но реальность превзошла любые фантазии, потому что касаться её кожи без преград — непередаваемый и ни с чем несравнимый кайф. Её глаза сейчас были похожи на мутное зеркало, и я нисколько не сомневался в том, что начать с ней отношения было самым правильным решением. Сколько бы я ни дотрагивался до неё — этого не хватало; вдыхал её запах — и не мог надышаться; целовал её податливые губы, пил всю без остатка — и не мог заглушить голод, что выжигал душу до основания. От неё напрочь срывало крышу и сносило к чёрту тормоза, но кто из нас рискнул бы на это жаловаться?

Чуть позже, когда Варя, измотанная и влажная от пота, заснула в моих руках, я понял, что вязну в ней с каждой секундой всё глубже; это больше напоминало безумие, которому не место в голове у эгоистичного мажора вроде меня, но я запросто закрываю на это глаза.

Я готов сойти с ума окончательно, если так надо — если это гарантирует, что моя заноза останется не только в сердце, но и рядом до самого конца.

16 октября 2019 года, среда

Утро подкралось быстро и чертовски незаметно. Оказалось, что ночи не такие уж и длинные — если рядом девушка, которую хотелось подмять под себя снова, несмотря на весь ночной марафон. Мы оба оторвались друг от друга только на рассвете, потому что Варя не собиралась пропускать учёбу и хотела, чтобы я был с ней там. А я хотел быть только в ней — снова и снова — и ближайшие несколько дней вообще не видеть никого, но любовь — это не только секс, а я уважал Варю.

Чисто по-человечески.

Она по-прежнему спала, отвернувшись к стене; из одежды на ней только бельё и моя футболка, которую она натянула где-то час назад — чтобы «не соблазнять меня». Глупая. Будто не знает, что сводит меня с ума даже в своих полинялых джинсах и бесформенной домашней кофте…

Провожу пальцами по её шее, вдоль её позвоночника и задерживаюсь на бедре, чуть сжимая кожу. Варя возится, что-то бормоча, и обнимает рукой подушку, уткнувшись в неё лицом. Чуть задираю футболку, открывая доступ к коже на спине, и кусаю чуть выше поясницы. В ответ на это раздаётся стон, который для меня звучит как гонг к действию, но уже шесть тридцать утра, а нам обоим ещё нужно в душ.

— Тебе нужно вставать, детка, — мурлычу ей в ухо. — Но если ты предпочитаешь остаться, то я ничуть не против.

Варя тихонько хихикает и поворачивается ко мне лицом.

— И откуда в тебе столько энергии, Поляков? — притягивает меня к себе за шею. Опасный манёвр. — Ты из меня все соки за ночь выжал, и тебе всё мало?

— Мне тебя всегда будет мало, — отвечаю на полном серьёзе.

Девушка счастливо улыбается.

— Люблю тебя.

Целую её, чуть оттянув губу, и ловлю ещё один стон.

— Люблю тебя.

Да, я определённо не ошибся.



     Конец